Герцог Элай

Герцог Элай.

Случилось так, что трое церковнослужителей, дьякон, писарь и молодой послушник опоздали на дилижанс и, имея строгое каноническое поручение, решили пойти в сторону города по дороге пешком в надежде на то, что их подвезет какая попутная повозка или телега. Но вышло так, что никто их не подвез и, пройдя очередную деревню, они вошли в лес, спустились в низину, и когда наступили сумерки, оказались одни на пустой дороге в глухой и сырой чаще в полной темноте. Все трое путников были отважными и смелыми христианами и твердо верили в то, что все по Воле Божией и кому суждено умереть от бандитского ножа, тому не страшно быть зарубленному палачом. Так что, подбадривая друг друга цитатами из Святого Писания и словами молитв, они продолжили свой путь, но усталость и темнота вокруг подточили их душевные силы и вскоре братья начали ропать на свою судьбу, темную дорогу и свое опрометчивое решение.
- Ну и что теперь? – возмущался писарь.
- Дальше пойдем – сказал дьякон – иначе замерзнем.
- Испытание во славу Господа! – кисло заметил послушник, которому дали нести вещевой мешок с книгами и церковными записями, как самому младшему из них.
Так они шагали еще какое-то время, пока не увидели впереди проблеск огня и стоящую прямо посреди дороги повозку, а вокруг с десяток темных фигур. Братья даже не успели испугаться, что стали свидетелями кровавой расправы на ночной дороге, и их тоже сейчас заметят и убьют как случайных свидетелей, как услышали приближающийся откуда-то издали, но как будто сразу со всех сторон, гром многочисленных копыт. Тяжелый и глухой, сопровождаемый бряцанием оружия и доспехов, он был больше похож на грохот мчащейся в атаку дружины, чем на звуки приближающегося разъезда егерей. Так что монахи замерли и завертели головами, не в силах понять, как всадники могли так внезапно появиться в этой глуши. В последний момент все трое успели прижаться к деревьям, когда совсем рядом оглушительно запел боевой рог и огромные сумрачные тени в темных плащах, одна за другой промчались мимо них. Братьям же не осталось ничего, кроме как молча наблюдать, как они налетели на ночных разбойников и, топча их конями и коля копьями, смяли их маленький, изготовившийся к бою отряд. Но не это было самым страшным: один из верховых как будто спрыгнул с коня и, обратившись огромной пастью, наполовину заглотил пытавшегося ссадить его с седла копьем человека. Другой, став змеей со множеством хвостов, хлопнул ими, оглушив своего противника. Третья, по виду женщина, обратившись облаком тьмы, пронизанной огнями множества тусклых разноцветных глаз, захватила и перемолола свою жертву. Оставшиеся в живых люди бросились прочь. Но стычка, больше похожая на кровавую охоту и расправу на этом не завершилась: всадники, обратившись чудовищными тварями, гарцевали вокруг них, мчались между деревьями, как будто забавляясь с мечущимися в ужасе еще недавно безжалостно убивавшими своих несчастных жертв ночными налетчиками. Преследовали, убивая и калеча их одного за другим. Так продолжалось несколько секунд, пока один из верховых – человек в архаичном полукруглом шлеме, под котором вместо лица зияла бездонная ночная мгла, подъехал к братьям и встал перед ними. Все трое очень испугались, но дьякон, человек образованный и знающий множество преданий и легенд, а также наделенный немалой духовной силой и верой, отважно шагнул к нему и поднял руку, продемонстрировал призраку крест.
- Именем Господа Бога нашего Иисуса Христа! – твердо провозгласил он.
- Именем сэра-герцога Элая ее высочества, леди-герцогини Вольфины! – как будто со смехом ответил ему всадник, убирая меч в ножны – Слава и вера! Слава Гирте!
- Леди-герцогини Вольфины? – изумились монахи, потому что уже очень много лет никто в этих землях не слышал этого имени.
- Он не верит тебе! – громко и страшно засмеялась подъехавшая к всаднику женщина, тоже призрак с ярким сияющим огнем во лбу на таком же сумрачном и невидимом, как и у рыцаря, лице – отвезем их к его высочеству, пусть сами все увидят и вспомнят, раз забыли!
