В шкафу

   Тяпкин сидел в чужой квартире, в неуютном и душном платяном шкафу, позорно укрывшись за полупрозрачными комбинациями, кружевными лифчиками и шелковыми сорочками, вдыхал аромат лаванды вперемешку с потом и пылью, и жутко, беспросветно страдал. В одной руке он держал свои брюки, в зубах у него был зажат галстук, свободную же ладонь Тяпкин положил себе на грудь, чтобы приглушить стук своего разрывавшегося от скорби и ужаса сердца.
И у него на то был весомый повод. Только что, как черт из табакерки, домой ввалился муж  возлюбленной Тяпкина- Марьяши и по совместительству его начальник – господин Кудыкин. Почему этого престарелого напыщенного павиана принесло с дачи раньше вечера воскресенья- пес его разберёт. Но, впрочем, оно теперь уже и не суть важно. Главное, что  гусь этот сейчас находится здесь, а Тяпкин, боясь дышать, сидит в запертом снаружи шкафу старинной работы.

   «Ну надо же, как  глупо и пошло,-  казнился он,- Сколько раз я уже смотрел в кино подобные пошлые и безвкусные мизансцены. Смотрел и плевался на убогую фантазию режиссёра. А теперь- бац и сам в главной роли сижу. Глупо и мерзко, а еще страшно.  И когда  я уже научусь думать головой? Клеить жену начальника управления, от которого зависит вся моя будущность, мое благосостояние и жизнь? И где? На его же поляне. Феерично! Остренького, видишь ли ему захотелось, перчинки на личном фронте не доставало. Ну и как теперь, доволен? Наслаждайся…»
Несчастный Тяпкин заскрипел с досады зубами и испугавшись, что такой выплеск эмоций привлечет ненужное внимание, прислушался. Обрывки разговора, донесшиеся до него из коридора, оптимизма ему не добавили.

  - Ну коль скоро ты тут объявился, - журчал заспанный и вялый бельканто Марьяши, - Сгоняй-ка, значит, за хлебом, пока одет, а я тебе меж тем яичницу сварганю с беконом.
- Вот так с дороги что ль, сразу? А принять ванну, а выпить кофе, а еще лучше стопарик, а под него чего-нибудь эдакого на десерт? - игриво пробасил голос, принадлежавший начальнику Тяпкина- Кудыкину.
- А яичница как же?
- Яичница твоя и без хлеба- деликатес. Такой же, как ты сама, крошка. Ух,  сколько в тебе сейчас… того...огня, обольщения. Даже не узнать в такой...такой "фам фаталь" собственной жены. Куртизанка буквально, а не жена.  А помнишь, как мы с тобой тогда … в платяном шкафу? Плезир ... -  глупо  хихикнул начальник- Кудыкин.
  При упоминании шкафа Тяпкин сначала вздрогнул,  а потом еще и вспотел, услышав томный вздох, чмок поцелуя, жеманный смех и шум возни.
- Ну кооотик, ну полно тебе…ну не сейчас хоть, мой тигр.  Да постой же ты, охальник! Никуда не убежит твой шкаф... И главное в аптеку  зайди еще,  а-то мигрень что-то с утра. Пенталгин, запомнишь или тебе записать? Зараза!  С кровати не встать, зверею уже потихоньку. Или  смотри, будет тебе сегодня не яичница, ни тем более « эдакое что-нибудь», а сковородкой по голове.
- Умеешь ты все-таки убеждать, дорогая.  И для себя  заодно тогда прихвачу. Давление, понимаешь, прет. Три часа в пробке- в глазах муть какая-то, затылок спекло. Старею. Мне тут новые пилюли  выписали как раз …
- Бееедненький. Тем более дуй тогда скорей, не мешкай. С давлением шутки плохи.

    Такой сюжетный поворот весьма обрадовал гардеробного узника.
- Неужто свалит сейчас, и у меня появится шанс смыться? Благодарю тебя, Господи! И чтобы я еще... да никогда. Никаких походов в чужой огород больше . Это я в том смысле, Боже, что все наши с Марьяшей отношения будут отныне иметь место исключительно на нейтральной территории, - на всякий случай конкретизировал Тяпкин, которого долгая служба в юридическом отделе научила "фильтровать базар", - Только выйти отсюда на своих двоих дай. - Тяпкин машинально поднял глаза куда –то вверх, туда, откуда на него сталактитами свисали лифчики с парео и ударил себя кулаком в грудь, - Зарок!»

