Сладка ягода

- А здесь я посажу клубнику! И Павлик будет ягодки прямо с грядки рвать и есть!

- Мама, как здорово! Конечно, участок большой и работы много, но как же здесь красиво!

Алена потянулась, закинув руки за голову и улыбнулась матери. Галина стояла на верхней ступеньке крыльца и смотрела на внука, который пытался преодолеть ветхие ступеньки.

- Надо крылечко починить сначала, — она подхватила внука на руки. – Как бы Павлик не поранился!

- Нужно найти кого-то, кто будет присматривать за домом. Саша, конечно, тоже будет помогать, но у него сплошные разъезды сейчас с новой должностью, устает сильно. Мам, давай наймем какого-нибудь дядьку, а? Я оплачу. Чтобы жил неподалеку и приходил по надобности. А то, сама понимаешь, пока мы доедем! Далеко, конечно, от города, зато воздух какой!

- Аленушка, я же не против, только, где его искать?

- А надо у соседей спросить. Они наверняка всех знают.

Алена подмигнула матери и зашагала к калитке.

Дачку, о которой так мечтала мама, Алена с мужем купили ей после того, как не стало мужа Галины. Двадцать семь лет совместной жизни и счастье в каждом дне. Пусть даже и почти каждом, но хорошего было настолько больше, что Галина предпочитала не помнить о мелких спорах с любимым мужем. У кого их не бывает?

Утром, собираясь с женой на рыбалку, Виктор вдруг охнул, схватился за сердце и осел на пол. Галина никак не могла принять того, что жизнь настолько несправедлива. Ведь только-только вышли на пенсию. Жить да радоваться! Встретили из роддома дочь с первым внуком. Строили планы… И вот так!

Галина замкнулась, отказывалась разговаривать даже с дочерью. Тогда Алена, посоветовавшись с мужем, собрала вещи и переехала к матери на время, пока он будет в длительной командировке. Актерского мастерства Аленке было не занимать, недаром она участвовала в школе во всех постановках театрального кружка, а в институте играла в КВН. Изобразив прощающегося с жизнью лебедя, Алена вручила матери внука и залегла на неделю «поболеть». Маленький Павлик обладал, как выяснилось, огромной целительной силой. Бабушку он привел в себя очень быстро. Заботы и хлопоты отвлекли Галину от переживаний и только по вечерам, уложив внука спать, она тихо плакала, сидя на кухне. Алена приходила, садилась рядом, и они говорили о Викторе, вспоминая все хорошее, что было в их жизни, пока он был рядом.

- А помнишь, как папа меня первый раз отшлепал?

- Конечно! Первый и последний! Но ты тогда знатно начудила.

- Мне сколько тогда было?

- Шесть. Вы с Сережкой, соседом, вытащили у отца две сигареты и дымили, сидя во дворе на лавочке. Даже не спрятались, балбесы! Папа шел с работы, а тут такая картина. Он там же в кустиках выломал лозинку и всыпал вам хорошенько.

- А тетя Маша? Что сказала?

- Спасибо сказала и добавила.

- Вот раньше время было. Сейчас попробуй чужому ребенку ума дать – засудят.

- Так, какие же вы чужие были? Все свои. Как мы жили, Аленка, ты помнишь? Родители на работе, вы сами по себе. Все самостоятельные с первого класса. И хорошо, если у кого-то из мамаш выходной. Мы даже менялись сменами, чтобы хотя бы одна дома была. Кто дома, та малышей из продленки заберет и по домам отправит. Ты же помнишь, где у нас школа была? Три дороги переходить. Боялись страшно. Особенно после того, как Леночку Федорову грузовик сбил. От пьяного шофера не убережешь, конечно, но хотя бы какой-то контроль. Не помню, почему она одна домой возвращалась… Вы всегда целой гурьбой ходили.

- У нее живот заболел, и медсестра ее домой отпустила… Я хорошо помню…

- А, точно, вы же в одном классе учились… Ох, доченька, как давно это было и как будто только вчера. Я только что, кажется, тебе косички в школу плела, опаздывая на работу, а ты – раз! И взрослая уже… Сама мама…

- Мне кажется, мам, когда в жизни все хорошо, то время так быстро бежит-торопится, что хочется даже сказать ему: «Стой! Погоди! Дай еще минуточку вот этого счастья, вот этой радости и часок хотя бы еще от вот этой любви». А когда плохо становится, то это время тянется просто невыносимо долго… И кажется, что плохое это никогда не закончится, но это не так! Будет снова хорошо!

