Бьётся в тесной печурке огонь...

Катя проснулась и сразу поняла, что спать ей больше не хочется. Она распахнула окно, но, вопреки ожиданиям,  желанного свежего ветерка не ощутила, день снова будет жарким. Июль 1944 года был, действительно, очень жарким. Катюша вышла на балкон и перед её взором раскинулась самая любимая улица самого лучшего города Земли. Это была улица Горького с её строгими необыкновенно красивыми старинными зданиями. Бабушка, хоть и уважительно отзывалась о современных советских писателях, но всегда называла эту улицу только Тверской, каковой она была ещё в её детстве.

" Бабушка, родная моя... я никак не могу привыкнуть, что тебя уже нет со мной. но ты навеки  в моём сердце, ты сделала моё детство счастливым и интересным".  Слёзы непроизвольно потекли по лицу.  Бабушка, Анастасия Семеновна,  покинула её месяц назад, не дожив до семидесяти семи лет трёх месяцев. Нет, родители-то у Кати есть и брат есть, к счастью все живы. Но Катерине довелось родиться в семье потомственных медиков, четыре поколения которых проживали именно в этой немаленькой квартире. Большинство из них были профессорами, светилами медицинской науки. Ерофей Петрович, её отец, будучи кандидатом медицинских наук, писал докторскую, когда началась война, а мама, Татьяна Николаевна, перед войной защитила кандидатскую диссертацию. Так что воспитание детей полностью стало заботой бабушки, чему та была очень рада. Когда началась война, Катины  родители могли остаться в Москве по возрасту, но в первые же дни войны ушли в народное ополчение. Ушёл и её брат  Серёжка  защищать Москву,   вместе с однокурсниками - студентами  пятого курса Медицинского института. Хотела и Катя идти с ними, но родители умолили её не оставлять бабушку, у которой было больное сердце, а после известия о войне, Анастасия Семёновна  вообще передвигалась с трудом.

Защищать родной город сразу   поднялись сотни тысяч добровольцев, пошёл не только рабочий люд, но и почти весь цвет московской интеллигенции. Эти совсем невоенные люди молчаливыми толпами стояли у военкоматов, держа в руках  небольшие котомки  со сменой белья, кружкой и ложкой. Некоторые шли на фронт, который был практически у окраин Москвы, прямо с собрания на заводе или на предприятии, где работали. Многие  из них погибли в первые же дни войны. Они шли защищать свой город, свою страну, свой дом и семью. Это был огромный подвиг всего народа.  А теперь и Катя скоро отправится на фронт. Она уже была в военкомате и даже прошла месячную программу начальной военной подготовки, в том числе по комплексу ГТО. Оказалось, что она стреляет лучше многих и это её очень обрадовало.

- Ты чего ревёшь? - раздался знакомый голос.  На соседнем балконе, который был совсем рядом, стоял Лёвка, её двенадцатилетний сосед и участливо смотрел на неё.
 
- Бабушку вспомнила, - слабо улыбнулась ему Катя. Несмотря на разницу в возрасте, они с Лёвкой были добрыми друзьями. Он жил с матерью, отец погиб в самом начале  войны. Соседи во всём помогали друг другу, только так можно было выжить в эти суровые дни.

- Тебе-то повезло, на фронт скоро отправишься. Эх, как бы я хотел там оказаться...,  кстати, ты чего на балкон  вышла, тоже слышала, что немцев здесь поведут?

- Неет... ничего не знаю..., - встрепенулась Катя, - ты о чём? И тут же заметила необычное движение на улице, где появилось  много военных.

- Да говорят, фрицев пленных здесь поведут с одного вокзала на другой по ул.
Горького и Садовому кольцу, - ответил Лёвка. - Гляди, гляди, народ бежит.

Действительно, на недавно почти пустой улице собирался народ, и скоро по обеим сторонам стояли целые толпы людей. А потом показались... они... . Их было очень много, десятки тысяч.  Конвоировали пленных, судя по петлицам, части НКВД и другие военные. Одни из них были  на лошадях, с обнажёнными саблями, другие шли пешком   с оружием наперевес.

