Сними улыбку

С самого утра у меня было плохое предчувствие. Окно моей моей студии в центре города выходило прямо на быстротечный, ускользающий поток людей, что пересекался в точке дорожного перекрестка ровно на секунду, а затем рассеивался и сменялся новым, ведь люди вечно куда-то спешат. Серый, вязкий снег разбивался об черные подошвы прохожих, а небо над ними образовывало серый купол. Будто стеклянный шар в руках ребенка в канун Нового Года.
Я не представился. Хотя, к кому мне обращаться в собственной голове, кроме меня эти мысли никто больше и не услышит. Но, наверное, это и к лучшему. Наша голова - тюрьма для наших мыслей и наше же спасение от вселенской манерности и лицемерия. Голова человека - это единственная территория, где он может быть честен абсолютно в любом вопросе. В своей голове человек может в один миг проиграть десятки различных эмоций, а на лице отыграть всего одну. Нужную для построения тех или иных взаимоотношений с людьми. Я не представился, но в этом рассказе у меня нет имени. Только моя улыбка. Никто из моих воображаемых зрителей, для которых я сейчас рассказываю это, стоя на воображаемой сцене, даже не догадывается, насколько мир может умело превратить абсурд в хорошо работающую и обезличивающую систему. Вот уже 34 года я живу в мире, где наличие какой-либо эмоции, кроме эмоции счастья на лице приравнивается к государственной измене и наказывается казнью. Бог Иша - бог моего мира, грамотно созданный элемент управления тоталитарным режимом общества в нашем государстве, завещал любить жизнь и улыбаться в любой ситуации. Уныние  - грех, безразличие - грех, ярость - грех, а грех - это смерть. В храме Иши, куда по обычаю люди нашего государства ходят каждую среду, находятся священные писания, растянувшиеся на тысячи страниц, но содержащие в себе всего одну молитву. Эту молитву читают женщины, в момент исторгания из себя новой жизни в руки акушера. Эту молитву читают преступникам палачи, прежде чем зажечь огонь инквизиции по четвергам, после плотного завтрака. Эту молитву читают даже те, кто умерли, на своих же похоронах. У нас есть обычай. Каждый человек, по  достижению 30 лет, обязан записать на диктофон молитву Иши и передать ее в молельный штаб. На похоронах человеку рисуют на лице улыбку и включают молитву, чтобы отдать почесть Ише и проводить человека в последний путь обезгрешенным.
Но я отвлекся, я же так и не представился. В свои 34 года я имею степень магистра философских наук Иши, но работаю в железнодорожной компании офисным клерком. Матушка говорит, что сын ее выбрал путь тяжелый, ведь смертному человеку нельзя постигнуть Ишу, да и работы в сфере изучения философии у нас в городе мало. Если верить ее словам, человек смертный, в действительности может лишь молиться Ише, а изучение оставить на правительство, ведь именно оно выполняет роль посредника между Богом и человеком в нашем государстве, а значит лишь оно имеет право приблизиться к Ише, хотя бы на уровне изучения философии нашего Бога. Конечно, как гражданин нашего государства я имею право на получение любого образования, но вопрос трудоустройства по профессии не может быть открыт таким простым смертным, как я. Даже если моя улыбка в нашем обществе выглядит естественнее других. К сожалению, понял я это слишком поздно, ведь мне уже 34 года...
Утро не обещало быть добрым, с самого утра у меня было плохое предчувствие, но нельзя отразить это в своих мыслях, иначе это отразиться на лице! В 6:42 я подошел к зеркалу своей ванной комнаты. На лице еще оставались следы от скотча, которым я приклеил уголки губ, чтобы улыбка не спадала во сне. Я обрызгал лицо холодной водой. В зеркале на меня смотрел улыбающийся мужчина 34 лет, который, по словам моих бывших женщин и мужчин, обладал физической привлекательностью из-за ровных зубов, черных густых волос, ровной кожи и статного роста. Но я все еще холост, все еще или до сих пор...

На часах уже 7:18. На работу я сегодня шел, а для чего не понимал. Но этот вопрос не должен меня волновать, ведь путь этот избрал для меня Иша, а значит так и должно быть. Я давно подавил свои философские суждения, отклоняющиеся от канона нашего государства, ради собственной безопасности. И...Спасения? Мимо меня, то и дело, пролетали люди. Каждый из них улыбался и из-за этого они были похожи на выходцев из инкубатора. Кто-то уже поставил виниры, а кто-то до сих пор щеголяет с кривой и желтой улыбкой по улице. Впрочем, это неважно, ведь Иша любит любого, кто выполняет его единственное требование.