- Будет, доченька? – Галина поднимала уставшие, заплаканные глаза на дочь.

- Будет! – Аленка обнимала мать и ломала голову, как сделать так, что у нее снова появился смысл жизни. Павлика становилось уже мало.

Галина всегда была очень деятельной. Квартира блестела, холодильник ломился, а у нее всегда еще оставалось время на какие-то увлечения. То вышивала, то вязала, то цветы разводила. То, что она делала для семьи всегда придавало ей сил. Чтобы ахнули: «Мама, как красиво! Галочка, как вкусно!». И уходила усталость и хотелось придумать еще что-то. А теперь в голове была пустота. Руки ни к чему не лежали. Галина слонялась по пустой квартире, всюду натыкаясь на вещи мужа и ей хотелось взвыть от бессилия и несправедливости, с которой обошлась с ней судьба.

Алена присматриваясь к матери, заметила, как она, разбирая шкафы, уткнулась носом в рубашку отца и просидела так больше часа, пока не проснулся и не заплакал Павлик. Вручив малыша бабушке, она выскочила из квартиры, сославшись на то, что закончились подгузники и набрала мужу:

- Я знаю, что нужно делать с мамой!

- Что? Придумала что-то?

- Да! Давай купим ей дачу! Ее нужно увезти из этой квартиры и дать ей место, где она сможет навести порядок. Дело надо дать… Подождет наша квартира. Павлик еще маленький, а там мы еще подсобираем и тогда уже будем расширяться.

- Отличная затея! Надо искать!

С этим Алена справилась в рекордно короткие сроки. Галина так мечтала о маленьком домике возле речки, что рисовала его последние лет пять, рассказывая дочери, как и что она хочет там устроить. На третьем варианте, который показал ей риэлтор, Алена удивленно ахнула и сказала:

- Берем!

Все было так, как мечтала ее мама. Маленький домик с просторной застекленной верандой, большой, запущенный сад и речка, которая текла сразу за забором сада. Молодая пара, которая продавала дачу, несказанно обрадовалась, когда Алена объявила о своем решении купить домик.

- Наконец-то! Больше двух лет стоит уже. От города далеко, поэтому никто сюда не хочет ездить. А жить здесь семьей не получается. Школа, садики, поликлиника тоже не рядом. В этом поселке всего две семьи живут постоянно и те в возрасте.

Алена задумалась. У мамы хоть и все неплохо со здоровьем, но мало ли…

- Про больницу задумались? – девушка, хозяйка дачи, внимательно посмотрела на Алену. – Переживаете, как медпомощь здесь организована?

- Да. Мысли мои читаете. Мама у меня уже в возрасте. Ничего серьезного, но давление скачет иногда.

- У вас через забор сразу два медика живут. Кардиолог и терапевт. Перебрались сюда на постоянной основе несколько лет назад. Это друзья моих родителей. Петр Иванович и Серафима Николаевна. Раньше только отдыхать ездили сюда, а теперь на пенсию вышли и перебрались насовсем.

- Ух, ты! Это же здорово!

- Да. И в соседнем поселке какая-никакая больница есть, а скорая выезжает сюда быстрее, чем в городе. Точно знаю, потому, что мне в прошлом году вызывали несколько раз, пока я сына носила.

- Тогда решено! – Алена кивнула и огляделась еще раз. Маме должно понравится.

Галина выдала такую реакцию на сюрприз, что Алена с мужем всерьез забеспокоились о ее здоровье. Когда они первый раз привезли Галину на дачу, она толкнула калитку и замерла, не веря своим глазам.

- Доченька, это же он…

Алена забрала из рук матери Павлика и довольно улыбнулась:

- Похож?

- Нет. Это просто он! – Галина сделала пару шагов по дорожке и вдруг осела на нее, за малым не ударившись головой о штакетник.

- Мама! – Александр кинулся к теще и приподнял ее с земли. – Мама, слышишь меня?

- Слышу! Не кричи так, Сашенька! Это просто от неожиданности…

Алена уже суетилась, доставая из багажника сумку, в которой были лекарства и тонометр.

- Мамочка, давление неважное. Давай-ка ты приляжешь? – Алена под руку отвела мать в комнату и уложила на диванчик. – Сейчас я тебе чайку сделаю.