Пленные шли молча, многие опустив головы, другие делали равнодушное лицо, но по сторонам старались не смотреть. Имели они очень жалкий вид, зачем-то к поясу у всех были привязаны пустые жестяные банки, которые звякали при ходьбе.

- А банки-то зачем? - почему-то шепотом спросила Катя.

- Да чтоб все видели, что они не воины, а жалкое посмешище, шуты позорные, - яростным шепотом ответил Лёвка.

- Да... наверное..., - согласилась Катюша.

Никаких эксцессов, вопреки ожиданию, не случилось. Народ, а это были преимущественно женщины и мальчишки, молча стоял по обеим сторонам улицы с лицами,  преисполненными сурового достоинства и презрения. Только поднятые вверх руки с крепко сжатыми кулаками, отражали все чувства собравшихся людей. Ничто не нарушало тяжёлую  тишину, только раздавалось   шарканье  десятков тысяч подошв о дорогу. А затем произошло неожиданное -   за колоннами   пленных появились поливальные машины, которые   смыли с московских улиц следы гитлеровских солдат и офицеров. Это было очень символично.

Катя с Лёвкой ещё долго молча стояли каждый на своём балконе, не в силах отойти от увиденного.

- А ты когда на фронт? - нарушил молчание парнишка.

- Жду повестку на днях, - ответила девушка.


***

И вот Катя уже здесь, на фронте, после двухмесячного пребывания в учебном лагере. Особое внимание   в учебке уделяли  владению винтовкой, пулеметом, минометом и ручной гранатой, учили рыть  окопы  и маскироваться.  Красная Армия шла вперёд и теснила врага. К осени советские войска полностью вытеснили оккупантов с территории Советского Союза, Государственная граница была восстановлена.  Войска продолжали своё наступление по территориям Румынии, Венгрии, Болгарии, Чехословакии, Югославии, Польши и с боями вышли на территорию Восточной Пруссии.
 
Благодаря   её  снайперским способностям, Катерину   направили в полковую разведку в качестве снайпера и медика одновременно.  Лёгкая, подвижная, она  бесшумно и быстро передвигалась и точно стреляла. Без разведки на войне не обойтись. Перед тем как начать  наступательные действия надо, прежде всего,   выяснить какие силы противника сосредоточены на определенном участке фронта. Этим как раз и занимались группы разведчиков, в одной из которых оказалась Катерина.

В милую добрую красивую девушку сразу же влюбились все молодые парни. Но их влюблённость не была обидной, а напротив выражалась в приветливых улыбках и заботе. Это  способствовало тому, что Катюша увидела в них   добрых братьев и друзей. Она заботливо следила за их самочувствием, чистила и лечила мелкие раны и была при этом одинаково ласковой со всеми. Девушка была скромна и приветлива. Вдобавок к этому, она красиво пела и хорошо играла на гитаре. Ведь война это не только бесконечные обстрелы, иногда   фронт отодвигался, орудия смолкали, и солдатам предоставлялись редкие часы отдыха и спокойствия. В такие моменты бойцы спешили привести в порядок своё обмундирование и оружие. В   отведённых для этого уголках окопов,   старались помыться, постирать бельё, почистить и заштопать форму.  За гигиеной  строго следили старшие по званию, но и сами парни стремились к этому. На Руси всегда было стремление к чистоте, а здесь это было особенно важно.    По вечерам, в такие дни,  все собирались в землянке или в окопе. Пили чай, тихонько беседовали с товарищами, читали письма от родных и сами писали письма домой . А ещё играли на гармони или гитаре и пели. Всё это очень скрашивало   редкие вечера без обстрелов, помогало поднять дух, измотанных боями бойцов. Однако, подобный досуг стал  появляться у наших солдат  лишь к концу войны, в первые тяжёлые годы такой возможности практически не было.

