Путешествия гадкого утёнка - 34

ГЛАВА  ТРИДЦАТЬ  ЧЕТВЁРТАЯ

ЗДРАВСТВУЙ,  ХОРВАТИЯ.  РИЕКА

Блажен, кто рано поутру имеет стул без принужденья…
А.Пушкин.

Я отошёл чуть от остановки и спросил женщину про «отель». Она указала направление, а я вскоре увидел вывеску «Ho(s)tel». Обнадёживало. И совсем рядом с остановкой-станцией (там было лишь отделение для касс и небольшая отправочная площадка: любой автовокзал Воронежа, например, выглядит гораздо солиднее, не говоря уж о центральном автовокзале). Зашёл в дверь. (На самом деле, она закрыта постоянно, но мне повезло: выходили какие-то парни.) Поднялся на третий этаж.
Разговаривал на русском, девушки – на хорватском. Нихрена непонятно. Они выяснили, что я русский и включили в ноутбуке («Гугл») разговорник. Спросили меня на ломанном русском, нужна ли мне кровать или мне нужен отдельный номер?
Отдельный номер в переводе с кун (местная валюта) – около 50 евро. Дорого. Но я согласился. Оставил «покалеченный» рюкзак (комната № 4) и побежал в банк менять евро, так как такую валюту здесь (в хостеле да и повсюду) не принимали.
В первом банке за евро давали 7,372. Но там подошёл менять куны на доллары какой-то миллионер, получал «американскую зелень» пачками. Я устал ждать и пошёл в другой банк. Там давали 7,37. Ещё меньше. Я решил зайти ещё и в третий банк, последний на обозримом пространстве. 7,355. Совсем мало.
В отличие от наших «обменников», здесь ни в одном банке не было специальных кабинок, закрытых отделений. Всё на виду. В третьем банке была интересная дверь. Двойная. Проходишь одну, она закрывается, и ты какое-то время стоишь «замурованный». И только потом открывается вторая дверь.
Я заметил и четвёртый банк. «Райффайзен». Всегда считал его худшим из банков. Но именно здесь произвёл обмен (и потом тоже ходил сюда). 7,375. 1 кун равен 8,55 рубля.
Погода испортилась. Тучи надвинулись на город. Желание сходить на пляж померкло.
Долго не мог зайти в свой хостел. Ключи, которые мне дали на ресепшене, не открывали. Но снова кто-то вышел. Там надо было, как выяснил, притягивать дверь к себе, тогда она только отворялась (но почему не предупредили сразу, хотя и в России тоже некоторые двери приходилось, чтобы открыть, тянуть на себя).
370 кун номер. Я дал сначала 2 бумажки по 200 кун, а потом зачем-то добавил ещё и сотку. Сосредоточен был на разговоре. Легче понимал итальянский и английский, чем хорватский. К тому же впервые видел такие деньги. Но сдачи мне дали 30 кун (сотню зажилили; я об этом понял позже, когда пересчитал деньги и обнаружил, что не хватает; вспомнил расчёт с девушками).
«Выяснять отношения» не пошёл. С одной стороны, незнание языка (потихоньку буду привыкать к их речи). С другой стороны – опять-таки не хотелось позорить Россию, теперь уже из-за 850 рублей! Пусть считают это как чаевые.
Что интересно, они ещё при мне начали куда-то звонить и шептать: «Руски, руски».
Балкона нет. А в общем номере – есть. Но общий я не стал брать: стирка большая предстояла и выспаться хотелось. Как потом выяснилось – задохнулся бы ещё и в жутком перегаре.
В номере – унитаз интеллектуальный, с двумя кнопками. В России я тоже видел такие, но не видел, чтобы это работало как надо.
Два дня до этого не ходил в туалет по большой нужде. Здесь выпил чая. И сходил. Но что это было! Я чуть не умер, чуть задницу не разорвало. Решил, что вечером ещё выпью чаю и выведу из себя остатки двухдневного запора.
Искупался, побрился, постирался (кое-что оставил на потом), натянул в номере верёвку, развесил бельё и вышел в город, чтобы осмотреться и купить еды. Спать совершенно не хотелось.
Зашёл в музей современного искусства. Осмотрелся лишь на первом этаж и выше проходить не стал. В музее – буккроссинг, но книг нет. На выходе, у двери, обнаружил начатую пачку сигарет («Лаки Страйк») с зажигалкой. Прихватил сувенир для брата.
Обнаружил местный Арбат. Много кафе. В каждом заведении на столах стоят оливковое масло, соус, перец и соль.
