За праздничным столом

                Как ни тяжела и рутинна бывает жизнь, да всё-таки найдётся в ней место и празднику.
                Мои воспоминаниями связанные с теми днями нечётки и предельно фрагментарны. Кажется, что я жил особой своей жизнью одного из пацанов своей многочисленной родни, никем не отвергаемый, но и без признаков особого их внимания ко мне.
                Есть у нас среди прочих и такой ребёнок – экая невидаль – ну и пусть вьётся между нами. А вырастет – уж будет таким, каким Бог послал. Наш ребёнок, наш человечек.

                Геройская моя матушка самим видом своих мучений по жизни понуждала родню в особо сложный её период бросать свои дела и собираться чтобы помочь Маньке – как называли её сёстры – выжить: сена ли заготовить, картошку ли выкопать с огорода в шестьдесят соток, Крышу ли над головой соорудить после порушенного соседом старого нашего домишка. Мужики  у тёток ещё живыми водились в подчинении и появлялись в наших делах мощной силой физической поддержки. Жил рядом с нами и родной брат матушки, но его супруга Лидия Ильинична была особа весьма прагматичная, понимавшая что городские приедут и уедут, а нам жить бог обок с бедолагами день в день, час по часу. А тут и своих-то проблем хватает. Так что вниманием дяди Мити мы не были избалованы.

                Так вот в день какого-нибудь праздника за столом у нас иногда оказывались вместе четверо наших мужиков: Пётр Григорьевич, Прокопий Васильевич и Афанасий Васильевич. Дмитрию Ивановичу тоже разрешалось ненадолго присоединиться к общему застолью. Было весело и сердечно. Случающиеся между родственниками большой семьи мелкие размолвки забывались тут, и дело гулянья шло на лад. Младшие же братья Марусины придя с войны обзавелись семьями, обособились и видно было что не особенно-то и стремились к общению с сестрой своей, стратегически предполагая, что каждый пусть выживает как может.
                Это давно прошедшее обстоятельство ныне подтолкнуло меня к размышлениям на особенную тему.

                Итак, четверо мужчин общего круга собрались вместе и не то чтобы веселятся, а тихо радуются моментом жизни дня года, допустим, 1956-го. Почему именно этот  выбрал я? Не знаю. Может быть потому что мне только что исполнилось семь лет, и я ещё был не школьником, а человеком пока ещё вольным. Думаю, что это достаточный аргумент, чтобы продолжить.
                Ну так вот я и наблюдаю спокойно за происходящим, невольно подмечая детали, которые станут для меня существенными через многие десятки лет. Тётки мне в этом смысле мало интересны. А вот дядья – это да!
                Так и наложу-ка я детские свои впечатления на знания, накопленные ко дню сегодняшнему.

- Дядя Митя, старший брат моей матушки – низкорослый тихий работящий колхозник, сохранивший в себе черты мужичка старосибирской общинной деревни. Все зовут его братка –признавая в нём старейшину рода, да попавшего в плен жены своей, Лидии Ильиничны.
                Он фронтовик: медалью «За отвагу»  награждён Приказом И01/н 15 января 1945 года  1 гвардейскому воздушно-десантному стрелковому Ясскому полку 5 гвардейской воздушно-десантной Звенигородской ордена Суворова дивизии 4 гвардейской Армии:
7. Гвардии рядового Выгузова Дмитрия Ивановича – ручного пулемётчика 1 батальона за то что он в бою 24.12.44  за населённый пункт Шеркерестеш первый со своим пулемётом выдвинулся на указанный рубеж и огнём прекрывал продвижение нашей пехоты, уничтожив при этом 7 немецких солдат. Он  1903 г. рождения, русский , б/партийный. 2-3 Украинский фронт с 5.5.44. по 28.12.44 гг. Ранен 28.12.44 г. В Красной Армии с 1941 г. Иркутский РВК Иркутской области. Ранее не награждён.
                Ещё медаль  - «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» вручат ему 1 апреля 1946 года.


- Свойственник-дядя (то есть муж моей тётки) Пётр Григорьевич, самый мудрый человек нашей родовы, реагирующий на все события  круга и даже страны странной для меня усмешкой. Ещё он самый мастеровой – любое дело в его руках обращается, на взгляд со стороны, всего-то лишь игрой – выстроить ли дом (пожалуйста, только  налёт соли от пота на его рубахе  выдаёт чем эта игра достигается) ну и  так далее. Он не воевал, более того - целое десятилетие находился в бегах, скрываясь на просторах Якутии от участи оказаться в лагерях за сгоревшую в одночасье колхозную мельницу, которую ему доверили как умельцу на все руки. Когда он вернулся в семью, о мельнице той напоминала только лишь рытвина в реке – подводная - к рабочему колесу бывшей мельницы. Она была глубока и любители искупаться «на глубине у мельницы» выбирали её для реализации своей прихоти. Зарабатывал на жизнь он своими компетенциями везде, где она востребовалась не формально.


