Стон прощания

Виктор Матюк

Стон прощания

Яркое негодование сменил тихий стон прощания,
Никто не обращал внимания на угрозы и напоминания о грехах мирских,
У всех иных много таковых, коль жизнь наполнена мечением,
Приходится констатировать с сожалением, что небеса призывают верить в чудеса,
Хотя наяву сами спускают тетиву огромного лука, чтобы одна непредвиденная штука
Наподобие стрелы влетала в пенаты твои! Хотя на тебе кольчуга и шлем,
Но есть немало проблем, небу один хрен, что ты спьяна проснулся и не улыбнулся,
Встал и покачнулся, внезапно поскользнулся и упал, едва на ноги встал, сам удивился,
Но под тяжестью греха до земли склонился и в отражении небес  ясно увидел,
 Что женщина та, которую ты намедни обидел, мимо прошла,
Была  красива и стройна, и собою хороша, с  ней твоя жизнь ушла!
Боль стиснула грудь, напомнила о себе страшная суть, прошлое никак уже не вернуть,
Предстоит вновь отправиться в долгий и нудный путь, чтобы прежнюю надежду как-то вернуть!
Любви не нужно, хватит злобы наружной, нет сомнения, камень преткновения с давнишних дней
Лежит на стезю приличных с виду людей! Сердце чует, как душа о прежней страсти тоскует,
Едва шевелит полуоткрытыми устами, но не бросается на ветер словами!
Кое-кому один хрен, когда, где и с кем, но мне, зачем тяжкие страдания?
Я не брошусь за страстью следом, мой дальнейший путь никому неведом,
Нет счастливой пары, судьбы удары лишили открытый рот чудесного дара:
 Открыто фразы произносить, и проявлять словесную прыть! Он слышит снова
Слова из лексикона родного, душа в божественный рай погрузилась и тут же преобразилась!
Она устремилась на свободу, в былые годы она взгляд устремляла на чистую колодезную воду,
Теперь ветра колыханье вместо благоуханья цветов, зря волную кровь, прошла любовь,
Прошла любовь, она напоминает вновь о себе страшней, чем проза прожитых дней!
От любви моей до любви твоей сто путей и сто дорог и видит всемогущий и всевидящий бог,
 Что ты ищешь каждый маломальский предлог,
Дабы как-то уйти от предназначений рока и судьбы!
Увы! Грешны все мы! Погибают первыми лучшие умы,
Они в кольчуге боевой несут меч и крест наравне с собой
И рвутся в последний бой так, что толпа не может понять никак: что и к чему?
Любви толпы ему не нужно, он не любит нежности наружной,
Ему жилось во тьме скучно, но он всё равно не склонял колени
Перед властвующей тенью чужого почтения и без сожаления наполнял плоть мучением!
На него смотрели с презрением, дарили жемчуга, а он уходил в бега туда,
Где во все века безмолвствовала вековая тайга, лишь шумела листва под ногами коня,
А прошлогодние снега заметала злющая пурга! В тяжкое мгновение появились сомнение,
Два слова из уст отца родного пронеслись, как разбойничий свист над правой щекой,
И снова ничто не ново под Луной пронеслось над неугомонной толпой!
Был бы ты бронзовой статуей, твой детородный орган за фиговым листом спрятанный,
Сразу бы улетел, а ты, оставшись не у дел, за старинные манускрипты немедля засел,
Слава богу, что жив и цел и тебя ещё манит к себе половая щель! Воет метель, замолкла свирель,
На склоне поздних дней ты развиваешься, когда часто упражняешься в кровати слегка поддатым,
Тебе нынче под души жизнь в тишине, то есть как во сне! Всё остальное дребедень,
Новый день – новые заботы, но если нет охоты разводить пары,
Т устраняешься от любовной игры, пусть другие дарят бабам цветы, но не ты!
Стон прощания никого не боялся, его хозяин в близком общении нуждался,
В былое время он с девицами близко соприкасался, и никого не стеснялся!
Не верил никому, только ветру одному, он кружит опавшую листву,
Мир ничтожный вспоминает грехи всевозможные, изменяет чувства,
Но не щадит высокое искусство! Свет в спальне горит тускло,
Тяжело и грустно о прошлом рассуждать, когда на нём лежит серая печать!
Вдруг пошлое слово сорвётся с губ, вспотеет короткий чуб, свисающий на лоб,
Судьба вновь преподаст значимый урок, коль ты отъявленный остолоп!
Прощай, сказочный рай, любить не принуждай самого себя,
Струны души слегка теребя, ты не замечаешь шума проливного дождя, а зря!