Подъехала повозка и братья, осенив себя крестными знамениями, безропотно сев в нее, поехали в ней куда-то в темноту через лес. Оставшихся же в живых разбойников призрачные всадники скрутили веревками и поволокли за лошадьми следом. Так они ехали какое-то долгое время. Вначале по темному и сырому лесу, полнящемуся ароматами трав и гнилой коры. Потом по заросшему высокой дикой травой полю, вдоль какой-то реки и полная луна светила в ясном ночном небе, не двигаясь с места к ряду несколько часов – столько показалось братьям, они ехали по какой-то дикой дороге то через заросшие зарослями вереска, мерцающими ночной росой в свете звезд, то по скалам, вровень с верхушками вековых сосен, на склонах каменистого холма, то снова по темному и непроглядному лесу.
Они уже было испугались, что призраки похитили их и теперь везут в ад, но вскоре впереди послышались звуки музыки. Показались костры и огньки множества разноцветных, расписанных листьями, травами и змеями фонариков на деревьях. Между шатров за столами сидели люди в походной военной одежде и латах. Пахло жареным мясом, вареными овощами, благовониями и брошенными в огонь еловыми ветками, а посредине лагеря, во главе самого большого стола на походных престолах восседали двое. Мрачный уже немолодой человек в черно-серебряном одеянии и женщина в белом с необычайно длинными волосами, отдельные пряди которых были покрашены в зеленый цвет.
- Добро пожаловать, воины Христовы! – встал от стола, держа в руках большой серебряный кубок, радушным жестом, мрачно и одновременно тепло приветствовал братьев глава этой призрачной дружины – не бойтесь. Я знаю кто вы и служение церкви мне знакомо. Четыре сотни лет прошло на этой земле, с тех пор как я сам был алтарником в храме. До того, как Господь Бог назначил мне служение стать Герцогом. Не бойтесь. Волей милосердного Господа нашего Иисуса Христа сегодня мы вернулись на эту землю, чтобы вспомнить, как мы жили на ней раньше. Встретиться друг с другом и с теми, с кем разлучила нас смерть. Я Элай Дорс, а это моя возлюбленная жена, леди Вольфина, славная леди-герцогиня Гирты! Будьте нашими гостями этим вечером!
Вокруг загоралось все больше и больше огней. Со всех сторон из леса приходили все новые и новые люди. Облаченные в архаичные длиннополые одежды, они были подпоясаны мечами, несли в руках музыкальные инструменты и кубки. Забил барабан. Начались танцы и веселая трапеза, за которой последовали поединки – плененным разбойникам и еще каким-то другим, по виду злобным и нечестивым людям, дали оружие и под смех и приветственные возгласы вытолкнули в круг, сразиться с вызвавшимися выйти против них молодыми рыцарями. Когда все чужаки были убиты, а их останки брошены в огромный костер, снова начались танцы. Женщина с бело-зелеными волосами соскользнула со своего престола и обратившись белой летящей лисой в длиннополом, развевающимся одеянии кружилась в танце под мерные удары барабана и тяжелый бой струн. К ней вышла другая женщина, длинноволосая и в лиловой мантии, расшитом розовыми камелиями. Обратившись огромной змеей, она танцевала с высоким светловолосым рыцарем в черных, как будто обгоревших латах и черном венце. Следом за ними вышли в круг и многие другие, как будто воплощенные из мертвых, одновременно ужасные, но благородные и торжественные сущности, что как будто когда-то тоже были живыми, но давно умершими людьми.
- Брат – встал, подошел, обратился к дьякону мрачный герцог, что до этого сидел на своем престоле, не принимая участие ни в танцах, ни в военных поединках, ни идущих за столом веселых играх и беседах. Он держал в руках кубок, но не пил из него. Его серые глаза были полны скорби и мудрости человека, прошедшего ужасы войны, пережившего тяжелую утрату, боль и горечь потерь.
