Chapter 1

…В ПОТЕМНЕВШЕМ ВОЗДУХЕ ТАЙНА И УЖЕ ЗАЖГЛИСЬ ФОНАРИ…

    Мой психолог любил повторять: «не будь снисходительна к мистеру Клинтону лишь потому, что он является твоим отцом», и мне было нечего возразить. После десяти лет побоев, которые нам с матерью доводилось терпеть от вечно пьяного папаши, я, лет в восемнадцать осознав, что не горю желанием умереть в столь юном возрасте, тайно установила в квартире камеру и, записав кидающегося на меня с ножом father, отнесла запись в полицейский участок, после чего Уинстона Клинтона арестовали, приговорив к пяти годам лишения свободы.
    До жути мягкотелая maman умоляла меня не доносить на собственного родителя, и в первое время я, поведясь на ее уговоры, пыталась предоставить отцу шанс, однако, полагаю, мне не стоило внимать мольбам миссис Клинтон, и, оглядываясь в прошлое, я жалела о том, что не заявила на подонка годика три назад, когда моя учительница по гомериканской литературе, обеспокоенная тем, что я круглый год щеголяю в закрытой одежде, скрывая кровоподтеки, выяснила, что происходит и порекомендовала немедленно оповестить правоохранительные органы о творящемся беспределе. Мисс Пратт, осведомленная о том, что гомериканская полиция не считает домашнее насилие серьезным преступлением, посоветовала мне отрицать, что мистер Уинстон закладывает за воротник, потому что, если докажут, что папаша в трезвом уме поднимал руку на супругу и дочь, ему влепят срок, а за рукоприкладство по пьяни прокурор будет настаивать лишь на судебном запрете приближаться к нам, соблюдение которого носит сугубо формальный характер.
    - Он должен отправиться на нары, - с жаром уверяла меня неравнодушная ко всему на свете госпожа Пратт. - Чтобы ты могла хорошо учиться, тебе надо чувствовать себя в безопасности, а это возможно только если дебошира и пьяницу упекут за решетку.
    Моя недалекая матушка до последнего пыталась выгородить своего доагоценного супруга, уверяя, что ее славный муженек и мухи не обидит, а проблемы с алкоголем можно решить элементарным кодированием. Я же твердила комиссарам, что мистер Клинтон и капли в рот не брал, прежде чем напасть на меня и mother. Грузная, трясущаяся от негодования и потому не внушающая доверия Урсула закатывала истерики, когда как я, проинстуктированная своей классной руководительницей, держась отстраненно и высказывала только факты, стараясь не давить жалость, так что судья Арлин Роулинг, выслушав представителя прокуратуры, признала Уинстона  виновным, после чего он отправился в места не столь отдаленные, а я вздохнула с облегчением.
    - Мерзавка! - замахнулась на меня дома мать. - Как ты могла так поступить? Он же отец твой, тварь неблагодарная!
    Пререкаться с утратившей адекватность Урсулой я сочла напрасной тратой времени, попросту игнорируя взирающую на меня как на врага народа maman. Стараясь как можно реже контактировать с токсичной родительницей, я устроилась кассиршей в «Макдональдс», записалась на факультатив по сибанскому языку и домой приходила ночевать, не забывая приставить к двери своей комнаты стул на тот случай, если матушка решит воплотить в жизнь свою угрозу придушить меня, пока я почиваю.
    Миссис Клинтон раз в неделю носила муженьку передачки, тратя на блоки сигарет  почти всю свою зарплату, так что совсем скоро мы прекратили всяческое общение и стали жить как соседи. Холодильник почти всегода пустовал, однако, поскольку я трудилась в ресторане быстрого питания, то обедала всегда за счет работодателя, а вместо ужина съедала банан или выпивала баночку йогурта, багодаря чему не имела проблем с лишним весом.