Мэри. О милая Мэри. Меня часто посещают мысли о том, что я хочу спрятать ее от всего мира и научить философии. Мэри - 22-летняя ассистентка моего босса. Он нанял ее прошлой осенью для того, чтобы избавить себя от муторной работы. И...Сублимировать свои проблемы с женой? Конечно я замечаю, как он смотрит на Мэри. Она же такая чистая. Эта девушка заслуживает подробного описания своей внешности. У Мэри довольно длинные ноги, красивая худоба и бледная кожа. Всегда чистые и уложенные, темные волосы. Голубые глаза и... Искренняя улыбка. Смотря на ее вечно наивное и доброе выражение лица, мне кажется, что только Мэри в нашем государстве улыбается в любой ситуации именно по собственному желанию, а не по желанию правительства и Иши. Мэри и дети. Неудивительно, что мое хрупкое и собственническое эго пошатнулось, когда я наблюдал, как жирный, низкорослых, старый и хитрый мужик (наш босс) снимал с нее взглядом сначала струящуюся из футера серую юбку, оголяя худые ножки. Затем пиджак с брошкой в виде фиалки,  сатиновую блузку, лифчик из кружева, выставляя всем на показ совсем небольшую, почти детскую грудь. А затем набрасывался на нее, словно кот на воробья и раздирал в клочья. От Мэри не оставалось ничего после такого изнасилования взглядом, но она, видимо, совсем этого не замечала. Я же не понимал, как такую девушку можно желать в самом грязном и сексуальном смысле. Мэри желанна мной, но лишь платонически. Хотел бы я сделать ее самой счастливой на свете, но, увы, Иша избрал для нее другой путь.
Ты хочешь еще кофе? Может добавить молока? Я взобью. - говорит мне Мэри своим тонким голосом.
Ты так заботишься обо мне, то есть, о каждом в этом офисе. Не думаешь, что в 22 года превращаться во внимательную сестру милосердия для неудачников - это хорошая идея?
Тише! Такие речи носят очень оппозиционный характер и оскорбляют Ишу! Будь благодарен за то, что имеешь, улыбнись шире и пей свой кофе.
Такая забавная, когда проявляешь инфантильность.  Как же я буду пить, когда широко улыбаюсь?
Эта девушка - поразительна. Я давно утратил способность выявлять свою романтическую увлеченность кем-либо, но мои чувства к ней так неоднозначны. То ли дочь она мне, то ли муза всей жизни. Одно лишь точно знаю. Я никому не дам ее в обиду.

Мэри ушла, а я проработал, разгребая бумаги, до позднего вечера. Мысли мои были где-то в пустоте, далеко за пределами Иши и этого государства. В своей голове я нарушил несколько десятков законов в этот день одной половиной себя, но другой половиной оставался с Ишой, сохранял улыбку на лице и не отрекался от молитвы. В конце концов, оставив свою работу философом и выбрав железные дороги, я признал свою ничтожность по сравнению с великим Богом. А значит отдал ему свою душу, а раз отдал, значит подчинился. “Улыбка не имеет право спадать с моего лица ни на секунду!”: так завещал великий Иша.

На часах 21:43. Обычно, рабочий день любого сотрудника завершается в 18:00, но сегодня я слишком глубоко провалился в свои мысли и перевыполнил норму. Свет в офисе давно приглушен, я вышел в коридор, чтобы покинуть это место безнадеги, но услышал звук. Тонкий, до боли знакомый женский голосок источал стоны. Я узнал и характер этих стонов. Так стонали мои первые женщины, когда симулировали удовольствие от секса со мной. Я приближался к источнику звука с улыбкой на лице и недоумением в мозге. Стоны становились отчетливее и, вскоре, я понял, что девушку, которая их издает, явно насилуют. Этой девушкой была Мэри. Дверь кабинета нашего босса я приоткрыл и увидел, как огромная, старая туша, испуская кряхтение, подобное умирающему кабану, вгоняет свой толстый, волосатый и сморщенный член в юное и чистое тело Мэри. Волосы Мэри были растрепаны, а соски торчали из лифчика. Кожа девушки прозрачна, поэтому на шее четко вырисовывались следы удушья, а на левой щеке небольшой кровоподтек. Мэри стояла, оперевшись руками на стол, в позе кобылы, которую осеменял жеребец. Босс жестко удерживал ее, кусал, шлепал и оскорблял, а его член со свистом влетал в ее лоно. Но даже сейчас она улыбалась. Несмотря на то, что этот кусок состарившегося сала взял ее против воли, она оставалась верна Ише и улыбалась. Из ее глаз сыпались слезы, но улыбка не спадала  с лица. Глядя на нее улыбался и я. В этот момент мы вместе сплелись в молитве Ише.