- Я знаю, как за мирные годы размягчается разум. Как старость и заботы затмевают взор. Как ожесточается, умирает сердце от мирской несправедливости, горя и лжи. Но Господь Бог видит все. Он милостив и желает нам самого лучшего. А мы в покое и достатке умираем душой, забываем о том, для чего мы живем здесь. Так происходит, так устроен наш мир. Проходит время. Забываются сражения прошлых веков. Тускнеет слава былых побед. Забываются имена героев, которых ставили в пример сыновьям благочестивые деды и отцы. Обращаются пустыми словами твердость воли, верность и честь. Слишком спокойно сейчас на нашей земле. Но грядет время новых бурь. Нет, не потому что Господь Бог жесток и несправедлив. Он ждет и хочет от нас подвига. Через скорбь и слезы Он укрепляет наши сердца. Отчищает наши души, взращивает и укрепляет нашу веру. Когда Он призовет вас, не бойтесь. Ибо сказано: падут тысячи, но кто уповает на Господа, тот останется невредим. Будете стоять, и смотреть, как погибнут нечестивые. Огнем и мечом, руками людей, невзгодами, болезнями и стихией Господь Бог творит свою волю здесь на земле. Всегда утешайте своих братьев и сестер, говорите им, что Он не желает нам бессмысленного страдания и зла, а хочет лишь нашего Спасения. Его волей грядут времена новой славы, Его волей поднимутся в небо тысячи боевых знамен. Его волей возьмутся за оружие тысячи рук. Будет много всего, но мы выстоим и победим. Так надо, так было раньше и так будет всегда. Такова Воля Божия. Потому что только так, через слезы и кровь искупается содеянное зло. Только так взрастают в народах чистота, праведность и благочестие. Только тот, кто тверд в вере и стремлении достоин жить.
Братья не ответили ему. Только молча закивали в ужасе, впечатленные его страшными словами и грозным видом. Но к ним подошел паж и принес бодрящий сладкий чай, мед и белый хлеб и все трое, поскольку были очень голодны, поблагодарив Герцога за гостеприимство, совершив молитву, принялись за еду. Так продолжался праздник, пока звезды в небе над головой не начали тускнеть и усталых монахов отпустили из-за стола. Проводили, показали шатер, где они могли бы отдохнуть. И, как только сопровождавший их паж, юноша в светлом доспехе, пробитом в нескольких местах как будто ударами копий или мечей, покинул их, совершив быструю смятенную молитву, без сил упали на приготовленные им постели.
Их разбудили холод и утренняя роса. Все трое лежали прямо на поляне под розовым рассветным небосводом, в высокой траве и, проснувшись, были очень удивлены тому, что не увидели вокруг ни шатров, ни столов, ни следов от кострищ. Только острые стрелки иван-чая и мохнатые заросли можжевельника на берегу холодной, веющей сыростью и ледяной августовской свежестью таежной реки. Все трое молча перекрестились и побрели, куда глаза глядят. К полудню они все усталые, разбитые и мокрые вышли на дорогу, где сжалившись над их потрепанным мокрым и усталым видом, их подобрал едущий в поселок на телеге какой-то сельский мужик.
По дороге все трое не сказали ни слова, но вернувшись в Гирту, доложили обо всем епископу, что внимательно выслушав их, рассказал им о герцоге Элае Мрачном, погибшем вместе со всей своей дружиной три с половиной века назад в неравной битве, и доброй герцогине Вольфине, Белой Лисе. Что, получив весть о смерти мужа, а вместе с ним и всех их рыцарей и друзей, бесследно исчезла из города. Одни говорили, что она в одиночестве блуждала по тайге, где обратилась беспокойной тенью, другие, что бросилась в холодные воды Керны. Но, так или иначе, в конце концов пришлось прекратить ее поиски, и тела ее так и не нашли.
Рассказав это братьям, епископ еще раз расспросил их о подробностях и задумчиво сказал.
- Значит, Господь Бог смилостивился и над этой обезумевшей от горя и одиночества женщиной. Позволил ей стать наводящей, в назидание нам, смертным, видения о прошедших временах и давно умерших людях, неупокоенной душой. Не желая ей смерти и вечных мук, оставил ее на земле, чтобы, когда придет срок, по их с мужем вере и добрым делам, вновь, уже на небе, соединить их пути.
На воскресной литургии он прочел проповедь о подвигах славного и благочестивого герцога Элая, что отдал свою жизнь, сражаясь за свою землю и Христа, а по окончанию службы на кафедру вышел герцогский герольд. Объявил о том, что на следующую неделю назначили смотр ополчения и сэр-Герцог призывает на него всех годных держать в руках оружие мужчин. Многие были напуганы и взволнованы, обсуждали, а не грядет ли война, но дьякон, церковный писарь и послушник, вышли на площадь перед храмом и, вспоминая их недавний разговор за трапезой в лесу, мудрыми словами из Евангелия и псалмов, воодушевляли и утешали их.

Доктор Эф.