Однажды, когда   изрядно потрёпанную разведроту вывезли в тыл для отдыха, пополнения и нового обмундирования, они собрались в выделенной им большой хате. Хозяйка принесла бойцам патефон и пластинки, а сама ушла ночевать к родне. Это было настоящее развлечение, жаль, девушек было всего двое - Катя и Надя. Сначала парни приглашали их по очереди, а потом и сами стали парами кружиться под звуки модного фокстрота и старинного вальса. Они же были молодые и всем хотелось танцевать. Хотя и тридцатилетние "старички" тоже от них не отставали.
Натанцевавшись и нахохотавшись, стали петь. Чаще всего  Катю просили спеть, полюбившийся "Синий платочек", или какой-нибудь романс, которые она пела так душевно.  Но в этот раз Катя запела   песню " Бьётся в тесной печурке огонь, На поленьях смола, как слеза...", которая была написана в начале войны. Неожиданно   в её чистый мягкий голос влился красивый мужской баритон. Она не прервала пения, и продолжала петь. 

Когда песня закончилось, раздались радостные крики: " Николай... ротный... старший лейтенант...  ох, простите, товарищ капитан... Когда вернулись?... насовсем ?... . Катя  обернулась и увидела в дверях   молодого пареня среднего роста, с капитанскими погонами на плечах, с копной пшеничного цвета волос и радостной смешинкой в василькового цвета глазах. Он тоже смотрел на неё. Так они стояли какое - то время, не отрывая друг от друга взгляда. Первым отвёл глаза капитан, его окружили бойцы, обнимали, хлопали по плечу и очень радовались встрече. Они непритворно были рады неожиданному возвращению своего командира.
А у Кати всё плыло перед глазами, руки дрожали и она никак не могла понять, что говорит Надя и, вообще, что это с ней такое. Хорошо, что стемнело и керосиновая лампа с прикрученным фитилём давала мало света. Подруга увела её на улицу, там они сели на скамью у ворот и стали смотреть на небо. Несмотря на осень, здесь на западной Украине было ещё очень тепло. Тёмно-синий бархат, окутавший небо, был весь усыпан яркими звёздами. Они молча сидели очарованные увиденным.

- Коля вернулся..., - наконец произнесла Наденька.

- А кто он? - встрепенулась Катя, ей хотелось говорить о нём, но она не решалась.

- Николай Семенович Горохов - старший лейтенант, теперь уже капитан, наш ротный командир. Два месяца назад его ранило. Не надеялись уже, что к нам вернётся.

- Геройский у вас командир, вся грудь в орденах и медалях, такого ещё я не видела.

- Ты пока ещё мало чего вообще видела, у многих наших наград хватает, разведка ведь передовой отряд армии, - добродушно засмеялась Надя, даже у меня две медали есть.  -  Вообще-то повседневно не носят награды, хоть и не запрещается. Нельзя только на верхнюю одежду надевать - на шинель, тулуп. Молодые поначалу несколько дней не расстаются с наградой, потом и они снимают. А так вообще надевают обычно только в определённых случаях. Тогда есть на что посмотреть. А уж нам разведке, когда ползём на задании, только орденами и греметь.

Тут Катя, вдруг, вспомнила, как немцы шли по улице Горького и гремели банками. Она рассказала об этом Наде, это шествие оставило неприятный и горестный осадок в душе.

- Да, нам замполит рассказывал о "Параде побеждённых в Москве" 17 июля этого года  и ещё почему-то называл это "Большой вальс". Он говорил, что народ очень достойно и сурово реагировал. Про банки тоже кто-то спросил, он объяснил, что это не издёвка была, наши выше этого, фрицы пьют из этих банок в пути. Их там почти 60 тысяч в плен везли, кто им сервизы приготовит, - усмехнулась Надежда.

- А вот то что улицы за ними сразу вымыли - это очень символично и правильно. Чтоб их следов басурманских  на нашей земле не было, - добавила сурово она.

- Верно, это очень правильно и символично, - поддержала Катя. - Символика вообще важная вещь. Нам в институте по истории рассказывали про наше Красное знамя, под которым русские армии всегда побеждали врагов. И Герб СССР объединил все народы в одну дружную семью. Там колоски все вместе внутрь направлены. А был бы какой другой неопределённой формы герб, например, колосья да ветки в разные стороны смотрят и не было бы единства и силы, распри одни, да непорядок.

- Кать, а Кать, а как тебе ротный наш, понравился хлопец?- хитро прищурив глаза, спросила Надюша. - Вы так красиво и слажено пели вместе, слушала бы вас, да слушала. Ты умница, не стушевалась, не остановилась, продолжала, как ни в чём не бывало. Впечатление такое, будто вы давно вместе поёте.

