Увидеть - это уже подарок - 5

                Мне сегодня грустно очень,
                Это осень виновата.
                Анна Митькова

     Поздняя осень. Девятиэтажные дома стоят в рядок какие-то унылые, бесцветные. Двор, заросший одичавшими неухоженными деревьями, слегка тронутыми инеем.
     Иду дорожкой, ничего не радует, просто сюда идти – путь короче. Вдруг слышу – какое-то скрипучее ворчание. Никого нигде не видно. Поднимаю вверх глаза и… даже от неожиданности рот открыла. На ветке рядышком сидят два живых существа, может быть два друга: Серый котище с белой «бабочкой» под горлышком и серый ворон. Голова у ворона чёрная, ниже нахохленные грязные перья, на его спине и на лапах что-то невразумительно грязное.. Только крылья и хвост чёрные. Оба смотрят в одном направлении, в угол двора. Что-то там интересное для себя они видят и мирно переговариваются, кто как умеет, точно два старика. То у ворона в горле что-то заскрипит, то у кота – недовольное ворчание. Я тоже посмотрела в ту сторону, куда смотрели серые друзья. В общем – ничего особенного я там не увидела. Неприбранная мусорная свалка, а в ней роются бродячие собаки. Это уже вина человека, что допустил подобное безобразие.
     От грустных мыслей вздохнула и пошла дальше. Обычные неприглядные будни. Серый, унылый день. Даже ворон с котом с виду серые. Однако, не будь их и порадоваться было бы нечему…

                ***

     Возле садового дома, за кустами сирени, растёт шестиствольная рябина, дерево высокое, выше крыши дома. А дальше белая слива растёт. Если со стороны дороги смотреть, то и дом кажется в райском месте построен. Но у земной красоты свой срок имеется. Давно облетели листья из сливового дерева, рябина растеряла листву, ягоды птички доедают, даже листва на сиреневых кустах после первых заморозков покорно ложится на землю. И тут я только увидела, что на сливе, на тех ветках, которые как бы с тыльной стороны, что-то там на ветру качается. Даже интересно стало. В это время года любое напоминание о былой красоте радует глаз. Подошла поближе, смотрю.
     - Укрался всё-таки! Вот, хитрюга!..
     Все эти слова предназначались высохшему растению, которое наши огородники называют – чёртовые огурцы. Всё у него прекрасное: и листья у него красивые, и растёт хорошо, и неприхотливое растение, и сеять не надо – само насеется, и пахнет мёдом. От пчёл отбоя нет. Одно плохо, так оплетёт растения, что урожая уже ждать не приходится. Вот по этой причине и я выдёргиваю чёртовые огурцы, где только увижу. (Чёртовыми огурцами их называют потому, что первые два листа, когда взойдут, похожие на листы взошедших огурцов. И кто им поверит – наплачется). А тут он меня перехитрил. Спрятался, шельмец такой, за стволом сливы… Ну, да, ругай – не ругай, он свою миссию выполнил: вырос, штук шесть колючих коробочек выпестовал. Ага, уже пустые коробочки, деток своих в мир выпустил. Часть из них птицы съедят, остальные весной зелёные ушки из земли навстречу солнышку выпростают…
     Сперва хотела оборвать цепкий стебель, но засмотрелась на пустые коробочки с колючками, вроде фонариков на ёлке. Какое-никакое, а украшение, на погрустневшей сливе. Сама объяснить не могу, какая-то невидимая сила мою руку отвела. Что уж теперь попусту воевать, пускай играет ветер чудными фонариками…