- Свойственник-дядя Прокопий Васильевич, отставной офицер НКВД, кинолог. Всеми признанный рыжим, как жулик и прохиндей.  За что и  залетел  перед войной в лагеря Свободненской группы. Там он каким-то образом из зека обратился в сотрудника органов, демобилизовавшегося не вскоре после войны  с расстройством психического здоровья, выражавшегося в постоянной дрессировке своей любимицы немецкой овчарки. В весьма нетрезвом состоянии он принимался всю ночь напролёт отдавать командирским голосом разного рода команды, обращая жизнь семьи в привычный кошмар. В трезвом состоянии был смирен, постоянно ища где бы чем поживиться. Но делал это вяло, привычно обращаясь к заработку натурщика в училище искусств.
                Жена его, красавица из всех наших, держала его на поводке. Так что дома-то у нас работать ему приходилось наравне со всеми. Правда мужики нашего круга подшучивали над ним неслабо. Например, на сенокосе, так отобьёт Петр Григорьевич ему косу-литовку, что тот, как ни старается в поте лица, всё никак не может угнаться за шутниками.


- Свойственник-дядя Афанасий Васильевич, второй шутник над Прокопием, был ещё один наш фронтовик.
                Он красноармеец топослужбы взвода топослужбы 1226 гаубичного артиллерийского полка 55 гаубичной артиллерийской бригады 21 Духовщинской артиллерийской дивизии 1 Прибалтийского Фронта.

                4.10.44 г. В районе Курвинай, Гертдели под сильным миномётным огнём противника образцово провёл топопривязку боевых порядков, что обеспечило ведение огня на разрушение во время прорыва обороны противника. Награждён медалью «За отвагу».

                25.12.44 года в районе Урбанти   (? хутор Урбанти, Салдуская волость, Кулдигский уезд) под сильным артиллерийско-миномётным огнём противника в течение двух суток пооддерживал связь с передовым наблюдательным пунктом, за это время устранил свыше 28 порывов связи, чем обеспечил корректирование огня наших батарей.
                23.02.1945 года в районе Олыни под сильным артиллериско-миномётным огнём противника за 30 минут проложил связь на расстоянии 3-х километров, чем обеспечил связь с передовым наблюдательным пунктом и в течение суток ликвидировал 20 порывов линии связи, чем обеспечил связь с поддерживаемой ротой.
                Награждён орденом «Красной звезды.

                После войны он как-то постепенно забил болт на строительство социализма. Видимо решил для себя, что лучше его это сделают брошенные когда-то на произвол судьбы поколения воспитанников немецкой овчарки Прокопия Васильевича. И оказался по существу прав – именно там сейчас строится новый российский космодром.
                Постоянным же местом деятельности Афанасия был Центральный рынок. Наверное, только для видимости торговал он там разной мелочью, так как рабочий день у него начинался с распития «повлитры» с тамошним сотрудником милиции, но уж денежки у него водились и немалые.

                Это был мощный импозантный мужчина. Когда он приезжал к нам на помощь, я смотрел на него с тайным обожанием.
                Только от него я услышал войне всего пару ненароком вылетевших фраз. Как-то раз он решительно отстранил меня, восьмилетку, от пилы, которой я в паре с матерью, терзали бревно, пытаясь обратить его в чурки, уж которые-то я умел уже раскалывать топором на поленья.
                Дело у них пошло куда как веселее. И вот пилят они бревно, а  Афанасий будто-то бы вздрагивает. Теперь уж матушка просит перерыва в работе. Вот тут-то он и сказанул:
-Вот пилю сейчас, а самому всё кажется, что пила наскочит на осколок. Ведь сколько-же леса избитого разорвавшимися снарядами испилил я, Маруся, за войну на блиндажи в три наката. Только оборудуем позиции, а нас на новое место.

                Всё!

                Больше о войне ни одного слова я не услышал ни дома, ни у родни. И про день Победы начали  мало-мальски вспоминать только лишь спустя  десятилетия от времени с этих наших посиделок.

                Хорошо бы вернуться к тому восприятию этого дня, да уж видимо никак. Какая-то эйфория теперь наступает у новых людей, возомнивших о своей причастности к бедствиям нашего народа, которые теперь источник радости, веселья с лицемерно скорбной миной на лице.

                Так можно ли сказать, что я недопустимо мало смыслю в делах войны?
29.04.2022 16:54