Бардачок историй. Рассказ 5. Дядя Ваня

Мы работали с дядей Ваней в одной фирме. И жили по соседству. Он был среднего роста, не высокий и не низкий, толстенький такой – рубашки и куртки еле на животе сходились. На широком, как блин, лице близко друг к другу сидели живые голубые глаза. В его почти детском взгляде всегда мелькала какая-то искорка. На голове пушились побелевшие остатки некогда густой шевелюры – время подуло на него, как ветер на одуванчик, оставив местами седые пушинки. И на том спасибо.

Были у него штаны клетчатые, темно-синие такие. Когда он их надевал, то становился похож на престарелого Карлсона. Только пропеллера на спине не хватало… вертолетного – таким он был грузным.

Он жил в маленьком одноэтажном домишке барачного типа на несколько семей, и занимал угловую комнату ближе к дороге. Окна находились совсем на небольшом расстоянии от земли, и когда я вечером возвращался с работы, то всегда видел одну и ту же картину в обшарпанной деревянной раме – дядю Ваню, расположившегося перед телевизором с какой-нибудь едой. Тарелку он неизменно пристраивал на своем выдающемся животе, а рядом на табурете стояла двухлитровая пластиковая бутылка с пенным напитком, он прихлебывал прямо из нее, игнорируя существование стаканов или чашек.

Это он с возрастом таким стал, из-за многолетней любви к пиву вырос живот, двигался он мало, все больше за рулем, если машина была на ходу. А если нет, то просто сидел дома, изредка выползая потрепаться с соседями, пожаловаться на цены, на политический режим, ну и на всеобщий «сволочизм». Ко мне в гараж тоже захаживал частенько и с непраздным интересом – ездить-то ему было надо, а ломался он без конца. Сколько он мне будет должен за работу, он спрашивал, конечно же, ради приличия. И с особой осторожностью каждый раз обещал, что когда-нибудь рассчитается. Ну, а я давно уже махнул на него рукой – пусть себе ездит.

Из-за частых поломок и, чего уж там, непроходимой лени дядя Ваня был таксистом эпизодическим. Выходил на работу, когда выспится – чаще всего ближе к обеду, возвращался домой, когда устанет – часа через три. «Настреляет» на еду немножко и успокоится. А потом в очередной раз сломается – вот и уважительная причина, чтобы не работать.

Сколько я его помню, он все на подержанных малолитражках ездил – то на «Оке», то на «Матизке», в общем, на том, что меньше всего тратило бензина. Лампочку топлива он не в шутку называл «жадный глаз», и его вообще вгоняли в уныние мысли о каких-либо расходах. И уж если бесплатным бензином было не разжиться, да и продуктами с пивом тоже, то эти траты он с грустью принимал как данность. А вот о своих многочисленных долгах дядя Ваня благополучно забывал, чтобы не травить душу. А коллекторов, смеющих напоминать о платежах, посылал куда подальше, чем очень гордился…

Но это я отвлекся. Дядя Ваня и его машины – это отдельная история. Конечно, в паре со своими малолитражками он смотрелся весьма карикатурно – как сказочный медведь, пытающийся втиснуться в теремок. Когда он, кряхтя, садился за руль, то машина неизменно проседала под его немаленькой массой, а головой он почти что упирался в потолок.

Как и у всякого таксиста, хоть и эпизодического, у него была своя коллекция дорожных баек. Особым разнообразием его истории не отличались. Точнее, темы было всего две: как дядя Ваня выкидывал из машины «оборзевших» клиентов и как он отказывал в теплых чувствах пассажиркам, ищущим приключений в томные пятничные вечера.

У меня его рассказы всегда вызывали улыбку, потому что на роль завидного героя-любовника он тянул, наверное, только в ранней молодости. В истории про то, как дядя Ваня избавляется от пассажира, позволившего себе лишнего, верилось больше. Характер у него был взрывной, а натура скандальная. Мне всегда было забавно представлять, как он в ярости выскакивает из машины, поднимает ее, будто игрушечную, встряхивает, и «наглец» вылетает из нее, словно камушек.

А если без шуток, то сила дяде Ване была дана недюжинная. Помню, он рассказывал, как в детстве в деревне помогал отцу ремонтировать трактора. И он умудрялся срывать гайки с огромных тракторных колес. Да и все, к чему он прикасался без сноровки, так или иначе ломалось в его руках – и лопаты, и тяпки, и вилы.

Так и пошло с самого детства, что его богатырская сила не шла никому на пользу, а несла одни только разрушения. Вот где она действительно пригождалась, так это в драках, коих на счету дяди Вани были, наверное, сотни. Конечно же, все местные парни его боялись и знали, что просто так голыми руками его не возьмешь, и уж если завязалась перепалка, то лучше сразу уносить ноги или защищаться сподручными средствами. Об него ломали стулья и били тарелки. Только ему хоть бы что, а противникам, которые не успели сбежать, приходилось потом очень туго…

Каждый такой случай, а было их немало, дядя Ваня помнил в подробностях и любил пересказывать. А главное, делал это с такой гордостью, как будто он в одиночку уничтожил вражеский батальон на войне. Хотя, пожалуй, если бы ему довелось воевать, он бы вполне мог это сделать. Я часто об этом думал. А какой бы мог получиться из него борец! Или боксер или гиревик… Да кто угодно. Только вот одна загвоздка – не любил он соблюдать правила. А их и в жизни, и в спорте, и в любой работе хватает.

- Сосед, выручай! – кричит он как-то раз в трубку.

- Что случилось-то, дядь Вань? – спрашиваю, а сам уже понимаю, что в ближайшие часы мне придется за свой счет шаманить его колымагу.

