Зеркало

- Всё! Не быть тебе больше Рыжим! – сказал Зеркало.
Зеркало был всего-навсего Воробьём, но вёл себя как настоящий Журавль, и ходил он так важно, совсем как Сова. Его ненавидели все мальчики Руин, из-за того, что в его ледяные глаза влюблялись все девчонки, а он, насытившись сполна их вниманием, вдруг исчезал куда-то. Никто не знал, сколько лет Зеркалу: выглядел он очень взрослым, говорил очень умные слова, а вёл себя как маленький глупый мальчишка.
Паршивым человеком был этот Зеркало.
А назвали его так, за необыкновенную способность копировать всякого, с кем он общался. Парням это импонировало, они чувствовали себя крутыми, если на них хотелось быть похожими такому умному и важному Воробью. А девчонкам это кружило голову.
Ещё до неприличий истории с Палкой, когда Счастливчик был совсем ещё рыжий, когда Руины ещё до конца не стали Руинами, пока не было Травницы, а стены были оклеены грязными зелёными обоями, исписанными ругательствами и грустными стихами Рифмы, когда Журавли только стали называться Журавлями, а для ягод и змей названий ещё не было придумано, вот тогда Зеркало был отвратительно счастлив.
Счастливчик видел в зеркале, как Зеркало безжалостно состригает машинкой его рыжие кудри.
- быть тебе Счастливчиком, Рыжий!
- Да какое тут счастье? Грустно спросил веснушчатый мальчик с длинными подкрученными ресницами у безупречно красивого, бледного, голубоглазого молодого специалиста.
- Это, понимаешь, смешно, но грустно. Вот ты, который раз уже онкологическим заболеванием заболеваешь? А всё равно везёт тебе, живой ещё! Если над собой не смеяться, то умереть захочется. Запомни раз и на всегда, Счастливчик: жизнь любит взаимность, ты её люби, и она тебя полюбит. А тех, кого любишь, отпускать совсем не хочется, ты уж поверь!
Что-то необыкновенное было в этом Зеркале. До прекрасного он был отвратителен. Как бы то ни было, сколько бы всего дурного он не сделал, Счастливчик всё равно остался на всю жизнь ему благодарен, этому Воробью, придумавшему ему настоящее Имя. Рыжий – это разве имя? Это же просто цвет волос. Вот Счастливчик, это да, в этом весь он. Именно тогда, под шум машинки для стрижки, глядя в отражение в забрызганном зеркале, когда Зеркало аккуратно прижимал его уши и выбривал виски, в тот момент Счастливчик влюбился. Влюбился в жизнь.
Когда Руины ещё не были Руинами, Зеркало был отвратительно счастлив.
Что с ним стало потом Счастливчик не мог поймать в памяти, всплывала фраза «разбилось Зеркало», но её значение ускользало от понимания мальчика.
В Зеркало была влюблена Лапушка, самый красивый Воробей, из всех, кого когда-либо видали в Руинах. Она была так хороша, что смотреть на неё было страшно. Рядом с ней было неприлично быть маленьким, глупым и больным, но она никогда не показывала этого, она будто чувствовала себя виноватой за свою молодость, даже детскость, в сочетании с умом и красотой. Она была свет, а Зеркало был мрак.
Зеркало гонял чернуху, пугал малышей и вгонял взрослых в комплексы. Зеркало был поганой сволочью, но хорош он был настолько, что всё ему прощали.
И дело было вовсе не в серебристых волосах, широких плечах, на которых так гордо смотрелся белый халат, а стетоскоп казался неприлично коротким, не в ловких длинных пальцах, которые никогда не сделают больно, нет. Сила его была в словах. Он мог в миг уронить в грязь, а потом подбросить до небес, и распространялась это не только на ребят, но и на других Воробьёв, Журавлей, да что там, даже на Сов!
Удивительным человеком был Зеркало, да только не выдержал и разбился. Как это произошло Счастливчик силился вспомнить, потирая виски круговыми движениями так, как научил его Шаман.