                ***

     Кто такие садоводы? И сама себе отвечаю: - Это любящие природу люди, которые предпочитают иметь в собственном распоряжении маленький кусочек планеты Земля и создавать на этом клочке земли свой, земной Рай. Ибо, выезжая на природу, выбирая себе место для отдыха своей семьи, человек даёт согласие на то, что там уже есть и создавалось Природой веками: деревья, камни, ручей, спутанные корни разных трав, кузнечики, ящерицы и прочие летающие и прыгающие живые существа, при этом – они не твои. Ты на какое-то малое время пришёл на них посмотреть. Посмотрел, подышал чистым воздухом, прибрал за собой и вернулся в город, в свою квартиру. Приедешь на это место в следующее лето или как-то по-другому сложится жизнь, об этом никому наперёд не дано знать.
    А сад? Там тоже много случайностей, но всё же человек считает себя хозяином на своей земле…
     Я не знаю, живы ли эти люди в нынешние дни, ведь событие, о котором я говорю, было давно и они уже в то время были намного старше меня. Чем мне нравился их сад, так это тем, что хозяин, с детских лет был связан с морем. Я не расспрашивала их, как у них сложилась жизнь таким образом, что только небо над головой осталось неизменным… Но этот, теперь уже сухопутный моряк, всё в своём саду переоборудовал по корабельному уставу. Он и флаг поднимает, как только в сад приедет, тут тебе камбуз, соответственно – гальюн. Но больше всего мне нравились в укромных местах перевёрнутые вверх дном деревянные бочки. Никаких столешниц. Даже газету не подстилает. Просто, стоит бутылка красного вина, две рюмки и по сезону – разные фрукты. Всё. В эти рюмки подливается вино, он с женой подойдут, глоток-два, после красивого тоста и опять разбежались по своим делам. Скажете: - Чудят! А хоть бы и так. Человек имеет право жить так, как ему грезится в его  мечтах… Я ни разу не подошла к этой бочке. В их саду были ещё две бочки. Возле них даже скамейки были. Но эта бочка только для них – двоих. Случайных людей сюда не впускают, а только тех, кто уважает их семейные традиции. И это правильно…

                ***

     Пятьдесят лет прожила я в Сибири! Где прожила? В городе, а потом в посёлке городского типа. Судя по тому, что я среди дикой природы чувствую себя насторожённо и неуютно, то со всей ответственностью могу подвести итог: мой статус – фиговая сибирячка! Высокие сосны и ели, эти вековые деревья вызывают у меня восторг и искреннее уважение к их выносливости и терпению, живя в суровом климате. С тёплой улыбкой смотрю на берёзы и на осины. С нежностью смотрю на черёмуху, рябину и калину. На лиственницу смотрю, как на сибирскую красавицу, у которой жёсткий, несговорчивый характер. Платья у неё разные. Если внимательно следить за её ростом, то через две-три недели можно уже заметить существенные перемены в игольчатом наряде. Но кора на ней чёрная: дескать, не тронь и не подходи.
     Вот то, что меня умиляет, так это островерхие стожки. Земли свободной для покоса – сущий пятачок.  Дальше – городьба и чей-то огород. В огороде – хозяин, это его там закон и порядок. А на непаханой земле – стожок. Он тут, что погреб на хозяйском дворе, и залог добродетеля хозяина-труженика, а у меня на лице умиление, к горлу ком подкатывает, в носу свербит, того и гляди – слезой выкатится. Как же эти стожки походят на маленькие церквушки. А может так оно и есть, только не для людей, а для травы-муравы… Как же пахнет это сено зимой, занесёт хозяин сена навильник в хлев и словно лето среди зимы в гости пришло…
     Быстро машина едет. Я молчу, не смею мешать чьим-то планам и своим заботам, а сама бы выпорхнула в окно к этим стожкам и сосёнкам. К этим лютикам, цветущему цикорию, иван-чаю, кустикам шиповника, конскому щавелю и белому облаку донника. Сама того не замечаю, что лицо моё залито слезами. Что ж тут поделаешь, у каждого человека по-разному любовь в душе рождается. Не напоказ, а как у берёзы сок ранней весной сладкими слезами наружу выступает. Люди мы, люди, у кого-то нежные чувства словами выливаются, у кого-то горло перехватит, рука в карман за куревом потянется. И тут уже не важно как оно проявится, главное, что живое к живому тянется, а какая там душа у человека, у травинки или у лесом поросшего склона, у речки или у веками мёрзнущей скалы, какая разница? Главное – она есть, жить хочет, радоваться свету белому…

               
            ***