Сатори в Бобруйске

«Мир и мираж – однокоренные слова»

«Смирение – главная добродетель»

.

Мысли-паразиты терзают по одному сценарию: «ах, если бы…». Если бы сделал то-то, а не то-то, тогда бы было все по-другому. Идея «другой жизни» - где нет бытовых неудобств, проблем отношений, где всегда достаточно денег и здоровья – главная. При этом молчаливо подразумевается, что именно «другая жизнь» изменит все: изменит тебя и даст тебе счастье.
Но, оказывается, все это ложь.
Правда в том, что быть довольным обывателем, который копается в саду, побухивает и живет в благополучной Европе, и быть безработным без особых перспектив в разваливающейся России – без разницы. Точнее, разница, конечно, есть, но она не в обстоятельствах жизни, а в тебе.
Важно только одно: кто ты и что ты знаешь о себе, жизни, людях? Насколько ты уязвим для вранья? Важно только это. И пускай даже это знание не принесет тебе так называемого человеческого счастья – поскольку оно забирает иллюзии, вернее, твою способность в них жить, – только эта ясность имеет значение. Лишь через нее лежит путь к себе – туда, куда стремятся все люди, все существа. Это путь к правде о том, как я люблю себя, а также о том, что все остальное: страдания, ненависть, смерть – существуют лишь в качестве миражей, написанных любовью. И только боль дискомфорта пробуждает от грёз.
Путь к этой правде называется «освобождением» не случайно, потому что он освобождает от власти собственных выдумок. Жизнь – это квест, растянутый в вечность, - где все по-настоящему: кровь, боль, муки, отвага и кошмар. Просто это «по-настоящему» может быть лишь во сне: реальность бессюжетна и безъязыка, невидима простым глазом, ее невозможно знать так, как мы привыкли это делать во сне – рассматривая, препарируя и объясняя, чтобы получить прогнозируемый результат. Единственный результат реальности – сон, во всей своей многомерности и разнообразии, происходящий так, что, вот так. И больше не может быть никаких результатов. А этот – на, поди его возьми: он ветвится бесконечным количеством возможностей в каждой взятой точке, являя себя как всё везде и что-то конкретное где угодно.
И видеть это, продолжать это видеть, двигаясь по маршруту дальше и дальше – безумие в простом, человеческом смысле. Поскольку то, что мы, люди, подразумеваем под «счастьем» - это возможность забыться приятным сном, и более ничего. И кто захочет пробудиться в мрачном звездолётном корыте, блуждающим в бесконечных коридорах войны с неведомым механическим врагом, питаясь безвкусной бурдой вместо стейков и колы, терпя поражение, одно за другим, теряя товарищей и остатки былых надежд? Вопрос риторический. Никто. Любой персонаж хочет не проснуться, но лишь сделать свой сон удобным и приятным.
Но абсолютный сновидящий никогда не спит. И именно он, т.е. я играю роль всех персонажей, а цель игры, конечно же, скрыта от них и от почтенной публики, которая так же снится. Цель игры – дойти до последнего уровня, где герой исчезает, сон рассеивается, а театр превращается в слепящий свет – единственное действующее лицо без лица.
Самое интересное, что каждый из нас доходит до этого в момент собственной смерти, но – удивительное дело! – не все оказываются способными заметить сей яростный факт. Привычка грезить вместо того, чтобы быть, и тут играет свою шутку с нами, людьми. Не успев умереть, мы тут же принимаемся выдумывать нечто понятное, хоть и неожиданное, на месте вселенского взрыва. Мы продолжаем себя за пределы собственной смерти, опять становясь кем-то, где-то и как-то, лишь бы чувствовать то, что можно почувствовать, и думать хоть абы как. Так глубокий сон без сновидений становится незаметным в отличие от пробуждения или просто сна. Более того, нам кажется, что мы думаем постоянно, все 14 часов «дневной жизни», но это не так.
Поток мыслей, с помощью которого мы рассказываем себе о себе же пестрит дырами, но заметить их некому без привычки сосредоточенного наблюдения, в котором обнаруживается тот, кто не думает и не спит. Подобное знание себя рождается исподволь, вопреки намерению сладко грезить. И только этот взгляд дает ясность, забирающую целые куски сна, подобно акуле, разрывающей курортный роман отдыхающих.
По сути, все фильмы-ужасы, фильмы-катастрофы – о ней. О чудовище, проглотившем удобный, ласковый мир, - о правде, что смертью смерть поправ.
.
Как говорит Аннамалай Свами: «Когда полностью исправил себя, обнаруживаешь, что кроме себя исправлять-то и некого. Становишься тихим и умиротворенным внутри себя и спонтанно излучаешь радость на все существа».
Что же это значит: «исправить себя»? Значит ли это сладко грезить, что исправил? Конечно же, нет. И проверить это легко: если твое равновесие зависит от внешних условий, оно означает приятный сон. Проверить, кроме тебя, некому. И доказывать никому нет нужды.
Почти невыносимые условия жизни могут означать сильную любовь Господа, внимательный Его взгляд, посвященный тебе. Милость и Благодать.
.
© Кувшинов Александр Викторович, 2022 г.