Нельзя идти по жизни вслепую, можно попасть в минуту любую не в масть,
Утихомирив сумасшедшую страсть и заживо упасть в койку, почувствуешь себя неловко
Перед женщиной той, что пленила одинокого старца девственной красотой!
Зубами скрипя, ругаешь себя, едва не плачешь, как малое дитя,
С тебя смеётся вся родня, ты лежишь в постели, двигаешься еле-еле,
Мысли о нужном деле канули в вечность, женщина, проявив бесчеловечность,
Начала движение: то замедление, то резкое ускорение! Что за недоразумение?
Она имеет право смотреть на жалкого фраера лукаво, он выглядит ничего,
Но морщинами покрылось его потное чело! Что же с ним произошло?
Он худощав, не толст, у него развит мышечный торс, его глаза желанием горят,
Дрожь охватывает баб от головы до пят! Нет ему дороги назад, пора поворачивать вспять!
Дурная явь преодолена, вплавь, при свете гаснущих звёзд  пришлось ему задуматься всерьез:
Почему его обоз остался на прежнем месте, он давал женщине слово чести,
Но слово своё не сдержал, последнюю надежду у женщины забрал,
Не угадал с козырной картой, не хватило сил и фарта! Он из комнаты выбегает
И тут же громко восклицает: « Страсть удалая, с паховой области слезая,
Нутро расспросами донимает, зачем ей уходить от привычных схем?»
Если бы член боялся перемен и женщин чуждался, он бы любовью открыто не занимался,
Мужик любой блещет удалью и красотой, подняв детородный орган рукой, разум шальной
Окропился горькой слезой во тьме ночной, потерян покой, мужик был злой
И едва не впал в запой! Отношения налаживай и глубже бабе всаживай!
Старик, твой путь и горек и велик, прояви собственную прыть и прекрати ныть и выть,
 Как подлый шакал, призрак ложный перед женщиной предстал, человек ничтожный
Не проявил инициативы, попытался экономить силы, теперь клон пены у рта гонит его со двора!
Здесь его молодость прошла, когда он спал с тремя, сигаретой дешевой дымя,
А теперь  он, как загнанный дверь, лишившись страстного огня, бичует себя,
Что-то пошло не так, старый чудак не хочет понять никак, что член, зажатый в кулак,
Не поднимется с колен ничего не получив взамен!
Тлен и суета будут длиться до конца земного бытия,
Ему один хрен, когда и с кем, но зачем? Он смутился душою,
Поднял кое-что сильною рукою, слившись с толпою, показал ей навыки те,
Которые демонстрировал везде, но не всем, а зачем? Кто его сердце утешит?
Кто его излечит от болезни той, что готова в момент любой оставить мужчину на плаву за кормой?!
Мысли те, прервало журчание на газовой плите, на поверку женщина любила быть  сверху,
А  он – внизу, ему бы пойти у неё на поводу, он с малолетства приучен к труду,
К своему стыду весь в липком поту едва приблизился греху, утолив нужду, примял траву
 В городском саду на самом крае, мысли о земном рае высунулись из-за неведомого куста,
Вокруг него одна и та пустота и не видно ни черта! Темень одна да холм крутой под правой рукой,
Женщина любовалась собой, увлёкшись постельной борьбой, проигран бой,
Стон за соседней стеной, но надобно вперёд идти по узкому и скользкому пути!
Неисповедимы Господние пути, к ним страсти вереницей тянулись,
Но с препятствием столкнулись таким, что лично им не справиться с ним,
Быть может кто-то другой сможет легко взобраться на тот холм крутой,
И учинить там разбой! Стон и крик прощания никто не смог бы предвидеть заранее,
Они промчались по полю, едва вырвавшись на волю, чего же от разлуки ждать?
Уже не скрипит старая железная кровать, пришло время отдыхать, пора решение принимать!
Месяц неспешно по небу плывёт, девица со слезами объяснений от мужчины ждёт,
Но этот идиот ей наврёт бочку арестантов, у него нет иного таланта, как строить из себя дилетанта!
Он тих и спокоен, но в душе чем-то сильно расстроен, мужчина в соку, а женщина ему,
Как резвый конь лихому седоку, чтобы не прервать свою строку женские очи пристально ищу,
Её живительной влагой угощу, быть может, умру ближе к утру на кобылице молодой,
Вот она лежит в кровати с обнажённой спиной! Я с ней рядом, она блещет девственным нарядом,
Благодаря опыту своему, лично я уже не верю никому!
Не оптимист и не пессимист, не расстрига и не баптист,
Способен пойти на риск любой, великий опыт у него за спиной!