- Аленушка, а вы надолго эту дачку сняли? Я смогу здесь пожить с Павликом хотя бы недельку?

- Да я уж и говорить тебе боюсь что-то. Как ты еще отреагируешь! – Алена покачала головой и улыбнулась. – Надолго. И не сняли, а купили. Это теперь твоя дачка. Твой дом. Можешь жить здесь столько, сколько захочешь.

Галина закрыла глаза, пытаясь осмыслить то, что услышала. Ее дом. Тот самый дом, о котором она столько мечтала…

- Мам? – Алена тихонько дотронулась до руки матери.

- Я в порядке, родная! Спасибо… - Галина беспокойно заерзала. – А что же я лежу? Надо пол вымыть, окна, проветрить все…

- Ох, мамочка! – Алена засмеялась. Кажется, ее план сработал.

Две недели Галина устраивала дом по своему разумению. Алена еле успевала выполнять заказы матери, привозя ей ткань для штор, краску, какие-то мелочи.

- Все! Теперь можно жить. Но, Аленка, это только дом. А сад в порядок привести у меня сил не хватит. Тут без мужчины не обойтись. Пойдем пока, я тебе комнату Павлика покажу.

Светлая маленькая комнатка совершенно преобразилась за несколько дней. Галина не пускала туда дочь, пока все не закончила.

- Мамочка, как красиво… - Алена провела кончиками пальцев по нарисованным на стене утятам. Веселая семейка шагала в рядок над кроваткой, которую Галина приготовила для внука. – Почти такие же, как у меня были в детстве.

- Не делают теперь такие обои. Не нашла. Пришлось рисовать. Похожи?

- Очень! Спасибо!

Все эти хлопоты настолько захватили Галину, что она даже поймала себя на том, что стала реже думать о муже.

- Мама, ты чего? – Алена, уложив Павлика зашла на кухню и увидела мать, которая сидела за столом совсем как в городской квартире, подперев голову рукой. – Что не так?

- Все так, Аленушка. Вот только… Я забывать папу стала? Реже ведь думаю о нем…

- Мамочка, ну как ты можешь его забыть? Куда он денется из твоей памяти? Никуда и никогда. А вот то, что ты грустишь все время и плачешь, ему бы точно не понравилось. Я так и слышу его голос: «Галина, перестань! Что за глупости! Все будет хорошо!». Мам! Он хотел бы, чтобы ты была счастливой. Чтобы улыбалась, радовалась каждому дню. И точно всыпал бы мне хорошенько, может даже и лозинкой, — Алена усмехнулась, — если бы узнал, что я позволяю тебе так себя изводить. Очень бы ругался!

- Думаешь?

- Уверена! Сделай мне своего вкусного чаю с ромашкой, а то я опять всю ночь колобродить буду.

Галина встала, вытерла слезы и потянулась за чайником.

Две недели пролетели незаметно. Алена познакомилась с соседями. Петр Иванович оказался завзятым бонвиваном. Целовал Алене ручки и наговорил комплиментов. Серафима Николаевна хмурилась, но старалась не подавать вида.

- Симочка, душа моя, не испепеляй меня, умоляю! Я и так весь горю! Две таких прелестных женщины рядом – это же и рассудок может помутиться!

Алена всеми силами держалась, чтобы не рассмеяться. Быстро расспросив Серафиму Николаевну о том, к кому можно обратиться за помощью, она сослалась на занятость и собралась уже уходить, как Петр Иванович возмутился:

- Зачем им нужен этот Василий Федорович? Я сам могу помочь и сделать что нужно! Я готов!

- Петенька, а яблони, когда у нас в саду пообрезаешь? – Серафима Николаевна так недобро прищурилась, что Алена все-таки не сдержалась и, прыснув со смеху, чуть не бегом кинулась к калитке.

Дома она рассказала матери о разговоре с соседями, и они вместе посмеялись.

- Ох, мамочка! Ты поосторожнее, а то, чувствую, будут у тебя неприятности!

- Какие, дочь? – Галина вытерла тыльной стороной ладони выступившие от смеха слезы.

- По-моему Серафима Николаевна очень ревнует своего мужа.

- Да на что он мне сдался?! – Галина опять зашлась от смеха и Павлик, глядя на бабушку, рассмеялся так звонко, что женщины не услышали, как стукнула калитка.

- Хозяйки, кому тут помощь нужна была? – на пороге стоял невысокий коренастый мужчина. Алена пригляделась к нему и вдруг улыбнулась.

