Ты мне нужен

    Иван Громов выжил и даже не потерял обе ноги, хотя они болтались у него словно не живые, как две сосиски, просто лежали в коляске. В памяти асса постоянно всплывал тот последний бой в огненно-дымном воздухе и трассы. Пулеметные трассы, одна из которых прошила фюзеляж его самолета и ноги. Его ноги. Лишь с помощью рук он оставил объятый пламенем горбатый Ил…
- Один. Без ног. Кому я нужен?
     Лётчик, капитан, на выцветшей гимнастерке которого виднелись три боевых ордена и несколько медалей, после подольского госпиталя пристроился на лавочке у вокзала и грустно думал. Был бы жив его друг, Валерий Чкалов, тот бы подсказал, помог, а теперь...
    В дом, где жила вся его родня, попала бомба. Никто не выжил. А здесь ещё письмо от Его любимой Люси. Он сквозь слёзы смотрел на брошенный, скомканный им треугольник письма. Его пугала, больше чем фронтовое прошлое, похрустывающая холодным ледком сумрачная тишина непонятного будущего. Ехать некуда, впереди туманная пропасть. Достал из кобуры пистолет и долго смотрел на него. А в голове строки письма: "Не нужен. Ты мне без ног не нужен! А кому я вообще такой нужен?!" Рука медленно поднималась к виску. Перед глазами мгновенно пробежали кадры последних военных лет и уже далёкой Люси: «Я тебе раньше писать не решалась, а вот теперь сообщаю, я вышла замуж…» Его окликнули:
- Эй, парень, стой! Не дури, - чья-то крепкая рука схватила за ствол и отвела его вниз. Группа офицеров возвращалась с войны. - Мы за тобой наблюдали слегка. Видно досталось по полной. Вон сколько наград. Да, еще такой финал? - Вымолвил старший группы, подняв письмо и, бегло пробежав глазами.
- Капитан, айда с нами. В военный городок. Здесь неподалёку.
     Пока ехали, на повидавшем Европу пропылившемся автобусе ЗиС-155, капитан огляделся, увидел гармонь – хромку, попросил подать ему в руки и запел. Как бархатно и протяжно он пел, аж душа замирала. Сколько горькой нежности было в звуках, сколько тоски. Некоторые фронтовики даже прослезились. Машина остановилась у родника: кто вышел воды попить, кто набрать флягу с собой, а кто и слёзы непрошенные смыть с лица. Иван наклонился к роднику испить водицы, в глаза ударил отблеск многих лучей, отраженных от орденов и медалей на груди. "Не дрейф, на войне и не такое видал. Повоюем ещё, прорвёмся," - словно из родника, из земли русской, сказал чей-то голос до глубины знакомый.
    Так, гвардии капитан Иван Громов, истребитель, сбивший 13 вражеских самолётов, оказался начальником солдатского клуба в Подмосковье. Когда он выступал с концертом, то на него «слетались» все жители гарнизона. Обворожительный голос его то летал в облаках, словно журавлиный клин, то опускался и замирал в каждой, опустошенной войной душе, наполняя её живительной влагой.
   А одна девушка, Катюша, совсем молоденькая, с изумрудными глазами, не отходила от него ни на шаг. Всё помогала ему, баловала его то пирожками, то котлетками. А потом, набравшись смелости, призналась в любви. Он покорил её не только зачарованным голосом, но и был очень похож на её любимого парня Петра из подольских курсантов, погибшего здесь, под Москвой. У Кати оказался тоже прекрасный голос и музыкальные способности. Они стали петь вместе на два голоса. Сопрано и баритон. Вскоре она забеременела и родила сына. Для себя Иван решил, как будет, так будет. Иногда пробежит сомненья дрожь, но боевой офицер бывал и не в таких переделках. А здесь мир, светлое будущее. Верить надо.
- Катенька, тебе надо учиться. У тебя талант, - настойчиво говорил ей Иван. – Ты ещё молода, и в новой жизни образование ох как необходимо, будешь потом благодарить не раз.
- А как же вы с Петенькой? – тревожно вопрошала она.
- Ничего, мы, мужики, справимся. Вон какую войну прошли, - бряцал медалями отец, как "детскими погремушками", держа в руках закатывающегося от хохота, маленького сына.
