Влюбился сразу!

    Летом между девятым и десятым классом я приехал на турбазу «Арский камень». Это в Башкирии возле города Белорецка. Но не отдыхать, а работать. Мне еще было 16, но меня как-то взяли инструктором туризма. Наверное, зарплата была детская, и нормальных туристов в инструктора было не заманить. Я уже несколько раз сплавлялся по Белой с туристическим клубом В.Я. Кряквина. Опыт был. А также там предоставлялся домик для жилья и бесплатное питание в столовой. И за это еще и деньги платят! Просто мечта!

    Турбаза в основном была наполнена туристами из Магнитогорска. Чуть разбавленными челябинцами и уфимцами. Не все рвались именно на недельный сплав по реке Белой, просто наслаждались красотой, купались в реке, ходили на обязательные ежевечерние танцы. А еще по вечерам все приходили на конный двор смотреть, как объезжают лошадей.
 
 
    Вот это и было «гвоздем» турбазы летом 1975-ого!
    Умный директор придумал организовать туристический конный маршрут. Где-то кого-то убедил в Уфе, но своих лошадей не было.
    Приказом сверху башкирские колхозы-совхозы обязали выделить лошадей. Старых кляч приказали не присылать, поэтому пригоняли диких, необъезженных, к седлу и уздечке не приученных.
    Вот и приходилось их объезжать совсем немногочисленному штату конюхов и таким, как я, энтузиастам. После пары ранних сплавов я вообще числился в штате «инструктором», но с молчаливого одобрения начальства уже вообще не уходил из конюшни.
    Потихоньку подготовили лошадей для первых конных переходов «Арский камень» ; Ямантау ; Иремель – «Арский камень».

    И вот тут-то появилась киногруппа фильма «Пропавшая экспедиция». Им были нужны для съемок лошади, и директор не отказался от неожиданной подработки. Им нужны были лошади и постоянный конюх. Таковым и назначили меня.

    Задача была в общем-то простая: каждое утро по заявке режиссера приводить запряженных лошадей и весь съемочный день следить за ними и всадниками. А всадниками были артисты Олялин, Кайдановский, Прыгунов, Кикабидзе и …Евгения Симонова! Совсем еще юная красавица, всего на год-два старше меня.
Влюбился я, разумеется, с первого взгляда. Ревновал к Кайдановскому, подсовывал ему самых свирепых лошадей и вообще мстил по-черному.
    А ей цветочки по утрам подкладывал. Режиссер этот момент, видимо, усек и в фильм вставил. Мол, тоже влюбился. Там вместо меня это делает молодой артист. Моего возраста.
 
 
    Снимали почти все на реке Белой, но и переезжали на речку Нижний Авзян, и на речку Нура. Хотя двадцать раз переходили реки почти в одних и тех же местах. А сама скала Арский камень, так та вообще в фильм вставлена со всех возможных ракурсов. Есть такой эпизод: экспедиция, прижимаясь к скале, пробирается по узкой тропинке над скалой. С ужасом смотря «вниз».
    А «проползают» они как раз ПОД скалой Арский камень, и все на свете знают, что там хорошо протоптанная дорога.
    А потом оператор показывает их вид «со скалы» с этой дороги, сняв движение уже сверху Арского камня. Еще и какого-то орла ввернул режиссёр в гнезде, ухающего, почему-то, как филин. Я чуть со стыда не сгорел в зале кинотеатра «Комсомолец» на премьере фильма в городе Магнитогорске!

    В Узяне «штаб белых» и «штаб красных» стояли друг от друга метрах в ста. Мне потом на просмотре фильма было стыдно, что и там, и там в кадре видна гора Кушка. Казалось, что только слепой не видит, что все снято на одном месте. А уж про лошадей вообще была стыдоба. Я же не знал очередность съемок и монтажа! По сюжету у геологической группы отравляют лошадей. Я их укладываю, уздечку к земле прикрепляю, лежат мои «дохлые», как миленькие. Потом через несколько дней по разнарядке нужно четыре лошади. Это «зловредный киношный говнюк Суббота» присылает новых. А я-то об этом не знаю!
    И смотрю в кинотеатре ; на экране через пять минут после их "смерти" опять в кадре мои воскресшие «дохляки»! Колька, Машка, Чубук и Метелка! Чуть не сбежал из кинозала от стыда.
 

    Артист Олялин предпочитал приезжать на открытом ретро-автомобиле (там по сюжету выделили на съемки) к нам на конный двор. Посылал меня в ближайшую деревню Сосновку за портвейном. Ну и любил среди сена и сёдел посидеть вдали от режиссера. К лошадям относился нежно.

     Кикабидзе меня подкалывал. Иногда на вечерних посиделках наливал полстакана вина. Называл вино «консервами солнца». Научил меня разбавлять портвейн водой.

     Кайдановский как-то сторонился всех. Задумчивый и многозначительный такой весь из себя. А Женю Симонову все же охмурил. Они потом поженились.
    
     Прыгунов, в фильме исполняя у костра под гитару романс Лермонтова «Я к вам пишу, случайно, право…», и на самом деле очень любил вечерние посиделки с гитарой, где я был королем и вызывал у Жени Симоновой умиление. Хоть так.

     На турбазе я все же появлялся. Когда на съемки не нужно было лошадей. Один раз по обязанностям пошел в радиорубку включить  утром радиотрансляцию на турбазу. Покрутил ручку настройки. Нашел русскую речь и врубил на всю громкость. Кто-то срочно позвал на конюшню. Я закрыл радиоточку на замок и убежал. Нашел меня мой приятель, имевший мотоцикл, уже в обед.
     Все начальство в шоке, в радиорубке уже окна выставляют! Оказывается, я какой-то «вражеский голос» поймал, и выдают турбазовские колокольчики на всю вселенную всякую антисоветчину!

     Мне тогда здорово попало. Но не уволили. Киношники всей гурьбой приехали,  вступились. Подкалывали, правда, потом постоянно. «Диссидентом» звали. «Ну, давай, Сережа, споем-ка ВАШУ, про Магадан!»
     Доработал я до самой осени. Приехал в Магнитогорск в свою 63-ю школу весь пропахнувший сеном, кожей, кинопленкой, рыжим течением реки Белой, земляникой, соснами и …солнцем.
 
     Кино – это, конечно сладкий обман. Но, если мы его бесконечно смотрим и верим, значит, это нам нужно?! В жизни все тоже самое.

Сергей Кащеев