- А вы, наверное, Василий Федорович?

- Можно просто Федорыч. Он самый.

- А как же вы узнали о том, что нам нужны?

- А мне Серафима Николаевна позвонила.

Алена с Галиной переглянулись и снова рассмеялись так, что Павлик взвизгнул от восторга. Он совершенно не понимал, что происходит, но такие мама и бабушка ему нравились гораздо больше, чем грустные.

Федорыч не обращая внимания на странное поведение женщин терпеливо дождался пока они успокоятся и деловито наметил с Галиной фронт работ.

- Много работы… Тяжело вам будет? – Галина ходила по саду, оглядывая деревья.

- Ничего. Я привычный. Мне работа не в тягость, а в радость. Когда руки заняты и голове легче.

Галина дернулась и посмотрела на собеседника.

- Вы сейчас сказали так просто то, о чем я думала последнее время постоянно.

- Вот и ладненько. Поработаем, значит.

Федорыч ушел, а через пару часов его жена, Татьяна, принесла банку с молоком и завернутый в марлю свежий творог.

- Мальчику вашему.

- Спасибо! – Алена потянулась было за сумкой, но Татьяна остановила ее.

- Не надо! Это от души. У нас корова хорошая, молока очень много. Нам столько не нужно, а на рынке я стоять не люблю. Я очень рада, что есть малыш, которому можно свежего молочка налить и творожок сделать.

Она почему-то грустно вздохнула и погладила Павлика по голове. У Алены удивленно поднялись брови, когда она увидела, как ее недотрога-сын, который не давался на руки никому, кроме нее и бабушки, доверчиво прижался к Татьяне и обнял ее за ногу.

- Ласковый мальчишечка какой у тебя! Любимый значит.

Это уже потом Алена узнала, что Василия и Татьяну судьба обделила счастьем стать родителями. Единственный сын не прожил и суток после рождения, а родить еще Татьяна так и не смогла. Все ребятишки поселка знали, что в любое время в доме Татьяны открыта дверь, а их ждет вкусный хлеб, а то и пирожки, и молоко. Матери даже не гадали, где искать своих чад, достаточно было зайти к Татьяне. А летом Федорыч принимал от жены бидончик, садился на мопед и ехал в соседний поселок, где был магазин. И у детворы наступал настоящий праздник. Мороженое, которое он привозил оттуда было мягким и чуть подтаявшим, но неимоверно вкусным.

- Лопайте! – откидывал он крышку бидончика и чумазые детские ручонки вмиг расхватывали лакомство.

- Опять тебе ни одного не ставили! – смеялся Федорыч, обнимая жену.

- На здоровье! Пусть едят и радуются!

Со временем дети выросли, поселок опустел, и Татьяна загрустила. Василий много раз предлагал ей взять сироту из детского дома, но Татьяна, отплакав свое, категорически отказалась.

- Васенька, а если я не смогу его полюбить? Зачем ему такая мать нужна тогда? Детей ведь любить нужно… а я боюсь…

- Чего же?

- Что буду на него смотреть и досадовать…

- На что?

- Он живет, а мой… - Татьяна заливалась слезами.

- Глупости какие! Никогда же ты так про соседских не думала?

- Нет. Там родители есть. А здесь… Ох, Вася, не трави ты мне душу, не могу я…

Василий сердился, даже пробовал ругаться, но быстро понял, что занятие это бесполезное. Он всем сердцем жалел жену и не хотел ее огорчать. Поэтому разговоры эти прекратил.

Павлик стал для Татьяны новой радостью.

- Танечка, у него скоро щеки в двери проходить не будут. Смотри! Сначала они заходят, а потом Павлик! – хохотала Алена, глядя на румяного и поздоровевшего сына.

- И хорошо! Ребенок должен быть справный! А не бледный как рубашечка. – Татьяна подхватывала на руки Павлика, который тут же обнимал ее. – Мой ты красивый! Тьфу, на тебя, чтоб не сглазить!

Постепенно Василий привел в порядок сад, починил и перекрасил крыльцо. Они с Татьяной стали частыми гостями у Галины, а она у них. Тихими летними вечерами Алена, не застав мать дома, точно знала, где ее искать.