   Иван иногда выносил своё тело на колёсиках во двор, чтобы покурить: «Кажется, жизнь налаживается!?» Однако, с горечью смотрел на безжизненные ноги и периодически пальцами щупал их, а вдруг почувствует боль.  А в ночном небе рокотали невидимые самолёты, напоминая о трудностях войны, как зарубки на сердце. Всё, отлетал, теперь навсегда, ностальгически думал Иван. Пока он так раздумывал, туча закрыла луну и переползла через реку в городок, загоняя его прохладным дождём под тёплое одеяло к жене под бочок.
    Но вдруг пришла новая чёрная туча: всех инвалидов войны выселяли за 101-й километр от Москвы, чтобы не портили радостную картину её победителей в столице героев. Таков был указ Сталина. Время сжалось пружиной. Ждали неприятных гостей. Иван для подкрепления угасающих сил, нередко стал прибегать к сильному напитку. И все же стук в дверь остановил время: стрелка часов целила в полночь. Иван неподвижно замер у дверей, точно жертва, учуявшая киллера. Но в проёме стоял мирный почтальон, принесший телеграмму из института, куда они сделали запрос на поступление Кати. Пронесло!
    Способности Кати и помощь мужа помогли ей с первого раза поступить в институт музыки. Она стала разъезжать с концертной бригадой по стране. Успех головокружительный. В неё влюбился молодой директор из Москонцерта. Но она держала дистанцию, однако понимала, что так долго продолжаться не может. Иван чувствовал в отношениях натянутость, понимал своё положение и дал полную волю их судьбе. Они поживут порознь, решил он, словно пропел: «Судьба играет человеком, Она изменчива всегда...»
    Катя часто пела перед высокопоставленными чиновниками, и чтобы не выпадать из коллектива, надо было выпивать на фуршетах. Вот здесь директор труппы и воспользовался слабостью неопытной женщины. В общем, Катя забеременела второй раз, стала ещё реже бывать в городке и, через некоторое время родила девочку. Директор полюбил её и помогал ей в продвижении к большой сцене, обещал славу, известность, и даже предлагал жениться. Но судьба распорядилась иначе.
    Во время очередной поездки на гастроли их автомобиль попадает в жуткую катастрофу. Директор погибает, а Кате, после долгих операций, реанимаций, ампутируют ступню ноги. Она, израненная душой и телом, возвращается с маленькой дочуркой в полупустой родительский дом…
    В День Победы на улицах городка было многолюдно. Но военных парадов в то время не проводили. Иван в парадном костюме с орденами не спеша катил руками свою инвалидную коляску. Его уже здесь хорошо знали и все без исключения кланялись и поздравляли с праздником. Рядом шёл мальчик в пилотке, подталкивал его и неумело отдавал честь военным. Когда они поравнялись с домом, где жила его бабушка, Петя что-то проговорил отцу, показывая на окна дома. Капитану, показалось, что на светлую шторку в окне легла тень пистолета, поднесённого к виску. Он вдруг, в бешенстве вскочил с коляски на ожившие от стресса ноги, и с трудом, в раскачку, рванул в дом. Забегая в незакрытые двери квартиры (после войны какое-то время на замок входные двери не закрывали), Иван буквально заорал, увидев Катю, державшую флакон с лекарством у головы:
- Стой! Не шали. Ты нужна нам! – Она вдруг от неожиданности уронила стеклянный пузырёк, вскочила, и они оба стояли на ногах, удерживая друг друга в объятиях. А двое маленьких, впорхнувших за ними, человечка, обхватили их своими ручонками, испуганно прильнули к ним, как два "птенца пингвинёнка".
      Летний августовский день собрал много людей на Хорошевском шоссе у дома, где погиб Чкалов. Синие, как небо, мундиры образовали голубое озеро памяти. Лётчики возложили цветы к огромному камню памяти великих русских ассов. Иван поклонился другу и подумал, как будто дал клятву: "Я за тебя ещё полетаю!"
       В безоблачном небе сверлил голубизну плотного неба белый самолет, покачивая крыльями. А внизу по ромашковому полю бежали трое и махали ему руками: счастливая женщина с букетом полевых цветов и мальчик с девочкой, у которых на голове были веночки из ромашек, а в руках бумажные самолётики.
     Судьба и любовь - не операционный стол. Они, разъединяя и вновь сближая людей, творят чудеса. На этот раз соединились две любящие души. Души, вечно мечущиеся на земле, неразрывно связанные одной тонкой нитью сердечной мысли, где бы они не находились во всей Вселенной…