После пива к бабам тяги нет, найти бы ближайший туалет,
Этот бред в стареющей голове по своей сути перечит року и судьбе!
Он к мужской голове едва-едва прикоснулся,
Как бывший донжуан во время летаргического сна проснулся,
И тут же ужаснулся, люди не готовы разорвать внебрачные оковы!
С женщиной обнажённой, с виду бесшабашной и нескромной,
Лежит мужик страстями пробуждённый, в любви и страсти неугомонный
 И непреклонный в решениях своих, он не покупает бутылку на троих,
Блаженства миг – не для расстриг или барыг, он шумно скользит по пуску,
Ясно даже дураку: что-то неладное творится в мозгу, бес приготовился к броску,
Захотел жить таким манером, чтобы стать в толпе старшим офицером!
Он девиц к себе прельщает, многое им прощает и обещает всё, что им угодно,
Его слово свободно тот рабских уз, былых грехов опасный груз, разлюбил греховодника,
То есть бесшабашного мужика, он готов целовать вместилище любовных утех,
Ему и кланяться не грех! Горе и смех в одно место бабе задвину,
Сделаю приятную мину при плохой игре, что-то неладное творится в манде!
Грех везде и всюду, гадом буду, красивую бабу никогда не забуду! Она сотворила ночью чудо,
Хотя у неё грехов груда, она молчит и ничего вслух не говорит по поводу блуда!
Откуда у женщины столько сил? Тот, кто её страстно и нежно любил,
В своё сердце обоюдоострый кинжал собственноручно с размаху вонзил!
Каким он был, таким он и остался, грешил и не отпирался, молча, своим делом занимался,
Лишь однажды на полпути остановился, холодным потом покрылся и ликом изменился,
 Когда грудь налилась свинцом, он с сердечной болью был в то время не знаком!
Баба удалая, его героем не считает, она читает молитвы и ходит по острию опасной бритвы!
Не кричит: «Ау!», всё это ей ни к чему, она с виду благородная, но у неё душа холодная,
Взором мужчины слежу за потухшей звездой, она уже собралась уходить домой,
Постигла мир ****ой, сегодня ночью ей попался рыцарь удалой,
В этом она убедилась воочию, он связанный крепкими узами с толпой!
Ей одиночество надоело, былое счастье сгорело без остатка,
Жизнь шла гладко, а теперь в доме покосилась входная дверь!
Бабы жизнь спьяна клянут, но не вникают в суть глубоко; то-то и оно, ибо всё, что грешно,
Тащит толпу на самое дно, грехи, рассыпая от края до края, эта шайка удалая,
Пыль на стезе поднимает, её следы ветер степной заметает, он внимание не привлекает тех,
Кто имеет в виду всех, кто ниже ростом, живётся им непросто, ходят в штанах в полоску
И цветных косоворотках, у них типичная шаркающая походка, в авоське бутылка водки,
Хлеб, лук и хвост ржавой заграничной селёдки! Запах водки выделяется из-под палёной водки,
После принятой вовнутрь сотки страсть рассыпается по долине той,
Где в суете мирской произойдёт последний и кровавый бой! Братва, за мной!
Бабы бегут табуном за высоким и резвым конём, много небылиц сложено о нём,
По большому счёту он – гандон, ибо нарушает великий закон удовлетворения
Своего искушения! Разгорячась, яростно вступает в связь полов,  до утра слышен скрип досок,
Его отголосок разрывает небесный покров, нет слов – одни стоны и крики,
Двое лежат среди травы-повилики невдалеке от глубокого арыка!
Жизнь клянут и в глубокий омут по доброй воле ползут, вот и живут,
На шее вместо галстука, резиновый жгут, им легко дышится при Луне,
 В сплошной тьме – в голове одна хрень, такое происходит каждый день!
Что за дребедень? От интимных сцен взгляд пелена небес отделяет,
Никто из грешников себя в аду не представляет, честь роняется на ходу,
Бес искушает рок и судьбу и тащит их за собой  на коротком поводке,
 В его левой руке вензель с красками такими, что  ими можно любую жизнь расписать, да так,
 Что ни одна из баб не откажется шагать туда, куда не ходят даже поезда! О да!
Подальше от греха она бы ушла, но вот беда, что страха не знает, хотя грех не одобряет!
Ей мнится, что расставание не состоится, душе сомнение грызёт, но рок уже дал обратный ход!
Не бывает любви без подвоха, не всё так плохо, как кажется, флаг развивается рее,
Баба балдеет, и кое-что делать умеет, мужик малость куражится, он в смятении,
Но делает едва заметные движения, женщина сгорает от нетерпения!