А вот с ближайшими соседями отношения у Галины не сложились. А виной всему стал Петр Иванович. Он зачастил к Галине. Приходил вечерами, усаживался на веранде и принимался разглагольствовать о природе, погоде и прочих банальностях. Галина не знала, как отказать ему от дома. Даже нажаловалась как-то Татьяне, на что та расхохоталась и, утирая слезы, поведала Галине историю поселка.

- Ох, Галя, хорошо, что ты сюда переехала, когда уже в возрасте. А была бы молодая…

- И что тогда?

- Петруша наш первый парень на деревне был всегда. Ни одной юбки не пропускал. Дача, где они живут – его родителей. Они ее перестроили, вот как твой домик и переехали сюда насовсем. А сынулька в городе учился, сюда приезжая только на выходных. Но и так умудрялся натворить дел, пакостник. После того как по поселку стали бегать сразу два неузаконенных внучка, они Петру сюда ездить запретили. Сказали, чтобы гулял в городе. Он и гулял. Аж до тридцати с лишком годов. Пока не встретил Симу. Она не красавица была совсем, но умница. Хотела его и получила. Чем уж она его захомутала – не знаю, а только поженились они и через пару месяцев переехали сюда. У отца Петра инсульт случился, мать сама не справлялась. Вот тут Сима и показала себя во всей красе. Сначала за отцом ходила, а потом за матерью. И когда Петенька вдруг решил, что надоела ему семейная жизнь и нашел себе новую зазнобу, мать его все что было переписала на невестку.

- Ничего себе!

- Ага! Симу она уже рассмотрела, а сынок любимый ей все сердце надорвал. Она ведь знала, что у Симы нет никого и идти ей некуда. Выгонит из дома ее Петр и не поморщится. А мать его была женщина справедливая и совестливая. Ведь если бы не Сима, помирать ей в чулане, а не на крахмальных простынях. И за мужа своего, отца Петра, она была ей очень благодарна. Сима тогда ребенка потеряла, таская свекра. Не знала, что беременная, мать жалела, потому как у той спина больная была, нельзя было тяжелое поднимать.

- А что же Петр?

Татьяна засмеялась.

- О! Как узнал, так тут такой спектакль был! Весь поселок покатом лежал. Он и ручки ломал, и голосил как барышня: «Ты! Коварная! Обманом лишила меня любви матери!» - Татьяна так похоже изобразила Петра Ивановича, что Галина упала на стул, и, уткнувшись в колени, чуть не плакала от смеха.

- А Сима? – отсмеявшись выдохнула, наконец, Галина.

- А Сима послушала-послушала, а потом спокойно так ему и говорит: "Иди в дом, любимый, мой, родной! И хватит меня позорить!". С тех пор так и живут. Свекровь Серафима проводила честь по чести, а Петр с тех пор сильно присмирел. Это сейчас что-то распоясался. Видно, седина в бороду…

- Да на что он тут мне сдался со своей сединой! – Галина в сердцах пристукнула чашкой о блюдце.

- Вот и гони его в шею. Сима баба хорошая, на свекровь свою похожа очень. Душевная и справедливая. Но когда дело касается ее плешивого счастья – тут уж такая тигрица просыпается, что мама не горюй!

На следующий же день Галина решила поговорить с незадачливым ухажером.

- Петр Иванович!

- Что, звезда моя, Галина Тимофеевна?

- Я не хочу, чтобы вы приходили ко мне в одиночку. Приходите с женой или не приходите вовсе.

- Что вы такое говорите? Я вас чем-то обидел? Увы, мне! Когда же я успел!

- Обидели. Я честная вдова и принимать у себя мужчину не хочу. Пусть даже и по такому безобидному поводу как чай.

- Галочка! Милейшая вы моя женщина…

- Я не ваша милейшая женщина! – Галина возмущенно поднялась с места и чуть не упала, когда Петр вдруг вскочил со стула и рухнул перед ней на колени, схватив ее руку. Покрывая запястье Галины поцелуями, он залепетал таким речитативом, что потом она не могла вспомнить и половины того, что услышала.

- Ты – жизнь моя! Счастье мое! Не гони меня, и я сделаю тебя счастливой!

Именно в этот момент открылась дверь на веранду и вошла Серафима Николаевна. Она совершенно не удивилась тому, что увидела. Галина не знала, куда деваться от смущения, а Петр Иванович вскочил на ноги так резво, что даже его жена удивленно повела бровью.

- Загостился ты, Петенька. Я уж и пирог вынула из духовки. Пойдем-ка домой!