Когда осознание ситуации настигло меня, я уже был дома. Улыбка приелась к моему лицу, мышцы дергались, а в голове творилась буря. Я метался по квартире, расчесывая в кровь свои руки. Что это было? Безумие? Жестокая реальность? Воля Иши? За что Иша так с Мэри? Она верила в него больше любого из нас, искренне молилась и отдавала свою душу этому Богу. В этот момент в моей голове всплывало лицо Мэри в разные моменты, но в каждом из них она улыбалась. Щелк! Мэри наливает мне утренний кофе с заботливой улыбкой сегодня. Щелк! Мэри улыбается, стоя в позе рака, пока ее жестко насилует огромный дед. Щелк! На прошлой неделе, во время обеденного перерыва, Мэри рассказывала мне старые еврейские анекдоты и сама же с них смеялась. Щелк! Из глаз Мэри капают слезы, кровь сочится по губе, она улыбается из последних сил и внутри себя молится Ише.  В этот момент я почувствовал весь спектр эмоций человека. Буря овладела сознанием, катарсису вот вот суждено было случиться. Улыбка на лице, мое отвратительное отражение в зеркале, эмоции, сменяющиеся одна за другой в моей душе, Иша. Все перемешалось в один момент, я упал внутрь себя и со всей силы треснул кулаком по зеркалу. А потом, пустота... Я бродил в глубине своей души, в полнейшей темноте, совсем один. Никакого Иши там не было... Я не понял сколько пролетело времени с момента, когда буря настигла меня, но очнулся я уже перед осколками разбитого зеркала в своей ванной и с окровавленной рукой. Система сломала меня. Я поднял один осколок и взглянул на свое лицо. Я больше не улыбался. Мышцы лица были расслаблены и ни намека на улыбку. Страх слежки, вот что самым первым настигло меня, когда я понял, что нарушил самое серьезное правило нашего государства. Страх, а осознание ситуации и мысли о Мэри пришли после.

Когда я открыл глаза, снег с дождем уже вовсю засеивали собой землю. Я лежал на холодном полу своей гостиной, окруженный осколками разбитых зеркал, и вглядывался в белую пустоту на потолке. Мой мозг не рассуждал, в данную минуту он даже не существовал, как часть меня. В данную минуту я был отделен своей душой от тела, от мира, от реальности и даже от Иши. Я пережил ночь, когда мой Бог покинул меня. Я убил его, убил своего Бога. Уничтожил, отказавшись принимать дарованную им мне реальность. Я разбил каждое зеркало в своей квартире, чтобы лишить возможности контролировать свои эмоции. Но кого я так хотел лишить этой возможности? Ишу? Государство? Общество? Себя. Сегодня ночью, когда я думал о Мэри, я довел свое идеалистическое мировоззрение до катарсиса, взорвал его и...как это говорится по-русски? Обнулился. Сейчас, когда я лежу на холодном полу своей гостиной и бездумно смотрю в потолок, я осознаю момент своего рождения. Этой ночью погиб я, как философ государства Z, как работник железнодорожной компании, как слуга и последователь великого Бога Иши. Этой ночью я родился, как самостоятельный индивид с нулевым запасом истории и убеждений. Я умер, как часть общества. Умерли и мои навязанные убеждения, и умерла моя вера в Ишу. Я один. Сегодня я стал феноменом, ведь родился не как плоть, исторгнутая женщиной, а как разум, чистейший и ясный, обнуленный, пришедший в этот мир одиноким. Я родился сегодня ночью. Мне пришлось умереть всей своей сутью, чтобы доказать миру, что человек может родиться в одиночку и самостоятельно выбрать то, чем он будет наполнять свой разум. Теперь я один. Мой организм лишил себя потребности в самосохранении, и вопрос безопасности больше не интересует меня. Иша покинул мой разум, мою философию и мой образ жизни. Вместе с Ишой ушел и страх. Вместе со страхом ушла и обязанность улыбаться каждую секунду своей жизни. Если Иши нет, если я убил его, зачем носить улыбку? Из страха? Страха кого? Государства? Но государство управляется Ишей, а раз Иши больше нет, кого мне бояться? Я обнулился, теперь я один. Я смотрю в свое отражение в осколке одного из разбитых зеркал и больше не вижу 34 летнего бисексуального мужчину, вечно улыбающегося и поклоняющегося Богу Ише. В окне я вижу церковь, но не вижу Бога. Я чувствую, что на моем лице не напряжена ни одна мышца, но не могу увидеть свое лицо в зеркале. Я умер сегодня ночью, а значит умерло и мое прошлое осязание мира. Поэтому, в зеркале я не вижу абсолютно ничего. Ничего, кроме чистого, обнуленного разума, которому только предстоит заполниться. А может...остаться таким чистым и до конца жизни. Кто знает, может жить абсолютно чистой энергией мне осталось совсем немного. Я не могу посчитать время, время - это фикция Иши. Мир - это фикция Иши. И даже моя плоть...  Возможно, Бог умер задолго до того, как я его убил. Возможно, Бог умер именно в тот момент, когда старая плоть бывшего босса моего прошлого Я загоняла свой сморщенный член в тело хрупкой девушки Мэри, которая так верила в Ишу и молилась ему, но не была услышана. Дождь окропил садовую скамью, серое небо снова взяло под контроль наш город, и, теперь, он снова напоминает снежный шар в руках ребенка. Я родился заново сегодня ночью.
 