Если бы у него была доля уважения к ней, он бы женщину стремглав увлёк
 В тёмный уголок и оголил собственный клинок, в прямом и переносном смысле
Досужие мысли от холода раскисли, но и на холоде нет роскошной жизни!
Мысль о тризне старика допекает, во всех кощунствах упрекает, ничто не радует взгляда,
Женщина в кровати для него – не награда, а тяжкий труд, хотя он продлится несколько минут!
Секунды медленно ползут, брешь то там, то тут, настенные часы, небось, врут,
Что через пару минут оковы тяжкие падут и тогда страстей волна вновь заплещется о борта
Тихоходного судна! Крепись, старина, жизнь у нас у всех одна, другой не будет никогда!
Он в женщине не обманулся, когда стон своей души резко назад обернулся,
Если бы ужаснулся, сразу бы рехнулся и упал лицом в прошлогоднюю грязь,
 Так с ним случалось уже не раз и не два раза, у любовных приключений длинная борода,
А судьба у них одна! Она всё примечает и на подвиг вместе с богом благословляет,
Никто заранее не знает, что и как? Никто не может предвидеть следующий свой шаг,
 Даже достопочтенный монах, мужчина уже в летах, за бороду свою судьбу не схватил,
Небось, забыл, как преданно и нежно молодую девушку любил, но свой кинжал вонзил
Из последних сил между стройных ног и не задал даже ей вопрос: что произойдёт с её душою,
Ведь я дальнейших совместных планов на жизнь не строю?» Нынче время такое, что только изгои
Становятся героями! Погоди, подумай, оглянись, не потерян ли жизни весомый смысл?
Каков был твой девиз много лет спустя, когда пар из жопы шёл, дым клубился,
Грех с глаз внезапно скрылся, сам учинил произвол над одинокой бедняжкой,
Бездомной складно поющей пташкой! Было время, время молодое, когда наш герой,
 Связавшись с шантрапою толстой бечевою, едва не оказался на грани запоя,
Пережил стужу и зной, встретившись с бедой, женился на медсестре,
 Сжигал свои хотения на полыхающем костре,
Он женился не потому, что хотел, оставшись без дел,
Просто-напросто залетел, потом наступила тишина,
И она лишила молодого мужика прекрасного сна!
Его не балует счастье, есть у старика тайное пристрастье к женскому полу,
Оно тащит его проницательный взгляд долу, покой душевный возмущает и загодя грехи прощает,
Странные думы приходили мужику на ум, он оставил кипу горьких дум,
Отсюда грохот и шум в окне, и переполох во сне, бесчестие до сих пор царит в душе!
Постарело его лицо, но на правой руке он носит обручальное кольцо,
Нынче первая жена, знающие люди говорят, что неизлечимо больна, выпады рока и его укол
 В конце жизни произошёл, страхи шли крутой волной по  степи серебристой каймой!
Скоро дела пойдут на поправку, судьбе не удастся набросить старику на шею удавку,
Молодые работницы прилавка расстелют перед ним белое полотно, и его быт украсит оно!
Очи налились слезами, он схватился за седую голову тощими и жилистыми руками,
Молодость прошла, как сизый дым, слава богу, он осилил дорогу, жив и невредим,
 Грозовое облако зависло над ним, и бросает серые тени на белоснежные ступени его пути,
Куда уйти? Куда скрыться от бесстыдства людского? Нет выхода иного, как раздвинуть мрак
Двумя руками и пронестись над горами, долами и степями, дабы топор войны
Пришлые людишки унесли с просторов православной страны! Увы! Нехристи мы!
Где бы денег наскрести для покупки еды? Спросить у судьбы? Бесполезно!
Она всё равно заставит жить грешно! Его прихвостни таращатся в стариковское окно,
Он белее, чем выстиранное полотно, да, он жил грешно и что? Все так живут,
И слёзы не льют! Бледность на челе, грех гуляет по земле, оставшись наедине,
Сгорбленный старик ликом поник, очами к оконному стеклу прилип, бес исчез,
 Появился к жизни полнокровный интерес! Пошел процесс! Перед глазами пролетело детство,
Старик успел переодеться в ночную пижаму, проводил даму до порога, умолчал о многом,
Но  в итоге взял в руки саксофон и стал вспоминать, как он умел на нём играть?
Ни одна ****ь сейчас не станет топиться, чтобы услышав блюз, остепениться!
Псари строили шум: хоть святых выноси, боже еси на небесе, есть праведники на земле,
Но не везде! Только в душе они – богомольцы, особенно бывшие коммунисты и комсомольцы!