Галина ошарашенно смотрела на то, как соседи вышли из дома. Голова у нее кружилась, и женщина поняла, что перенервничала, а значит давление опять дает о себе знать. Быстро приняв все положенные таблетки, Галина прилегла, и сама не заметила, как уснула.

Проснулась она среди ночи. Голова гудела, тело ломило от неудобного положения, ведь уснула Галина не на кровати, а на маленьком диванчике в гостиной. Охнув, она поднялась, выключила лампу, которая горела все это время и замерла. Во дворе кто-то был. Темный силуэт двигался странными ритмичными движениями вдоль забора. Галина испуганно сжалась, боясь вдохнуть, а потом вдруг ее осенило.

- Клубника!

Только сейчас она поняла, что происходит. И схватив первое, что попалось под руку, Галина выскочила на крыльцо.

- Ах, ты, изверг! Ты что ж такое желаешь? Это же я внуку сажала! Ну, я тебе сейчас!

Кочерга, которую она бросила сторону странного визитера, к счастью просвистела мимо. Галина щелкнула выключателем и на веранде зажегся свет. Глянув на грядки с клубникой, которую она так любовно обихаживала, Галина застонала.

- За что? – непрошенные слезы хлынули потоком и только услышав голос странного вредителя, Галина поняла, кто перед ней.

- А за Петю моего, разлучница!

- Сима? Серафима Николаевна? – Галина удивленно усмотрела на соседку, которая потрясала кустиком клубники у нее перед носом.

- А ты думала, кто? Я тебе устрою! Ишь, приехала тут!

- Сима! – Галина гаркнула так, что Серафима застыла на мгновение с поднятой рукой. – Угомонись! Мне твой Петр даром не нужен! Ловелас плешивый! – она спустилась по ступенькам и забрала из рук соседки кустик. Прижав его к себе, она покачала головой. – Неужели ты думала, что я на такое способна?

- Не знаю. – Серафима вдруг остыла и опустила голову. – С виду порядочная женщина, но ведь у тебя же мужа нет. Только дочка приезжает с внуком, да зятя пару раз видела.

- А ну-ка, пойдем! – Галина открыла дверь на веранду и кивком подогнала Серафиму. – Давай! Лучше сразу все выяснить, а то в следующий раз ты мне дом подпалишь.

Серафима молча поднялась по ступенькам и опустилась на стул на веранде.

- Чай пить будем. – Галина поставила чайник и достала из холодильника миску с пирожками. – А пока я его приготовлю, расскажу тебе, почему я тут оказалась и отчего мне твой Петр противен.

- Противен? – Серафима удивленно подняла глаза на соседку.

- Противен! – твердо повторила Галина. – Потому, что какой у меня муж был, так после такого мужчины никакая бы женщина на другого не посмотрела. И любила я своего Виктора так, как мало кому повезло в жизни полюбить.

- А куда делся-то он?

- Сердце. Его уже несколько месяцев нет, а мне все кажется, что вот-вот выйдет он из комнаты и скажет: «Пойдем, чайку попьем». – Галина всхлипнула, но тут же взяла себя в руки. – Я ведь понимаю, Сима, то, что ты увидела это…

- Да не в том дело. Я ж его знаю. И на что он способен знаю. Уже давно перестала обращать внимание на его выкрутасы. А тут услышала, как он с приятелем по телефону разговаривает. Я к Татьяне за молоком ушла, а на полпути вспомнила, что обещала ей закваску дать. Она квас поставить хотела. И вернулась. Не вовремя.

- И что?

- А то! Услышала, как он дружку своему, Генке, рассказывает, что появилась тут новая, без мужа и при доме. Можно делать ноги… - Серафима вдруг расплакалась так горько, что Галина чуть не уронила чайник.

- Ну что ты?! Разве стоит он твоих слез?

- Люблю я его, паразита! Больше жизни люблю. Даже дышать без него и то не могу. И больше всего боюсь, что он меня бросит… Всю жизнь с ним живу и боюсь. Привыкла уже. Он ведь меня замуж взял, зная, что я ни детей ему родить не смогу, ни семьи нормальной дать.

- Почему? – Галина опустилась на стул напротив соседки и подвинула поближе к ней чашку с чаем.

- Я так сильно за него замуж хотела, что наплевала на все мамины наставления. А ведь она мне твердила, что нельзя мужчине воли давать. Я тогда на втором курсе училась. Очень хвалили меня. Мне было все интересно. А увидела Петра и пропала… Учеба по боку пошла, а потом и вовсе я забеременела.