- Ой, я даже не разглядела его, там у входа темновато. Да и медали  и ордена всё внимание на себя отвлекли, - вспыхнула жарким румянцем Катюша и обрадовалась, что сильно стемнело. - Значит, думаешь, хорошо пели, - стала она отвлекать внимание подруги.

- Так ты медали разглядывала, а я думала, что Коля понравился, - разочарованно протянула Надя.

- Вот ещё! - снова вспыхнула Катерина, - мне вообще ТАК никто ещё не нравился. Я в шесть лет в школу пошла, и потому в институт поступила в   сороковом году в шестнадцать лет. Большинство парней после армии были, а там они три года служат, то есть тогда служили. Я для них  вообще козявка несмышленая, а они мне почти дяденьками по тому моему разумению казались. Когда война началась я первый курс окончила, на втором занятия только после октября начались, но там этих "дяденек"  уже почти никого не было, все воевать  ушли и многих нет уже в живых.

- Неужели  ты четыре курса института окончила, а на вид, как после школы. Я думала ты курсы только прошла. То-то ты такая умелая. А здесь никто не приглянулся?  ты же больше месяца, как к нам пришла, - любопытничала Надюшка.

- Да как-то не до того. В книжках и песнях говорят, что любовь или сразу нагрянет или люди несколько лет узнают друг друга и потом понимают, что любят. Сразу не случилось ещё..., - тут Катя запнулась и скорей закашлялась, чтоб подруга не догадалась ни о чём.

Зато самой ей стало абсолютно ясно, что любовь, наконец, нагрянула. Но почему-то это её не обрадовало, а опечалило и скоро её опасения подтвердились.

- Ты знаешь, я два года назад, как пришла в роту, с ходу в него влюбилась, - усмехнулась Надя, - а он, как будто ничего не видит, доброжелательный, но строгий, как и положено командиру. - Я для него и не девушка вовсе, а солдат. Тогда не выдержала и открылась ему сама, говорю, что на всё готова и взамен ничего не требую. Он вздохнул, видно девушки часто на шею вешались, и рассказал, что давно женат на самой красивой девушке на свете, на своей однокласснице. Женился, когда в отпуск из военного училища ещё до войны приезжал. Семейной жизни у него было всего две недели, но это ничего не значит. Он всегда будет верен ей.

Они помолчали, думая каждая о своём и отправились спать. Всю ночь Катя не спала, горела, как в лихорадке, но сумела справиться с собой и своими чувствами. Правда, вышла к завтраку осунувшаяся, бледная с тёмными кругами под глазами. На все вопросы бойцов, которые  относились к ней, как к любимой сестричке, раз уж другое им не досталось, отвечала, что напилась вчера ледяной воды из колодца и слегка простыла.

***

Через три дня рота была готова к отправке на фронт. Их ротный был уже там и телеграфировал, чтоб были готовы сразу идти на задание. Армия вступила в логово зверя, бои шли на территории Восточной Пруссии. Враг, предчувствуя скорый конец был особенно жесток, вероломен и коварен. Предстояло овладение Кёнигсбергом. Немцы сопротивлялись отчаянно. Здесь у них была крепкая оборона, кругом простирались минные поля и даже хутора здесь были особенные, как будто их заранее готовили для войны и обороны. Окна в хатах легко превращались в амбразуры, чердак — в наблюдательный пункт, а подвал - в убежище. Но внешне всё было безобидно. Вот потому и нужна была срочная разведывательная операция, чтоб узнать действительную обстановку.

За недолгое пребывание на фронте Кате довелось участвовать только в двух небольших вылазках в стан врага. И оба раза команда справилась чётко, быстро и без потерь. В качестве трофеев притащили оба раза по   фрицу средней значимости. Первый раз всё произошло в течение нескольких минут, бойцы ножами  бесшумно сняли караульных. Неожиданно, из блиндажа вышел офицер справить нужду, в самый интересный момент его и взяли, но неплотно зажали рот. На мычание выскочили ещё двое, которых Катя красиво и точно убрала одного за другим.