    Госпожа Пратт познакомила меня со своей подругой, которая вышла замуж за психотерапевта, и мистер МакГрегор со свойственной лишь альтруистам радушием оказал мне безвозмездную помощь. Благодаря ему я перестала испытывать чувство вины и окончательно уверилась в том, что поступила правильно, избавив себя от общества чокнутого фазера. Мнения Урсулы о том, что так называемый «глава семьи» заслуживает прощения, я, разумеется, не разделяла, однако, смирившись с тем фактом, что maman сделала свой выбор не в мою пользу, приняла это как данность и сказала себе:
    - Энн-Мари, ты сильная, ты справишься сама.
    Раз матушке легче винить во всех бедах собственную дочь, раз ей удобней ненавидеть меня, - Саннибанни ей судья. Я же не собиралась терпеть такое к себе отношение и, получив аттестат об окончании старшей школы, покинула гористый Юшейд, в котором родилась и перебралась в Мортленд, где окончила колледж. Три месяца я прожила в граничащем с Рио-де-Феврейро Голдсворте, изнывая от духоты и, признав, что жаркий климат - не моя стихия, поселилась на острове Шорт-Айленд, отделенный от Нью-Моргкса проливом Эндсмит. Здесь, в самом центре, окруженный столетними пеканами, располагался отель «Амалтея», в который я устроилась уборщицей номеров, чтобы накопить денег на обучение в престижном университете.
    Несмотря на то, что все связи с parents были мною разорваны, Урсула, позвонив мне в день двадцатилетия и, напрочь забыв поздравить с юбилеем, скорбным голосом сообщив, что Уинстон Кристофер Клинтон умер от передозировки синтетическим героином и я как примерная daughter обязана присутствовать на похоронах.
    - И не подумаю, - рявкнула я, а затем, не прощаясь, отключила телефон. То, что daddy мертв, признаюсь, нисколько меня не огорчило: я всерьез опасалась, что, выйдя на свободу, он решит отыскать меня, дабы поквитаться, посему his death дала мне повод полностью расслабиться и перестать опасаться грядущего. И, of course, я не собиралась прощать родителя лишь потому, что он отправился в Аид. То, что папочка сдох, не отменяет того факта, что мистер Клинтон являлся хреновым семьянином, который отравлял своим существованием жизнь супруги и ребенка, так что пусть Урсула Клинтон, если хочет, устраивает негодяю пышные funerals, я же никогда не забуду всего, что происходило в нашем доме и буду жить сама по себе, не позволяя гнусному прошлому разрушить свое настоящее.
    Working in «Amalthea» мне нравилось, - я обожала наводить порядок, так что cleaning приносила мне не только стабильный заработок, но и удовлетворение. Я гордилась тем, что не побоялась в столь юном возрасте поктинуть родной город и перебраться поближе к столице. Окна апартаментов, что я снимала, выходили прямиком на Эндсмит, и я могла every night, сидя на подоконнике, попивать холодный чай с лимоном, любуясь огнями Нанхэттона, предаваясь мечтам о том, как однажды поселюсь в самом центре Нью-Моргкса и смогу наконец посетить знаменитый музей, в котором выставлены наряды, которые носила Шэрон Кляйнедди, будучи первой леди Гомерики.
    Я не позволяла своему воображению сильно разгуливаться, понимая, что реальность не должна волею моего сознания покрываться зыбью, превращаясь в хлипкую страну миражей, населенную единорогами, поэтому к двадцати двум годам Энн-Мари превратилась в циничную особу с камнем вместо сердца. К слову, в личной жизни мне также не везло: парни, с которыми я знакомилась в Finder, либо оказывались неисправимыми пошляками, сводящими все разговоры к коитусу, либо мне вовсе попадались откровенно жирные мрази, не понимающие, что избыточный вес и красота - понятия не совместимые. Возможно, я рассуждаю как фэтфобка, но одно дело, коль человек располагает шестью-семью лишними килограммами, и совсем другое, когда представитель человечества полностью теряет очертания, расплываясь бесформенной массой. Некоторые мужчины, не отличающиеся оригинальностью, слали дикпики. С одним fellow у меня завязалась увлекательная переписка, и я уже хотела согласиться сходить с ним на прогулку, когда внезапно выяснилось, что он состоит в свободных отношениях, а также не способен контролировать свои эмоции и страдает биполярным расстройством.