- И что? Дальше, что было? – пауза затянулась, и Галина подлила еще чаю соседке.

- А что дальше… Он сказал, что ребенок ему не нужен и денег дал… - Серафима обхватила чашку руками, грея их и пытаясь унять дрожь в пальцах.

Галина охнула:

- И ты…

- Да. Сделала так, как он велел. Мы почти месяц не виделись, а потом он пришел. Не извиняться, нет, а просто потому, что скучно стало. Я его выгнала. Со скандалом, с треском. Кричала что-то, уж не помню, что именно. Петр потом сказал, что очень его мои слова обидели и задели. Он ушел. А еще через неделю явился при параде и попросил моей руки. Я сначала хотела отказать, а потом разозлилась. Ведь из-за него все случилось, вот пусть и расхлебывает.

- И вышла за него?

- Вышла… Сначала изводила его, а он терпел. И мне иногда казалось, что ему это даже нравится. Ведь он привык, что к его ногам любая падала почти моментально. Я злилась и только думала о том, чтобы ребенка от него родить. Будет мне счастье с его глазами. И я смогла… Забеременела снова. Вот только знать бы мне об этом… А я свекра тогда на руках таскала после инсульта. С моим здоровьем, да с первой беременностью... Срок маленький был совсем, поберечься надо было бы… Не помогло ни мое медицинское окружение и связи, ни старания врачей. Так бывает. Судьба… А потом случилось то, чего ни он, ни я не ожидали. Я ведь как думала – поживем и разбежимся. А тут нам сообщили, что у него ребенок есть. И мать этого ребенка в больнице, а жить ей осталось всего ничего. Петр растерялся. А я даже не думала. Так у нас появился Ванечка. Наш сын. Он сейчас уже взрослый совсем, служит на Дальнем Востоке. Жена у него, детки. С отцом у них сразу отношения не заладились, а меня Ваня очень любил. Мамой зовет. Получила я свое счастья с глазами Петра, но вот таким способом. А потом свекровь моя слегла. Она-то и решила нашу судьбу дальше. Знала, что я его не выгоню, да и сын у нас. Она все, что было на меня переписала. Оставила Петра ни с чем. Ох, и лютовал он тогда! А я его почему-то еще больше жалеть стала. Если уж родная мать так с ним, как же я от него откажусь? Кому он нужен будет. Так и осталась с ним. Сколько он мне нервов попортил и не пересчитать сейчас. А я все равно его люблю. И никак не могу спокойно смотреть, как он свою натуру выгуливает.

- Ясно… Вот что, Сима. Есть у меня идея одна. Пока ты рассказывала, как-то в голову пришло. Если хочешь, можем его проучить. Да так, что он забудет, что такое за чужими юбками таскаться. Хочешь?

- Хочу! – Серафима прищурилась. – Рассказывай!

На следующий день, Галина прогуливалась у своей калитки, обмахиваясь веточкой и поджидая соседа.

- Ой, Петр Иванович! Как же хорошо, что я вас встретила! Мне так нужно с вами поговорить!

Петр напыжился от радости и пошел вслед за соседкой к дому.

- Вот тут присядем. – Галина опустилась на лавочку у крыльца. Она точно знала, что Сима будет слышать каждое их слово, стоя за углом дома.

- Галочка, дорогая моя, я готов на все ради вас! Говорите!

- Да уж и не знаю, как сказать, Петр Иванович… Вот вы мне давеча в любви признавались, так?

- Так! И от слов своих не отказываюсь.

- Но вы же женаты!

- Это - формальности!

- Ну, уж нет! Я женщина честная и мне такие отношения не нужны. Только узаконенный брак.

- Галочка, так я же готов!

- Даже так? – протянула Галина. – А скажите мне, дети у вас есть?

- Есть. Сын. Взрослый, живет далеко.

- Ясно. А еще детей вы бы хотели?

Петр Иванович икнул от неожиданности.

- Как?

- Детей. У меня единственная дочь. А я всегда мечтала о еще одном ребенке.