Другой случай был труднее и обошёлся одним раненным, но и здесь опять пригодилось Катино мастерство, ведь она была практически готовым хирургом. Ребятам тоже пришлось потрудиться. Нужный им блиндаж был рядом с небольшим окопом, в котором оказалось достаточно много немецких солдат. Тогда решили разделиться на две группы. Одна группа отошла немного дальше  и заложила взрывчатку с бикфордовым шнуром, а рядом с ней разожгла небольшой костёр. Фрицы из окопа, увидев огонь костра, рванули туда и в этот момент бикфордов шнур догорел и раздался взрыв. А другая группа в это время просто принимала выскакивающих из блиндажа одного за другим фрицев. Да... ни первый, ни второй блин не оказались комом, каким же окажется третий.

После возвращения роты на фронт началась активная подготовка к вылазке отряда в стан врага. Возглавлял операцию сам ротный лично. Он подобрал команду наиболее опытных бойцов, это было нетрудно сделать, так как он  давно  знал их возможности. А вот кандидатура Кати вызвала в нём сомнения, но без медика  на такое серьёзное задание идти было нельзя, да и  про её снайперские способности и умение   незаметно и неслышно передвигаться, он уже был наслышан. Кроме того, благодаря исключительному музыкальному слуху, Катя идеально повторяла звуки разных птиц.  Всё же, учитывая её неопытность, Николай решил лично позаниматься с Катериной в оставшийся до выхода день. Ведь хороший командир воспитывает своих бойцов, чтобы в бою они не только наносили урон врагу, но могли максимально сохранять при этом свои жизни, а он был хорошим командиром и каждый боец был для него не просто воином, а членом его боевой семьи.

Выбрав в лесу полянку, подальше от передовой, он начал проверку возможностей бойца Екатерины Морозовой.  Сначала они стреляли по самодельной мишени, в результате чего командир убедился лично, что девушка, действительно отлично стреляет. Потом он стал проверять, как сидит на ней обмундирование, предварительно проведя небольшой инструктаж. 

- Обмундирование и снаряжение разведчиков должно быть легким, прочным, удобным, а зимой ещё и теплым. Куртка или китель должна хорошо облегать  талию и не стеснять движений. Также необходимо иметь   карманы, которые разведчику   заменяют патронные сумки и дают возможность спрятать найденные или отобранные у врага документы. Ботинки не должны быть ни новыми, ни старыми и обязательно хорошо разношенными.

Говоря всё это, Николай стал проверять, как у Кати  завязаны шнурки маскхалата у щиколоток, на животе, под подбородком и на затылке. Обычно Николай  всегда сам, таким вот образом, лично проверял команду, посылаемую на задание, не делая различий парень это или девушка. Все они были просто бойцы, которых надо максимально уберечь от смерти. Но сегодня всё было не так как обычно. Проверив все завязанные Морозовой шнурки, он стал проводить ладонью по одежде с целью обнаружить комки во внутренних карманах под маскхалатом, которые будут мешать бойцу передвигаться ползком. Пройдя по плечам и рукавам, рука вернулась к её шее и медленно поползла вниз.

Неожиданно его словно пронзило током, в его руке оказалась маленькая девичья грудь, она была упругой и трепетала, как пойманная птаха. Не в силах убрать руку, он поднял глаза и увидел приоткрытый нежный девичий рот, взгляд обращённый в себя и невидящий ничего вокруг. Дыхание её стало прерывистым, она вся дрожала. Непроизвольно он притянул её к себе так близко, что его снова пронзило током страсти. Сколько они так стояли, они не знали. Не было времени, не было войны, не было ничего вокруг. Только они... только вместе... и вечность сомкнула их нежность. Он не целовал её,   лишь слегка его губы прикоснулись бережно к её губам, всего лишь на мгновение.

- Прости, - еле слышно прошептал Николай и... ушёл.

А Катя, как была в маскхалате, упала на всё ещё тёплую осеннюю землю и стала смотреть в небо. На милом лице сияли глаза, то и дело мелькала слабая улыбка. Она не боялась завтрашней вылазки к врагу, не боялась смерти, ведь всё самое лучшее, самое прекрасное, что вообще может быть в жизни, с ней случилось, а всё остальное неважно.