Без особых затрат они брали баб напрокат, им под стать таких же продажных и эпатажных,
Пусть что угодно они в ответ говорят, в этой когорте есть люди худшего сорта,
Между прочим, там мало места рабочим! Мы на них зуб не точим, их кровь горяча,
 В храме гаснет их свеча! У каждого кобеля плоть истрачена до нуля, а душа – потемки,
Карьеристы и подонки готовы влезть на мраморный подоконник, дабы чужой гений
Помог им приоткрыть двери в барские сени! Мне бы охладить страсть гонением,
Но я с прежним остервенением  блуд кляну, и тут же топчу пожухлую траву в городском саду!
Судьба кидает тень даже на того, чьё потное чело через многие терны испытаний прошло!
До ручки дошло и теперь смотрит через открытое настежь окно, как и что?
Седые пряди разглаживают молодые бабы, они живут под жарким солнцем юга,
Обвиняют в чрезмерной страсти друг друга! Видят недалеко, небо висит высоко,
Грудь колесом, седая голова украшена царским венцом, неотложные дела отложены на потом,
Отчий дом превращён в дурдом, кто виновнее всего? Тот, у кого в душе нет бога своего!
Кто-то тронул старика за потёртый рукав, глазами нахала отыскав, он его презрению предал,
Ни слова вслух не сказал, дьявол разберёт, кто первым согрешит, когда толика времени пройдёт!
Свечи в храме зажжены, молитва требует нерукотворной тишины,
Господь с высоты небес смотрит хмуро и учтиво на членов коллектива,
Который был несведущ в том, кто первым нарушил всеобщий закон?
Толпа собралась за углом, грянул гром, мысль о своём ничтожестве старика томила,
Всё, что было, прошло, многое кануло на самое дно земного бытия, не безвинен я,
Сбился с маршрута, не хватила одной минуты для того, чтобы кое-кто не двинул ногою в зад,
Падать бы пришлось наугад под улюлюканье стареющих баб! Да, я – их слуга и раб
 Велик моих грехов масштаб, с ним одному мне не справиться никак! Здоровьем ослаб,
Ваш покорнейший слуга и раб! Оля-ля! Оля-ля! Впереди начало сентября, насторожился я,
Длиннохвостая змея вылезла около степного ручья,
Мимо него проходит ветхая стезя праотцов моих,
В этот миг страшная мысль мгновенно перекроила жизнь человека того,
Кто как метеорит над небосводом пролетел,
На горизонте без лишнего понта на пару минут присел,
 Вот потому остался жив и цел, увидел половую щель,
И нырнул туда, с неба упала полночная звезда, образ любви остался в тени,
Боже, хотя бы ты мне доходчиво объясни, кто достоин священной любви?
Бес пытается меня лишить желания любить и о любви пространно говорить,
Как быть? С какой быстротой  возвращаться с очередной пьянки  домой?
Руки, к небу простирая, наземь пролилась туча грозовая, вода дождевая наземь пролилась,
А плоть в который раз вошла в экстаз! Тот, кто живёт на небесах,
Решил в прах превратить любовь, пусть вновь на первых ролях будут чувства те,
Что не видны в темноте, они медленно подбираются ко мне,
Треволнения шустро ползут по сгорбленной спине!
Чувство раскаяния отдалено, моё грешное нутро в одно мгновенье
Рассталось с собственным твореньем! Во тьме что-то блеснуло в душе,
Трудно что-то понять во тьме, ещё тяжелее оставаться до утра наедине!
Как отгородиться от людей? Сделать забор из высоких жердей?
Ближе к утру пристально взгляну на догорающую зарю,
Вытру пот на подбородке, выпью стакан водки и айда из родного шалаша,
Пусть шелест речного камыша снижает грусть, пусть слова из женских уст ручьями текут
В уши те, что скрываются в толпе! Постой! Не уходи с такой быстротой! Есть разговор другой!
Вдруг уста оледенели, нервы на пределе, идти до цели далеко, ветер свистит в открытое окно!
Как дальше жить? Кого любить? Кого боготворить? Вспомнить и забыть! Карта бита, нечем крыть!
Под подошвами земля гонит! Страсти говорят разными голосами дома и в православном храме!
Смотрю на них со своей вершины, и дикие картины смущают взгляд,
Какую благодать предстоит в чужие руки задарма отдать! Явь страшна,
Любовь не покорена, в былые времена взгляд радовала только жена,
Потом пришли перемены, какого же хрена не ушла из головы любовная тема!
Небось, не время и не час пускаться в полночь в пляс!

Г. Ржищев
30 августа 2018 г.
21:55