По инерции и памяти моего тела мне удалось умыться. Если верить сложившейся системе, сегодня суббота, а значит у Мэри выходной. Мой разум выказывает желание ее увидеть.
Почему? Почему ты назначил встречу так поздно, да еще и у себя дома? Почему ты в маске, ты болен? - спрашивает меня Мэри своим тонким голосом.

 Я не хотел пугать ее с порога своей новой реальностью и надел маску. Сегодня эта девушка была одета в серый свитер, оголяющий ее хрупкие и бледные плечи.

Мэри, мне нужно, чтобы ты села сюда. - я указал ей на стул, напротив туалетного столика, к которому я специально купил зеркало сегодня.

Она была понимающей девочкой, она знала, что я никогда не причиню ей вреда. И, окинув взглядом беспорядок разбившихся зеркал на полу, она ничего не сказала. Только с болью, зная, что я знаю о произошедшем сегодня ночью, она посмотрела на меня и тихонько присела на стул, взглянув на свое призрачное, улыбающееся отражение в зеркале.
Я подошел к ней сзади, взгляд моей плоти и ее пересеклись в зеркале, она была напугана, но ничего не сказала. Я медленно обхватил своей рукой ее рот, чтобы подавить неожиданный крик, а другой - приказал ей пальцем молчать. Моя рука медленно потянулась к маске, я снял ее и в отражении перед Мэри предстало мое уставшее, безэмоциональное  выражение лица. Мэри не кричала, она не кричала ртом, но кричала душой. Ее взгляд в этот момент был пропитан отчаянием. Детской стороной души она хотела накричать на меня, заугрожать, сбежать. Она хотела проявить примитивность и привычную для ее общества черту недалекой веры в Ишу, но другой… Своей взрослой стороной, она винила себя в произошедшем. В этот момент я понял, что радость покинула ее душу, и она проклинала себя за то, что я увидел вчера. Каждой частицей своей плоти Мэри ненавидела себя за то, что со мною стало. Я отпустил ее рот, губы Мэри дрожали, но она сохраняла улыбку. Я опустился на колени, обнял ее хрупкие плечи и начал шептать на ухо:
“Я понимаю твои чувства, и я знаю, что тебе страшно и больно, хотя ты продолжаешь слепо надеяться на Ишу. Как бы ты не старалась, я слышу громкий и пронзительный крик твоей души сейчас. Я вижу, что дрожат твои губы. Они также дрожали вчера, когда этот кусок дерьма осквернял твое чистое тело. Я всей душой хотел защитить тебя, всегда хотел, но не смог... Я умер вчера ночью, Мэри, но родился заново и открыл этот мир по-другому. Мой разум чист, и это лучшее блаженство из всех, что я когда-либо испытывал. После всего того, что тебе пришлось пережить, тебе тоже следует умереть, Мэри. Милая Мэри, умри же вместе со мной! Умри, как пустой сосуд уже давно умершего Иши. Убей Ишу в себе, ведь он поедает каждую клеточку твоего организма. Умри вместе со мной и вместе со мной же родись заново, чтобы очистить свой разум и обнулиться. Это лучшее, что я могу сделать для тебя - подарить возможность умереть, как кукле и родиться, как самостоятельному индивиду. Умри Мэри! Умри, родись заново и начни вместе со мной заполнять свой разум так, как хочется тебе, а не Ише.
Сними ее, сними улыбку.”

С самого утра у меня было плохое предчувствие...

МОЛИТВА СВЯЩЕННОМУ БОГУ ИШЕ:

С рожденья я скиталец мира,
С рождения страдалец твой,
Утрачу без тебя я силы,
В забвеньи потеряю разум свой.

Ты дал нам силы, дал испить воды,
Я грешен унывая, я грешен всей душой.
Лишь грех унынья убивает Ишу,
Но грех я сдам с повинной свой!

Мне Иша подарил надежду,
Но вправе он ее отнять,
Я был без крыши и отдал всю одежду,
Когда решил так Бога своего придать.

Спасибо сила, кормящая мой разум,
Я обещаю больше никогда не лгать!
Как прикоснусь к тебе, так обещаю сразу,
Уныние свое забвению предать!
Полонская В. А. (2022 г.)/ Молитва к Ише