Эта операция была очень трудной. Смертельно раненый, агонизирующий фашистский зверь сопротивлялся с особенной мощью. В отряде  у Николая было семь бойцов, в том числе и Катя, а вместе с ним всего их было  восемь. Им повезло, они достаточно быстро, хоть и нелегко, но без потерь взяли крупную добычу - целого генерала. Красная Армия готовила Восточно - Прусскую наступательную операцию. Перед нашей Армией стояла задача захватить город Кёнигсберг, это была настоящая нацистская крепость. Город ещё в августе был сильно разрушен бомбардировками британских союзников. Советская Армия не хотела окончательного разрушения Кёнигсберга и готовила операцию, чтоб захватить город врасплох. Так что генерал стал ценной добычей, к тому же при нём оказалась внушительная папка ещё более ценной информации.

Но окончательный итог в этот раз оказался для группы трагическим. Уже при подходе к нашим позициям, враг заметил их и обложил шквальным огнём. Наши на той стороне ответили им равноценно, тем не менее отряд потерял пять бойцов убитыми и Катя была сильно ранена. Командир отправил оставшегося в живых бойца с пленным, а сам как смог под огнём убедившись, что живых кроме Кати, никого нет, оказал ей первую помощь, перетянув жгутом ногу выше раны. Она потеряла много крови, была бледна и без сознания. Кроме раны на бедре, он заметил  скользящее ранение в голову и в руку. Перевязывая, Николай закрывал её своим телом и шептал: "Любимая, терпи,  только живи... я найду тебя, жди".

Вчера весь вечер он был сам не свой. Со стороны  ничего заметно не было, просто был командир более суров и задумчив, чем обычно, но это же и так понятно - предстояла серьёзная военная операция. А вот  себя-то не обманешь. Была в его жизни школьная любовь, потом военное училище, женитьба в коротком отпуске на бывшей однокласснице Ксюше.  Всё как-то по-детски. Уже на войне он понял, что думает о жене, как о любимой сестрёнке, особенно под впечатлением рассказов старших бойцов, в которых сквозила тоска по любимым, страсть и боль разлуки.  А с Катей у него  произошло, как удар молнией, причём с первого раза, когда после пения они встретились взглядами. Но  вчера, накануне вылазки, это был не просто удар молнии, одно маленькое прикосновение к девушке разнесло его на мелкие атомы, которые только сейчас превратились снова в его тело и разум. Нет... он не мог потерять её, он ведь   только сейчас  нашёл её.  И не важно, смогут ли они быть вместе, главное, чтоб она выжила.

***

24 июня 1945 года в Москве состоялся торжественный Парад Победы, посвящённый победе над гитлеровской Германией. Провести парад раньше не представлялось возможным. Ещё не все вернулись в Россию из Европы, где их застал конец войны. Ещё шили новое обмундирование, погоны   ввели уже в 1943 году. А для Парада Победы в 1945-м году Иосифом Виссарионовичем Сталиным была проведена новая реформа обмундирования.  В первую очередь она коснулась генеральского состава. Генералы сменили свои серые однобортные мундиры на новые - двубортные цвета морской волны, с орнаментальным шитьём, очень напоминавшие образцы времён Николая II. Мундиры офицеров остались однобортными, но получили на воротники цветные петлицы. Солдаты сменили свои гимнастёрки, в которых дошли от Сталинграда до Берлина, на однобортные кителя с цветными петлицами на стоячем воротнике. Принимал парад Георгий Константинович Жуков на белом коне. Командовал парадом Рокоссовский - на вороном коне.

"Война с фашистской Германией  - с этим коварным и сильным врагом — явилась для нас тяжелым и грозным испытанием, - говорил Жуков с трибуны Мавзолея. - Дело шло о жизни и смерти народов СССР, о том, быть нашим народам свободными или впасть в порабощение. Соединенными усилиями великих держав — Советского Союза, Соединенных Штатов Америки и Великобритании — фашистская Германия повержена в прах".
День был дождливый, но народу на Красной площади было множество. Катя тоже была там в новой гимнастёрке и с орденом   "Красной звезды", который ей вручили ещё в госпитале за личное  мужество. Лица у людей были просветлённые и радостные, хоть и часто заплаканные.