В центральном скверике, возле фонтана лежали останки съеденной чайки (или другой какой птицы).
Город довольно интересен и современен. Архитектура вобрала в себя некоторые черты итальянской. Разительно отличается, к примеру, от Борисоглебска (в лучшую сторону, конечно). Борисоглебск – провинциальный город, от него веет стариной, частный сектор. Риека – развитый европейский город. Хотя есть и старинные здания в центре города, но они величественны и прекрасно вписываются в современный дизайн.
Вышел к порту. У пирса – яхты, вдалеке – корабли. Надеялся найти пляж. Но не тут-то было. Вечером выясню, что пляжа в городе нет, и надо ехать как минимум на окраину, отдалённый район – Бивио. (Нигде на карте я это название не встретил.) А лучше – в Опатию.
Рыбаки. Я вышел к камням. По ним можно было бы спуститься и окунуться в залив. Но я побоялся оставлять вещи на берегу. Кто его знает, как здесь с преступностью? А при мне документы (большую часть денег я всё же рискнул оставить в номере).
Много фотографировал. Сделал звонки Ирине (новая подруга; она как-то странно отреагировала на то, что я в Европе и долго разговаривать не стала – в прошлый звонок, а в этот раз я до неё не дозвонился – глухомань: единственный случай, когда не дозвонился до России, так как связь в Европе телефонная на высоком уровне) и Татьяне (подруге детства; готовится к выходу в серии ПСАЖ наша с нею юношеская переписка; Таня порадовалась за меня и пожелала хорошего отдыха и настроения, вернуться благополучно назад, сообщила, что к Путину приехал итальянский премьер, что у них похолодало; это тоже был мой уже второй звонок Татьяне за поездку). К сожалению, дружба моя с этими женщинами вскоре прекратится. Я организую сбор друзей в августе того же года. И кто не приедет, будут мной вычеркнуты. (В то время друзей у меня было относительно много, но потихоньку их ряды редели: остались самые верные, готовые что-то делать для меня, не беспокоясь, что за дружбу со мной у них будут проблемы по работе, в карьере, что их будут презирать товарищи. Вадим Булатов продолжает вызывать ужас у мещан, приспособленцев, трусливых чиновников, продажных журналистов и прочего социально-напыщенного дерьма.)
Позвонил ещё и Радику с Галиной Фадеевной Ткаченко в Лиски.
А между тем продолжал экскурсию.
И снова кафе, как и раньше в Европе, где люди отдыхают, что-то пьют или едят (или то и другое).
Позвонила мама. Узнав, что я тут буду ещё дней 9-10, она начала орать, сказала, что звонить мне больше не будет, и мы с ней поругались. После таких разговоров с мамой у меня, как правило, начинает болеть голова. Поэтому лучше такие разговоры обрывать как можно раньше и самому не распаляться. Но она достала тогда конкретно, и я долгое время не мог справиться с волнением. Настроение испортила конкретно. А нет, чтобы поддержать морально? Ведь столько мне пришлось пережить! Но мама на то и нужна, чтобы портить жизнь сыну.
Бутерброд – 10 кун – 85 рублей. Однако! Брать, конечно же, не стал. Куплю ли еды?
В восьмом часу вечера (по местному времени) торговали женской косметикой. Кому она нужна в такое время? А где еда?
Разрядились аккумуляторы в фотике, а то бы нащёлкал больше. Стал экономить, выбирать лучшее. Ведь батарейки запасные я забыл в номере.
Забрёл куда-то, где немножко потерялся. Но продолжал знакомиться с городом. А продовольственные магазины с мясом и сыром не попадались. Были лишь с гамбургерами и прочей хренью. И всё по 10 кун.
Наконец позвонила и Валентина. Каждый разговор с нею я «отчитывался» о прошедших сутках. В этот раз разговор зашёл о том, почему не звонит мне старшая дочь, а ещё я сдвинул время, чтобы после звонка от Вали отключать телефон и не разговаривать с мамой. (Дети же так ни разу за «европейский период» и не позвонили мне.)
Валентина удивилась, когда узнала, что оторвалась лямка рюкзака.
– Я же тебя просил сделать покрепче!
– Да кто же знал, что у тебя будет такой тяжёлый рюкзак?

Риека (Хорватия), 17.05.17 – Воронеж, 25-26.12.18, 12:12.
(Вычитано с правками – 23.04.22, 10:31.)