Глава 3. Ахеанн. Его геккон не хочет независимости

С нами всегда жили какие-то второуровневые члены семьи – в основном, хамелеоны, гекконы и крупные пауки. Мы относились к ним как к равным. Если паук не умеет разговаривать ртом, это не значит, что он примитивная восьминогая фигня. Услуги медиаторов не такие уж дорогие, чтобы на них экономить – не флоропсихология небось с их запредельным прайсом.

Я лично осуждаю тех, кто держит гекконов в террариуме. Каждый раз хочется спросить: а детей своих чего на цепь не сажаете? Тоже ведь удобнее было бы жить вам, любимым. Лично мои меньшие братья всегда на вольном выпасе, а фаунисты в доступе круглые сутки: если что, тут же приедут и разрулят ситуацию. Малышня моя вся чипирована и окольцована, гекконам еще тревожную кнопку на заднюю ладошку ставлю: если топнуть два раза подряд, мне придет сигнал. Но еще ни разу не потребовалось, слава Ормиллиану.

Сейчас у меня уже неделю живет новый геккон. Подобрал я его на улице – он изможденно бегал вверх-вниз по витрине салона. Вет его осмотрел, сказал, что мальчик, что нестарый, что нет никаких чипов и что сам зверек очень плох: щитки стерлись, волоски на ладошках на грани, подвижность есть не у всех пальцев, вокализация почти утеряна, в общем, слов нет, в каком состоянии. Ну, я его сразу в римиго положил, стены и пыль на +42 врубил, а сам скорее фаунисту звонить – надо же контакты налаживать со зверушкой. У фауниста полдня занято было, потом он сам занят оказался. В общем, почти двое суток мы с новеньким проглядели друг другу в глазные яблоки да рукопожатиями обменивались: я засовывал в римиго руку почти целиком, а он взбирался так, чтобы пузом лежать на ней, а ладошки чтоб на песке при этом стояли.

Потом наконец-то приехал медиатор. Все как обычно: отделил рефлексы от сигналов, составил СОС-азбуку - рутина, в общем. А сложно было, геккон же безголосый почти, и несколько пальцев не гнутся, инвалида подобрал, считай. И вот как дошли мы до Кодекса Прав Живых Существ Второго Уровня, так и началось. Фаунист ему перевел часть про «...имеет право покидать жилой периметр...», а этот весь синий вдруг сделался - в отказ ушел, если с его хромолингвы переводить. Не хочет, значит, периметр жилой покидать. Ну, я подумал, что это он на нервной почве – намаялся на улице. Медиатор ему скрипит про «имеет право принимать участие в жизни общества за пределами периметра» - а этот еще больше посинел, аж в сталь отдавать стал. Тут я уже понял, что что-то идет не так – гекконы же любят тусовки, у меня лет десять назад один жил, так самостоятельный был донельзя, на телевидении снимался: его специальный носитель увозил на съемки три раза в неделю и привозил потом домой. А этот, видите ли, домосед.

А потом медиатор дошел до: «имеет право не выполнять команды» и «человек не имеет права…», и тут все выяснилось. Этот бродяга, оказывается, хотел быть вещью и пупсиком. Он не хотел независимости и самостоятельности. В идеале, он хотел бы лежать на моей руке в римиго всю жизнь, а если это невозможно, то он будет ждать меня там, сколько надо, и делать все, что я попрошу, чтобы у него хоть изредка была такая возможность – на руке моей полежать. Фаунист потом сказал, что за тридцать лет это всего второй случай в его практике. Античные борцы за права животных с ума бы сошли от такого, но что ж поделать. Так что геккон совсем-совсем мой теперь. Моя собственность – по своей воле. Он меня любит безоговорочно. И, самое ошеломительное, что он один на всем свете, кто меня так любит.

Безоговорочно.

Любит.

Меня.

Геккон.

Да.