В госпитале Катя была долго, раны заживали медленно, в апреле 1945 года её признали негодной к дальнейшей службе, демобилизовали   и отправили по месту проживания - в Москву. Родители уже были дома, их демобилизовали в конце 1944 года по ранению и по возрасту. Не вернулся ещё брат Сергей. Как только смогла, Катя начала писать запросы о Николае Горохове в свою часть, но ответа не получила. Шли самые ожесточённые бои. Она писала и на имя Николая и своей недолгой подруге Наде. Писала из госпиталя, продолжала писать, вернувшись домой. Никто  не отвечал. И вот буквально на днях случилась радость, она получила весточку от Нади, которую та отправила в  конце мая после окончания войны. Там было всего несколько строчек: " Скоро буду дома, меня демобилизовали, тоже была ранена. В штабе получила от тебя стопку писем. Буду проездом через Москву, когда не знаю, твой адрес на письмах есть. Жди. Всё расскажу при встрече, тут не напишешь."

Письмецо ненадолго обогнало отправителя. Через пять дней раздался звонок в дверь. На площадке стояли  Надя с Андреем, который был другом Николая и его заместителем. Именно Андрей замещал ротного, когда пришла на службу Катя. Катя недолго была там с ними на войне, но именно их она ощутила самыми  близкими друзьями. После объятий и девичьих слёз, как без них, Катя показала им их комнату, сказав, что ни за что не отпустит их в ближайшие дни, потом накормила друзей обедом. Они и не торопились, Андрей был родом из Твери, там на окраине в своём доме живут его родители, а у Нади из родных была только тётя, у которой своя большая семья на Украине. Надина мать умерла в начале войны, после чего девушка ушла на фронт.    Надя и Андрей поженились ещё в конце прошлого года, на войне,  зарегистрировал их  брак начальник воинской части. Демобилизация фронтовиков началась в начале июля, но демобилизовали не всех сразу, а в три этапа. В первый этап попали бойцы старшего возраста, женщины и бойцы после тяжёлых ранений. Надя попала, и как раненная и, как женщина. А Андрей был тяжело ранен, она забрала его прямо из госпиталя. Полмесяца назад они приехали в Тверь, побыли с родителями и поехали к Кате в Москву.

Вскоре пришли Катины родители, обрадовались дочкиным друзьям и тоже предложили погостить сколько могут. И только вечером появилась возможность поговорить. Надя говорила, Андрей дополнял, а Катя сидела крепко сцепив пальцы рук и то утирала слёзы, то улыбалась. 
- Ну, а теперь про Николая, расскажу, что знаю. Слушай, - с участием заглянув в разом побледневшее лицо подруги, начала Надя. - После того боя, на котором тебя ранило, он всегда бодрый и активный стал сам на себя непохож - потемнел как-то лицом,  не смеётся - не улыбается, всё какую-то думу думает. Мы никак понять ничего не могли, и только спустя время он Андрюше признался. Ты же знаешь, что они с Андреем с училища дружат и по сей день.

- По сей день? - с надеждой в голосе встрепенулась Катюша, - а... в чём признался?

 - А признался, что полюбил тебя,  он и не знал, что любовь такой бывает, что жизнь без любимой, не в жизнь. Только встретив тебя  он понял, что с Оксаной была детская дружба и влюблённость, но девушка-то не виновата, что он её не любит, как положено жену любить. Извёлся совсем, ни одну вылазку не пропустил, во всех участие принимал, исхудал, почернел. Видно смерти искал, но она его обходила, - начала свой горестный рассказ Надежда.

- Но всё до поры, до времени, - после небольшой паузы продолжила Надя, - Наши войска успешно занимали прусские города один за другим и подошли к Одеру.  Здесь  на переправе нас всех троих и накрыло: меня, Колю и Андрея. Сначала мы в военно-полевом госпитале были, потом нас на санитарном поезде привезли в Харьков. У нас с Андреем множественные ранения, а Коля совсем плох был, у него..., - она замолчала не в силах продолжать.