    - Походу, я умру, блин, старой девой, - пробормотала я себе под нос и, решительно удалив анкету, целиком сосредоточилась на подготовке к экзаменам в столичный университет иностранных языков, - мне не терпелось стать квалифицированным переводчиком, дабы, получив лицензию, заниматься переложением сибанской и французской художественной прозы на гомериканский язык. Вообще-то я не прочь become a writer, но, думаю, для того, чтобы стать хорошим автором, мне нужен опыт, ведь совсем молоденькой девчушке вроде меня нечего предложить читателю. Какие темы я желала бы осветить, я пока не ведаю, посему, до достижения «кондиции» планирую сотрудничать с издательством, накапливая wisdom во время работы с текстами. Короче, стремлениями и целями на ближайшее десятилетие я располагала, медленно но верно приближаясь к своей мечте.
    В тот вечер, когда случилось нечто, что поделило my life на «до» и «после», я задержалась в отеле, так как администраторша Розали попросила меня прибраться в фитнес-зале, где днем установили новый велотренажер. Люси, отвечающая за чистоту на первом этаже, уже ретировалась, а к завтрашнему утру спортивная комната должна выглядеть презентабельно. Засунув в сумку конверт с гонораром, я, пожав плечами, вытащила из подсобного помещения ведро с тряпкой, швабру и, включив в наушниках «Light in your window», приступила к выполнению обязанностей.
    Покончив с уборкой в течении получаса, я привела себя в порядок и покинула раздевалку. Решив не подниматься на первый этаж, а выйти наружу через подземный паркинг, я двинулась по полутемному коридору, громко стуча туфлями на толстой подошве, которые приобрела с пятидесятипроцентной скидкой в бутике «Lady Lux». Оказавшись в просторном помещении, заставленном автомобилями, я направила стопы в сторону выхода, когда внутрь, стремительно миновав оснащенную фотоэлементом дверь, вбежали облаченные в черную униформу молодчики с травматическими ружьями в руках.
    Резко замедлив шаг, я с удивлением покосилась на мужчин и хотела было продолжить свое шествие, сочтя неуместным останавливать незнакомцев, дабы удовлетворить свое любопытство, однако парни, поравнявшись со мной, продемонстрировали фотографию и поинтересовались, не видела ли я изображенного на снимке юношу.
    - Нет, - честно ответила я, мазнув безразличным взглядом по портрету темного блондина с невыразительными чертами лица.
    - Это опасный преступник, - счел нужным поставить меня в известность крайний тип не самой приятной наружности. - Если встретите его, немедленно бегите прочь.
    - Непременно, - пообещала я, после чего стянула с плеча рюкзак, шаря в поисках элктронного ключа и, не найдя оного, сделала вывод, что оставила его в кармане своего передника. Собственно, ничего страшного в произошедшем не было, - я могла просто предупредить Розали, что забыла пропуск, и охранник, знающий всех горничных «Амалтеи», спокойно пропустит меня, однако, раз на свое любимое ток-шоу с Кларой Веллединь я все равно опоздала, я решила вернуться за key.
    Щелкнув выключателем, я метнулась к своему шкафчику и, распахнув алюминиевую створку, запустила руку в карман, нащупала глянцевый прямоугольник и, ощутив движение воздуха за спиной, развернулась и вздрогнула от неожиданности, заметив метнувшуюся в угол тень. Трусливой назвать меня нельзя, тем более что я занималась восточными единоборствами и постоять за себя умела, посему, не испытывая ни капли страха, я, нахмурившись, приблизилась к прижавшемуся к стене fellow, почти моментально распознав в нем мальчишку, которого разыскивали похожие на киношных злодеев люди в черном.