Пилот с Восьмёрки

                Пилот с «Восьмёрки».

      



                -Вот вокзал! Вам туда! – таксист прощально кивнул мне.
         Армавир. Железнодорожный вокзал. Я возвращаюсь домой. Глубокой ночью  город тих и несуетлив.
               Вокзал совсем не похож на шумный, многолюдный вокзал Ульяновска. Никто тебе не «выворачивает» карманы, заглядывая тебе чуть ли  не в зубы. Я прошёл вглубь зала ожидания, выискивая относительно свободное место. До моего поезда осталось около полутора часов. Остановился около лавочки, где в одиночестве сидел один человек. Скинув рюкзак с плеч, я поставил его на скамью. Расстегнув молнию, достал свою зелёную, походную литровую фляжку, кружку.
        Я почувствовал на себе пристальный взгляд сидящего рядом.  Сосед был в форменной куртке пилота. Пилотка на голове. Высокие, шнурованные ботинки. Но что-то было не так. Что- то до боли знакомое, родное. Что не забыть никогда. Звезда! Да. На пилотке, вместо современной, безликой кокарды - звезда Советской Армии! Красная звёздочка с серпом и молотом. Я застыл. Я смотрел на пилотку со звездой. Звезда моей Родины. Звезда Победителей.  Обладатель пилотки со звездой пристально смотрел на меня. Я качнул флягу:
                -Хотите чаю? – « Пилот» торопливо, молча кивнул головой. Кадык жадно перекатился под воротником куртки. Налив полную кружку, я протянул «пилоту». Видимо, его мучила жажда. Он жадно, в два глотка осушил кружку. На мгновение застыл,  прислушиваясь к себе.
               -Что это? – он протянул мне кружку.
               -Это Иван - чай! Никогда не пили?
              -Ну как же, брат! Это вкус моего детства! Уже забытый. Но я никогда такой, как у тебя,  не пил! Откуда у тебя такой чай? - от «пилота» несло странной смесью ароматов: перегара, несвежим бельём и только что выпитого чая. Я внимательно присмотрелся к нему. Пыльная, с пятнами куртка. Далеко не первой свежести бриджи защитного цвета. Высокие, порыжелые ботинки, не понаслышке знающие многокилометровые, пешие походы.  На первый взгляд – бомж, каких полно на вокзале. Но…чисто выбритое лицо. Почти до блеска. Крайне нетипично для бомжа. Кто же это? Я улыбнулся в ответ:
              -Да сам делал! Сам собираю траву.
              -Ферментированный? Перетирал, мял ладонями? – видимо, он знал « тонкости» технологии.
              -Конечно! Иначе  какой же  это чай? Просто сушёная трава. Хотите ещё?
              -Не откажусь! – На этот раз он пил не торопясь, с видимым наслаждением. Посидел с опустевшей кружкой, опустив голову. Поднял на меня странно увлажнившиеся глаза.  В этих глазах появились искры, как бывает, когда человек «оживает».
              -Спасибо! Брат… - голос его дрогнул. Он смотрел на меня с лёгкой, виноватой улыбкой. Губы его  чуть подрагивали. Мне стало неловко. Как будто я  провинился  в чём-то перед «пилотом». Или что-то задолжал. Я опустил глаза:
              -Всегда на здоровье! 
         Часы вдали, на стене, справа от информационного табло,- показывали  два часа ночи. «Пилот» всё смотрел на меня.
             - Ты едешь домой? – тихо спросил «пилот».
             -Домой. Друзей навестил. – Мне было неловко. Хотелось уйти куда –нибудь.
             -А я не знаю, куда мне ехать.- голос «пилота» чуть слышен.- Дочка моя в Киеве. В подвале. Я ей говорю: « -не выходи! Киев могут бомбить!». Жена…Бывшая уже… На Донбассе. А я…Вот.- «пилот» изо всех сил сжал кулаки, так, что они побелели. Голова его мелко затряслась. Словно опомнившись, он  ослабел. Безнадёжно махнул рукой:
             -Мне даже в страшном сне не могло такого привидеться. Я в афганских горах… на своей «Восьмёрке» ничего! Понимаешь?  Ничего  не боялся! Потому что у меня была Родина! А сейчас? Кто я? Где моя Родина? А? Брат! – он в упор смотрел на меня. Я не смел поднять на него глаз. Я тоже не знаю ответа. А кто виноват? Мы же и виноваты. Наивно полагали, что Родина наша незыблема, будет стоять в веках. А достаточно оказалось ОДНОГО предательства. И наше молчаливое неучастие.
             -Не смотришь на меня? – Пилот смотрел в пол, перед собою. – Я знаю,- тебе стыдно. И мне стыдно! –  Пилот словно видел меня насквозь. – А я ведь классный лётчик!- вскинул он голову - Мы с «Восьмёркой» такое… В Афгане молились на наши «Восьмёрки»! Харьков…Одесса…Краснодар… - Речь его стала несколько несвязной. Он сидел, зажав лицо ладонями, облокотившись на колени. Мимо нас неторопливо продефилировал пожилой охранник. Цепко, не останавливаясь, осмотрел нас.  Я отвинтил крышку фляжки. Налил кружку. Протягиваю Пилоту. Он словно очнулся. Уставился на кружку. Поднял на меня глаза. Виновато улыбнулся:
             -Спасибо! Брат. От такого чая грех отказаться! -  Мы долго сидели в молчании. Шум вокзала неназойливый – ночной.
              -А я не могу! Понимаешь? – Пилот опять жгуче смотрел на меня немигающим взглядом. Наверное, таким взглядом он смотрел в прицел, - на врага. – Я давал присягу Советскому Союзу! Я поклялся не стрелять в свой народ! И вот…теперь у меня нет дома.- совсем тихо проговорил он. Он  чуть возвысил голос:
             -Кому?- глаза его сверкнули - Этим? Московским? Нет! Или этим? Киевским? Тоже нет! Мы должны быть…- он посмотрел на свою раскрытую ладонь: -Во! – он сжал пятёрню в кулак.- мы должны  друг за друга! А не против! Эх… Он скривился и отвернулся. Я почти всё время молчал. Потому что мне нечего было добавить. Ну, совершенно нечего!
          Пилот встал. Протянул мне руку:
            -Спасибо тебе, брат!- он смотрел на меня немигающим взглядом. Но уже не как в «прицел». Просто грустный, бесконечно усталый взгляд. Крепко сжал мою руку. – Спасибо за всё! И…Прощай!
        Пилот подхватил с полу свой чёрный пакет, со своим совсем скудным имуществом. Твёрдым шагом зашагал к выходу. На меня навалилось странное ощущение  дежа вю. Как будто это я где-то уже видел.
       Да. Это было в далёком детстве. Вот  так же уходил от нас, дворовых пацанов,- дяденька. Дяденька, что пережил очень многое, но сделать мог совсем немного. Только уходил он совсем не чётким, военным шагом. Он брёл по улице, сутулясь, как от невыносимой тяжести. А я, пятилетний пацан, чувствовал себя точно так же, как и сейчас. Мне тогда хотелось догнать того дяденьку, сказать ему что-нибудь хорошее. Что бы он хоть чуть-чуть выпрямил свои согбенные плечи. Но я так и не решился, переминаясь с ноги на ногу…
      На сердце навалилась удушливая тяжесть.

        Спасибо тебе, Пилот! Ты не изменил присяге. Ты наш. Настоящий. Советский!
      
                Апрель 2022г.     Восьмёрка-вертолёт МИ-8. ( прим авт)