-Что? Говори! Я всё выдержу, лишь бы он жив был..., - неживым голосом прошептала Катя.

- Жив!... Он жив! - одновременно воскликнули Надя с Андреем, видя, как лицо Катюши из бледного становится почти зелёным.

- Только ... лицо сильно изуродовано осколками и... ногу ниже колена  оторвало напрочь, - с трудом произнесла подруга.

- Он жив, жив, жив ! - одновременно плакала и смеялась Катя.

- Уфффф...чуть до сердечного припадка не довели меня, девчонки, - проворчала мама. Оказывается Катины родители сидели здесь же на диване. Они всё знали про дочкину любовь, ведь она открылась им вскоре, как приехала.

- Мама у нас до войны пластическим хирургом была, мигом вернёт красоту твоему любимому, - подхватил папа, - и с ногой всё будет хорошо, у нас же теперь есть Иоганн Фишер.

- А кто это? - спросила Надя, - имя вроде немецкое?

- Ну да. Фашисты начав войну, стали и своих загонять в концлагерь.  Иоганн Фишер - гениальный хирург, профессор, но он немец еврейского происхождения. Я с ним до войны ещё переписывался по вопросам медицины. . Как освободили пленных, сразу сделал всё, чтобы к нам его забрать. Сначала вместе в госпитале работали, потом вместе в Москву вернулись и тут вместе трудимся. Талант, гений! - повторил отец.

- Папа, мама, ну что вы говорите! Коля ведь женат. Нет-нет, я, конечно, очень прошу вас заняться Колиным лечением, но про другое больше не говорите, - голос Кати звенел от слёз то ли счастья, то ли горя. Скорей всё же от счастья, ведь её любовь была  настоящей.

Нет, он уже не женат, Катюша, - сказал Андрей. - Он ведь сам из Харькова, там и жена его... бывшая, - быстро поправился парень. - Расскажи лучше ты, Надюш.

- Я уже хорошо ходила, отпросилась и пошла  вечером к нему домой. Оксана была дома. И не одна.  В кухне на табурете  сидел уже немолодой толстяк и уплетал настоящие котлеты, представляете?! А рядом с ним сидела девчушка двух лет возрастом, примерно. Оксана Колино имя услыхала, побледнела и меня на улицу скорей увела, - начала свой рассказ Надюша.

- В общем, - продолжила девушка, - за сытую жизнь продалась его школьная любовь. Подруга матери в ЗАГСе работала, запись уничтожила, Оксана свидетельство порвала и выбросила. Толстяк какими-то продовольственными складами заведует. И ребёночек от него. Ничего я ей не сказала, хотя так и подмывало всё, что о ней думаю выложить. Но тут её предательство нам только радость и облегчение принесло.

- Когда Коле стало лучше, мы ему всё рассказали, - подхватил рассказ Андрей, - и, вопреки некоторым опасениям, началось его стремительное выздоровление. Мы увезли его в Тверь, где теперь сами жить будем. Я его оставил в доме с моими родителями. О том, что едем к тебе, не сказали. Соврали, что к Надиной тётке на Украину едем. Он нам строго запретил сообщать тебе о себе.

- Не хочет тебе с таким лицом и безногий показаться, - сказала Надя и с надеждой посмотрела на подругу.

А Катюша и сказать ничего не смогла в ответ. Она ревела в голос и смотрела на всех счастливыми глазами. За ней следом захлюпали носами мать с Надей, да и отец, вдруг, подозрительно начал сморкаться в большой клетчатый платок.

Через неделю они от автобусной остановки шли к дому Андрея. Из-за пышных кустов сирени Катя увидела, что на лавочке у калитки сидит молодой парень, ноги которого прикрыты байковым одеяльцем, рядом к забору прислонился костыль.

Катя остановила друзей и, вдруг, над окрестностями полетел высокий чистый голос:

Бьётся в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поёт мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой,
Я хочу, чтоб услышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
Я хочу, чтоб услышала ты,
Как тоскует мой голос живой.

Молодой человек на лавочке встревожено замер, но вскоре в   чистый мягкий девичий голос влился красивый мужской баритон.

 
1 мая 2022 год.