В вагон через окно

 
Иногда так и тянет на подвиги! Это бывает весной или в начале лета. Когда после двух утомительных семестров, зачетов и экзаменов едешь домой на каникулы после годового перерыва! Да не один едешь, а с девушкой! С землячкой. Которую еще недавно знал как школьницу. А теперь она повзрослела, стала просто красавицей!

Опять приходится стоять в очереди.  Как это нудно! Сначала мы с Эльвирой отстояли в кассу за билетами. Это было утомительно, но иного способа приобрести билет на поезд, не было.  Мы легко перенесли долгое стояние. А одна девушка с рыжими волосами вдруг повалилась. Не поняв, в чем дело, люди раздвинулись, она и сползла на пол. Обморок!

Теперь вот в вагон надо попасть, место успеть занять. А народ в эти послевоенные годы натренированный. Вагон занимает в считанные минуты, в мгновение ока. Причем, операция посадки хорошо отработана. Кто-то, молодой и резвый, заскакивает в вагон и сразу занимает несколько мест. Таких набирается много. Они так и группируются у дверей вагона. Это группа захвата. Тем, кто медлил или не научился толкаться,  иногда приходилось ехать стоя, ожидая, когда кто-нибудь сойдет на какой-нибудь станции.  Или сидеть на чемодане.

Только что прошел летний дождик, перрон мокрый. Пахнет сиренью из сквера, пряной землей, июнем. Я еду на летние каникулы из Кузбасса на Алтай, в Алейский район, в деревню, после второго курса техникума. А Эльвира – домой, в город, она целый год прожила в семье у старшего брата, помогая ему с женой нянчить сына.
   
Вот и стоим в очереди перед общим вагоном, ожидая, когда проводница откроет дверь и станет впускать пассажиров. Много людей. Я уже знаю, что не всем хватит мест. А нам ехать далеко, хочется занять местечки у окна, у столика. Но мы почти в "хвосте», если и займем места, то только у самого туалета.

Эльвира – немочка, она из семьи немецких переселенцев, которых в начале войны выселили к нам на Алтай из Поволжья. Специалисту пищевой промышленности и отцу пятерых детей Андрею Янцену в городе Алейске предоставили отдельный дом. Трудился он на мясокомбинате в качестве инженерно-технического работника. Я его ни разу не видел, но результат его заботы о семье заметил. Изредка  заходя к ним в дом, я видел, как Эльвира и ее младшие сестренки уплетали бутерброды. На хлеб они намазывали свиное сало, пропущенное через мясорубку. У нас в селе такой роскоши не было. 

Наши семьи в чем- то были похожи, хотя какое может быть сходство между немцами и сибиряками? А ведь было! Андрей Янцен, здоровый красивый мужчина, пользовался повышенным вниманием молодых горожанок. В конце концов он совсем ушел из семьи. Тетя Лиза, маленькая аккуратная женщина, не смогла удержать его около себя. А наш отец, вернувшийся с войны в самом ее начале без одной руки, так же был востребован женским населением нашей деревни. Он тоже ушел жить к куме, оставив нас, шестерых детей. Замученная на работе в колхозе и в домашнем хозяйстве мама не казалась ему привлекательной. 

Стою, размышляю. Проводники не спешат. А одно окно вагона, как раз около нас, открыто. Оно притягивает мой взгляд. Вагон просвечивается на солнце, так и манит своей просторностью. Скоро он будет набит пассажирами до отказа. А сейчас пустой.
 
А познакомились мы семьями благодаря дружбе наших старших братьев. Наш Валентин и их Григорий в свои шестнадцать лет уехали в город Барнаул и поступили учиться в железнодорожное училище, чтобы приобрести рабочие специальности. За два года учебы они сдружились, как братья. Одетые в новенькую железнодорожную форму, как сказочные герои, они появлялись то у нас в деревне, то в городе. Что-то праздничное исходило от их облика. И я стал бывать у Янценов. Подружился с Руди, вторым братом, а также девчонками - Эльвирой, Валей и Соней.

Мне уже семнадцать лет, я учусь в горном техникуме в Кузбассе. Валентин техникум окончил и получил направление на работу в Кемерово. А Григорий, парень начитанный, развитый, умный, почему-то в техникум не поступил, стал работать на кирпичном заводе. Там встретил инспектора отдела кадров Лиду, симпатичную героическую татарочку из Новороссийска. Она при оккупации немцами Причерноморья была связной в партизанском отряде, награждена правительственными наградами. Когда они поженились, им выделили отдельную квартиру. Эльвиру они взяли жить к себе, когда у них родился первый ребенок. Вот теперь юная нянька возвращалась к себе домой. Мы были попутчиками.