- Но, Галочка, помилуйте, в нашем возрасте…

- Что? Обидеть меня хотите? – Галина вскочила с лавочки, настолько убедительно разыграв возмущение, что Сима невольно фыркнула и тут же зажала себе рот ладонью. – Какой такой возраст? В наше время и позже рожают! А я еще женщина в самой поре! Постойте, Петр Иванович, а вы… Ой, даже не знаю, как и спросить… Вы как в плане… ну, мужской состоятельности? А то, ведь мне муж нужен не номинальный, а самый, что ни на есть, реальный.

Петр Иванович краснел, бледнел и покрывался испариной. Галина продолжала что-то говорить, а он уже мечтал оказаться где-то очень далеко. Серафима ничего не говорила о его маленьком секрете Галине. Та сама догадалась. И сейчас она сама себя не узнавала, разнося в пух и прах этого незадачливого ловеласа.

- Что ж! Я все поняла. Нет, Петр Иванович, ничего у нас не получится. Не в моем вы вкусе. Да и зачем вам я? Или кто-то еще, если рядом такая женщина как Серафима Николаевна?

- Да-да-да, вы правы, вы правы! – Петр Иванович засуетился, вскочил с лавочки и, на ходу откланиваясь, чуть ли не вприпрыжку побежал к калитке.

Галина держалась до последнего. Но как только он скрылся из виду, она со стоном рухнула на лавочку и расхохоталась. Рядом, секунду спустя, так же рухнула от смеха Сима. Они смеялись от души, избавляясь от обиды и накопившейся злости, от неудовлетворенных желаний и упущенных возможностей.

- Ох, Галя, спасибо тебе! – Серафима вытерла выступившие слезы. – Ни разу не видела, чтобы он так бегал. Как козлик молоденький! Ой! Не такой уж молоденький! Хоть и козлик!

Они снова рассмеялись.

- Ох, так и до греха недалеко! – Серафима, наконец, встала с лавочки. – Пусть и козлик, но свой. Пойду! Кормить его да порядок наводить. Радость ведь у меня, Галя, сын звонил утром. В гости едут. Я ведь младшего внука на руках еще и не держала ни разу, а ему уж год почти. Чуть подрастет и будет твоему Павлику компания. Они переезжать собираются. Переводят Ванечку, и они будут теперь совсем близко. Будем видеться чаще и забот у меня прибавится. Хотя, какие это заботы? Радость одна!

На следующее утро Галина выглянула в окно и увидела странную картину. У ее забора, там, где раньше были грядки клубники, стояла, согнувшись в три погибели, Сима и что-то делала. Присмотревшись, Галя улыбнулась, и вышла во двор.

- Вот! – Серафима разогнулась и махнула рукой на грядку. – Столько клубники у меня нет, а вот земляника есть. Пополам тебе посадила. Сколько было клубники, а остальное – земляника. Мелкая, но очень сладкая. Старший внук ее любит так, что жил бы на грядках.

- Павлику тоже понравится! Вот приедут твои и выпустим их на попас. Спасибо, Сима!

- Ой, да не за что! Сама натворила, мне и исправлять. А мой-то, Галь, в город поехал.

- Зачем?

- Вот, грех смеяться над убогими, да только я утром письмо старшему внуку писала и пощелкала по вкладкам на компьютере. Я ведь теперь продвинутая, меня Ванечка всему обучил. И как письма писать, и как скайп включать.

- И что там?

- Что-что! Про таблетки он там читал.

- Про какие таблетки? Заболел?

- Галя! Ну, что ты в самом деле! Про те самые таблетки, которые… ну, помогают! Для этого самого… - Сима зашлась от смеха.

- Ой, что ж я тебе насоветовала?! – Галина схватилась за голову. – А если он их наглотается?

- Ну и что? Почувствую себя еще разок женщиной на старости лет. Да только он у меня очень уж осторожный в плане здоровья. А потому и ко врачу пойдет сначала, там на одной вкладке клиника какая-то была, и подумает раз триста.

Галина хлопнула себя ладонью по щеке, и они рассмеялись уже на пару.

Все наладилось. Петр Иванович притих и почему-то стал более внимательным к жене. Серафима радовалась, конечно, но ее время и мысли были заняты совсем другим теперь. Ее обожаемый Ванечка с семьей переехал, и внуки заняли все ее сердце целиком.

Алена с мужем купили квартиру и обрадовали Галину внучкой. И спустя какое-то время на грядках с клубникой сидело уже четверо ребятишек перемазанных соком с ног до головы. И, как в Аленкином детстве, никто не разбирал – свои или чужие. Главное, чтобы вкусно и спокойно было всем.