- Да я на заправке застрял! – пытаясь побороть одышку, кричит он. – Представляешь, знакомого встретил, ну, слово за слово… Короче, сунул пистолет в бак, не глядя, а там соляра оказалась!

- Ну, ты даешь, дядя Ваня! – изумился я.

- А я-то чего? – возмущается он. – Это все Михалыч. Как черт выскочил, заболтал меня…

«Сам ты черт старый, - подумал я. – Всегда у тебя кто-то виноват!»

- Слушай, дядь Вань, - говорю, - попробуй сверху на эту соляру сейчас бензина залить. У моего клиента было такое. Помогло.

Он что-то крякнул в трубку и отключился. Минут через десять опять звонок.

- Залил! – кричит. – Не едет, зараза!

- Стой там и жди меня, - вздохнул я. – Скоро буду.

А на улице мороз – ниже тридцати градусов. Завел я машину и потащился на заправку. Там купил бензина канистру, взял дядю Ваню на буксир и оттащил его к себе в гараж. Пока я сливал из его бака топливо, он покуривал сигарету из моей пачки, рассевшись на табурете, и рассказывал, как в каком-то лохматом году он заработал огромные деньги на тяжелой технике – квартиру по тем временам можно было купить. Естественно, ничего он не купил, а деньги все спустил чуть ли не за неделю.

- Знаешь, я ту поездку век помнить буду! – мечтательно произнес он, выдыхая струю сизого дыма. – Самые дорогущие кабаки, каждый день бабы разные, и не какие-нибудь там, а породистые. Ты таких, наверное, в жизни не нюхал…

- Да уж где мне, - буркнул я, заливая в его бак купленный мной бензин.

- А это что у тебя? – хитро покосился он на бутылку коньяка, стоявшую на полке.

«А то сам не видишь, старый кот!» - подумал я.

- Клиент благодарный угостил, - отвечаю.

- Не угостишь дядю Ваню рюмочкой? – заискивающе посмотрел он на меня.

- Так тебе еще работать сегодня. Машина на ходу, - сказал я, похлопав по багажнику.

Мне хотелось его подразнить.

- Да ну ее, эту работу сегодня, - махнул он своей огромной рукой. – День все равно не заладился.

- Вот что с тобой делать! – сказал я, - Виноватым же буду себя чувствовать, что ты опять на работу не вышел.

- Михалыч пусть себя виноватым чувствует, - невозмутимо ответил дядя Ваня. – Я честно работать собирался, нечего ему было языком чесать.

- Дядя Ваня, хоть ты и не заслужил, но вот тебе пятьдесят грамм, - я плеснул из бутылки в кружку немного золотистой жидкости и протянул ему. – Только завтра давай уже без глупостей, у тебя день да через день простои.

- Да выйду-выйду, вот те крест! - глаза его заблестели, и он залпом проглотил содержимое кружки…

В семье к дяде Ване относились неважно. Наверное, потому, что это было взаимно. С женой они уже давно жили, как соседи, и, как я понял из его рассказов, были даже официально разведены. Ни общей постели, ни общего стола. Один только общий сын. Он жил отдельно, но иногда переселялся к родителям – когда было нечем платить за съемную квартиру. Тогда они жили, как три соседа – равнодушные друг к другу, занятые каждый своими проблемами, в тумане вечных обид и взаимных претензий.

А однажды в жизни дяди Вани наступил просвет. Ему, наконец-то, назначили пенсию – минимальную, положенную по старости. Была бы выслуга, конечно, раньше бы начал получать. Он же ни на одной работе долго не задерживался, а большую часть жизни и вовсе перебивался шабашками, пусть и хорошо оплачиваемыми.

Эта пенсия ему и помогла, и окончательно расслабила. Имея на руках хоть и небольшие, но стабильные деньги, он совсем забросил таксовку. Последняя его машина разваливалась на глазах, я предлагал дяде Ване заняться ее восстановлением.

- Дядь Вань, только давай не как обычно, - говорил я. – Запчастями выручу, но работать будем вместе.

- Да какой из меня работник, - отмахивался он. – У меня вон и спина не гнется, и ноги не ходят. Забыл что ли, вибрационщик я!

Было дело, работал он когда-то на «Белазе» грузоподъемностью сто пятьдесят тонн. А там такой двигатель, что целый день, как отбойным молотком под сиденьем долбят. Видимо, тогда и заработал дядя Ваня проблем на свою широкую спину. В молодости-то еще не так ощущалось, а с возрастом обострилось.

Вскоре стал дядя Ваня с палочками передвигаться. То с одной, а то и сразу с двумя. Периодически ложился в больницу, там его хорошенько обкалывали и отпускали домой. На время ему становилось легче, а потом все начиналось по новой. Я стал видеть его очень редко, и как-то в своих заботах даже не заметил, что в его угловой комнате давно уже не горит свет.

О том, что дяди Вани не стало, я узнал совершенно случайно. От его сына, который в очередной раз перебрался пожить к родителям. Он сообщил об этом как-то буднично, словно между делом. Так обычно говорят об уходе малознакомых людей или соседей. Впрочем, они и были соседями…

Почему я решил рассказать эту историю? Честно, я и сам не знаю. Наверное, потому, что мне его немного не хватает. Взбалмошного, нагловатого, ленивого, но, в общем-то, безобидного и до глубины души одинокого человека. Мне бы очень хотелось, возвращаясь в потемках с работы, видеть, как он сидит перед телевизором, жизнеутверждающе поедая пельмени и запивая их пивом. Поэтому я и оставил историю дяди Вани в своем бардачке. Пусть будет.