Продлить жизнь значит идти к бессмертию

Это свойственно человеку, сознательно или инстинктивно. Стремление к вечности, бессмертию. Одни на старости лет заводят детей, другие всеми правдами и неправдами хотят оставить память о себе. Я знала людей, которые добивались, чтобы о них были написаны книги. Добивались, чувствуя краткость земной жизни , ее неминуемый конец. Двоим было по 90 лет, третий умирал от рака, четвертый от водки. Неглупые, даже талантливые люди спохватились слишком поздно, их конец был близок. Книга бы им не дала ничего в земной жизни, но могла увековечить память о них. Пока человек действует, он в той или иной мере прагматичен. Кривая его успехов и неудач зависит от везения, умения приноравливаться к обстоятельствам, амбиций и проницательности. Но сдана последняя карта – и уже ничего невозможно переиграть. И остается совершить последний прыжок – в историю, не меньше. Хочется даже не славы, а гарантии продлить жизнь после смерти, слиться с вечностью.

Самоубийство тоже способ заявить о себе. Недаром писатель Ромэн Гари написал в предсмертной записке «теперь я высказался вполне». А Хэмингуэй считал, что мужчина не должен умереть в постели: или на поле боя, или пулю в лоб. Версий о самоубийстве Есенина, Маяковского, Цветаевой не счесть. Подражатели, желая хоть как-то приблизиться к кумиру, избирают то же действо, не понимая, что это никак не повлияет на их посмертную судьбу. Отнимая у Господа его неотъемлемое право на жизнь и смерть людскую, они заслуживают лишь его гнев и порицание. Но ведь существует узаконенное самоубийство в определенных странах и клиниках. Но это уже иная грань многоугольника.

Продлить жизнь после смерти удается далеко не всем. Память штука капризная. Кажется – человек, его имя на слуху много десятилетий, но с концом жизни на грешной земле он забывается на удивление быстро, порой даже мгновенно. Так, после смерти в свое время известного, даже, можно сказать, скандального политического деятеля мне ни у кого не удалось добиться сведений о причине его кончины. Повторяю, ни у кого. Все лишь пожимали плечами с коротким «не знаю».
Трудно однако смириться с тем, что все лишь прах и тлен, что о тебе забудут даже самые близкие люди, не говоря уже о прочих. Что история, как нож гильотины, отделяет все наносное от сердцевины свершившегося, ну а остальное пылится в архивах либо сохраняется лишь в семейных преданиях, не слишком впрочем достоверных.

Отношение к книгам о ком-то или о чем-то тоже может быть необъективным. Аргентинский писатель Хорхе Луис Борхес , глубина и мудрость которого признаны бесспорно, писал, что больше гордится не каждой написанной, а каждой им прочитанной книгой. А вот не менее глубокий австрийский поэт Райнер Мария Рильке, вроде бы не склонный к иронии, позволил себе такую шутку:

        Читаю первую страницу
        И откровенностью пленен.
        Стараюсь на второй не сбиться,
        На третьей уплываю в сон.

Хорошо, если из десятков поэтических сборников того или иного поэта останется в памяти людской хотя бы несколько стихов или хотя бы строк. И канут в лету любые славословия, высокопарно-вычурные слова о ком бы то ни было, если волею судеб или обстоятельств он не вырвется из небытия, не заявит о себе откровением или, на худой конец, скандальной выходкой.
Даже парадоксально короткое «бессмертие» скандально и не предсказуемо. Почему обретают долголетие одни, а другие, не менее прекрасные и талантливые, остаются в тени? Разве Марлен Дитрих и Мерилин Монро одни во вселенной? И что такого сделали в жизни Гала и Лиля Брик? Но своенравная фортуна избрала именно их, возвела на пьедестал волею судеб, обстоятельств, фатальности встреч. Но разумно ли предоставлять судьбе распоряжаться вечностью? Многим хочется подправить игру своенравной фортуны, внести, как им кажется, более достойные коррективы в ее прихотливые решения. Отсюда и бесчисленные мемуары, художественные альбомы и монографии.

Оставь другим игрушку мира, славу.
        Иди домой и ничего не жди.

Эти строки Ахматовой убеждают далеко не всех. 

И насколько нравственно абстрагироваться от текущего момента? На этот вопрос не может быть однозначного ответа. Кто-то талдычит мелкое, свое, сиюминутное в расчете на вечность, а кто-то создает действительно нечто непреходящее. О стихотворении А.Фета «Шепот, робкое дыханье, трели соловья…»  замечательно высказался Ф.Достоевский, гениальный провидец времен – он написал что в Лиссабоне, после землетрясения люди повесили бы автора таких строк на главной площади города. Но спустя годы и десятилетия на той же площади они воздвигли бы ему памятник.

Судьбы человеческие сходны и в то же время неповторимы. Потому предоставим каждому в меру своего разумения и тщеславия творить собственную историю – на короткое время или на века.