  Однако, начальник - Кудыкин, даже несмотря на Тяпкинский зарок, с уходом откровенно не форсировал.
- Ну дух-то хоть дай перевести, водицы испить,- нудил он,- Упрел ведь совсем, да и переодеться бы тоже. Такие, знаешь сейчас, пробки на МКАДе адские.
- Пе-ре-о- деться? –  задохнулась Марьяша,-  Тебе... чумазому такому? Чтобы свежее белье протушил мне враз. Еще чего!
- Ты это... как хочешь, а рубашку я все-таки сменю, - упрямо гнул свою линию начальник- Кудыкин, потихоньку приближаясь к убежищу Тяпкина.
- Вовсе перестану ходить по канату, натянутому над геенной огненной, - задрожал всем телом любовник. – Завяжу с  развратом с этим от греха подальше. Точку поставлю. Только пронеси мимо меня чашу сию, Боже!
- А ну не лезь в шкаф лапищами своими грязными , сама подам, - возопила сиреной мадам Кудыкина, - Иди умойся лучше.
- Голубенькую в клеточку тогда, - донеслось до Тяпкина из ванны сквозь шум воды.
- Уф, пронесло похоже. Ну что ж, так тому и быть. Обещал  раз закончить с развратом - закончу, - продолжил рассуждать Тяпкин, машинально подавая любовнице синюю сорочку, - Обидно, конечно. Впрочем, я всего лишь с ЭТИМ развратом обещал завязать, с Кудыкинской  женой то бишь.  Никак не иначе.  Кстати может оно и к лучшему даже. Все одно надоела, хуже редьки. Будет повод к другим присмотреться. Вон у Спицына, у юрисконсульта у нашего, супруга такая прехорошенькая, не попка, а мадаполам.

  Не успел Тяпкин более-менее успокоиться, как вдруг раздался голос начальника- Кудыкина, на этот раз совсем близко от шкафа, в котором опять застучали зубы полумертвого от страха любовника.
- И еще пиджак, пиджак  мой где вельветовый? С рецептами... Вечно ты ключи от шкафа куда-то прячешь, - недовольно сопел Кудыкин совсем над головой несчастного Тяпкина.
- Все…- Тяпкин икнул и зажмурился. -…Решено, окончательно завязываю с распущенностью со своей. Шляться перестану, Господи. Воистину перестану. И не только с Кудыкинской женой. К остальным тоже на версту не подойду. Выручи только.  Аминь.
- Вельветовый, серый? - радостно взвизгнула Марьяша, - Да вот он, пиджак твой висит, на вешалке в коридоре. Глаза протри, олух.
Тяжелая поступь Кудыкина снова удалилась в коридор.
- Точно, ну надо же. И когда только перевесить успел.
Тяпкин обессиленно перекрестился влажными перстами.

   После того, как хлопнула входная дверь, Тяпкин немного оправился, воспрял духом и повеселел. Урчание в животе у него стало менее навязчивым, а тупая боль под левой лопаткой и вовсе рассосалась. Единственное, что сейчас омрачало его существование, так это опрометчиво данное им обещание.
" На самом деле  под остальными я только замужних имел в виду, - не-то оправдывался, не - то утешал себя он. Это абсолютно четко вытекает из контекста моей оферты. - Так что  по большому счету не так уж и грустно все. Свободных женщин мало на свете что ль?."
- А ты, поди, вообразил уже невесть что, Господи. Пойми, старина, ведь не с женой же мне теперь до гроба прозябать. Глупо это. Нет, нет… абсолютного целибата я не обещал и обещать не мог. Мне в конце концов даже сорока еще нет...
   Наконец щёлкнул замок шкафа и привыкшие к темноте глаза Тяпкина сковало мучительной резью. В ореоле солнечного света  ему явилась смущенно улыбающаяся Марьяша.
- Вылезай, одевайся скорей. Извини, милый, за испорченный вечер. Принес же черт лихо, когда его не ждали. Жаль, конечно, что так нелепо вышло. Но ничего, мы с тобой на той неделе наверстаем. Ты ведь наберешь мне завтра, не так ли?
Вместо ответа Тяпкин схватил с вешалки свой пиджак, стремительно впрыгнул в кроссовки и, прислушиваясь, точно загнанная мышь к каждому постороннему шороху, выскочил в подъезд.

   Хорошо, что машину он в свое время предусмотрительно оставил у соседнего дома.
- Уф!
Облокотившись на капот, Тяпкин  непослушными пальцами нащупал в кармане пиджака сигареты: "Ну что ж, все хорошо, что хорошо заканчивается. А сейчас самое оно сладко затянуться ».
-Ты уж не обессудь, Господи, если, типа, недопонимание какое вышло, - почувствовав лёгкое угрызение совести, произнес Тяпкин,- Ведь я же это…я … Я не понял что-то! ... Не понял я,- повторил он, очумело рассматривая пачку Парламента. - А где Мальборо мои? Ключи от машины, права где?

  Почуяв неладное, Тяпкин  лихорадочно стал рыться в карманах своего любимого серого вельветового пиджака, но вместо ключей от Мазды извлек только какие-то пропахшие йодоформом  бумажки. Листочки при ближайшем рассмотрении оказались рецептами, выписанными на имя Кудыкина Николая Павловича.
  - Да что уж там, Тяпкин, не стоит извинений, - прошелестел у него над головой тихий и ласковый голос, то ли донёсшийся  до Тяпкина  с Небес, то ли просочившийся из глубин его подсознания…