Я говорю Эльвире:

- Я сейчас влезу в окно, займу на нас места. Ты подашь мне чемоданы, а сама войдешь вместе со всеми. 

Не зря я занимался в гимнастическом кружке! Подтянулся,  перекинул тело, и вот я уже в вагоне. Принял наши легенькие чемоданы, прошел в соседнее купе и уселся на вожделенном месте у окна! Жду. Один на весь вагон!  Примеру моему никто не последовал.

Сижу, балдею. Вспоминаю, как я был удивлен, когда решил навестить Григория и Лиду, заявившись однажды к ним в гости. Я и бывал-то у них всего несколько раз. Прихожу, а там – Эльвира! В помощь ее позвали. Видя неподдельную радость нашей встречи, старшие решили, что нам, раз мы встретились, можно сходить в кино.
И мы отправились в кинотеатр.
Была поздняя пронзительная осень. Под ногами слякоть. А у меня настроение какое-то бесшабашное, дурашливое, веселое! Я в то время много читал, занимался в нескольких кружках. Меня избрали в комитет комсомола техникума, я был пионервожатым в пятом классе средней школы. Иными словами, добрался до образования и самообразования.

Я только что прочитал книги Сабанеева «Жизнь и ловля пресноводных рыб», а также сочинение  А. Толстого и братьев Жемчужниковых «Козьма Прутков». Эльвира стеснительно помалкивала, а я старался разговорить ее.  Что ни скажу – очередной афоризм получался! Ох, и умничал я тогда! Даже сам заметил это и занялся самоиронией. Блеснул я тогда не на шутку, ошеломил провинциальную девушку. Но я не скоро узнал об этом. А когда Лида рассказала мне, что Эльвира бредила мною, она уже была далеко и замужем.

Не долго сидел я в задумчивости. В Вагон вошли трое в форме железнодорожников. Ревизоры! И сразу слышу разговор:

-Это кто же тут с мокрыми ногами прошелся?

И по моим следам, подошвы-то у меня мокрые, они прямиком являются ко мне.

- Так-так! Нарушитель объявился! Ты разве не знаешь, что посадка происходит через дверь?

- Там очередь большая, толкаются…

- А ты, значит, особый, не терпишь этого? За нарушение порядка мы можем тебя высадить и вообще в вагон не пустить. Или заплати штраф пять рублей и больше так не делай! 

Денег у меня только и было, что заплатить этот штраф. Но, ничего не поделаешь! Захотелось похвастать перед девушкой, вот и плати! Квитанции мне, как ожидалось, не дали. Деньги пошли прямиком в карман ревизорам. Вполне справедливо: не нарушай!

Как приятно было ехать на местах у столика! Я чувствовал себя героем! И Эльвира смотрела на меня с восхищением.

После окончания техникума я уехал на Дальний Восток. Там призвался на службу в армию на три года. С Эльвирой мы постоянно переписывались. Мне казалось, что оставались просто  хорошими друзьями и не играли в жениха и невесту. Я мечтал совсем о другой девушке, но она ждать меня не собиралась.

Я и матери Эльвиры писал письма из армии. Когда прервалась связь с Эльвирой, тетя Лиза написала мне, что произошло. Ехала девушка в поезде в город Котлас. Это где-то на Севере.  В поезде познакомилась с моряком, который ехал в Архангельск. Нескольких суток хватило, чтобы он очаровал попутчицу, после чего увез её с собой. Так я узнал, что она вышла замуж. Я попросил передать мой привет и самые лучшие пожелания.  И продолжал служить.

После возвращения со службы я как-то зашел к тете Лизе на минутку. Она рассказала, что замужество у Эльвиры удачное, она счастлива. Валя тоже вышла замуж и уехала в Рубцовск. И только Соня оставалась при матери. Она вытянулась, обогнала в росте своих сестер. Училась уже в старших классах школы.

А Григорий с Лидой разошлись. Распалась интернациональная семейка. Воспалился у мужчины аппендицит, и он был прооперирован. В больнице Григорий влюбился в медсестру и стал изменять жене. Лида сильно обижалась. А потом взяла путевку в санаторий и «назло» тоже изменила ему. Отомстила, как она выразилась. После этого они окончательно расстались.

 Последний раз я видел Лиду на семидесятилетии своего брата Валентина. Она еще раз выходила замуж, но муж умер. А сын их с Григорием оказался чрезвычайно одаренным музыкантом. Подробностей его гибели Лида не рассказала, но я понял, что парень сильно заносился. А это до добра не доводит.

И чем же мне закончить свой рассказ? Пожалуй, тем, что в вагон желательно входить не в окно, а в дверь.  Теперь мне такой «подвиг» уже не по силам. Да и ехать уже никуда не надо. Остается только вспоминать былое да кое-что записывать. Такова селяви.