Камни, пузыри и многое другое

"Уходя, бабулька сказала, что ей пора «туда!» и, как Бог даст, так и будет. Но хоть пора, хоть не пора, а никому умирать не хочется. Все мы мучаемся, страдаем, но особенно страшно тому, кто стоит на этом пороге..."
(рассказ из цикла "Жизнь новая, здоровая"

***
Давно и часто меня мучили приступы боли. Последний был такой силы, что стало ясно - терпеть дальше эту адскую боль, при которой даже вздох сделать мучительно больно и приходится дышать через раз, поверхностно — нельзя и невозможно! Это и послужило сигналом к действию. Лучше вытерпеть операцию, чем впустую терпеть невыносимую боль, которая могла в любое время перейти в перитонит, так как у меня воспалился желчный пузырь. К тому же, был камень, который рос на протяжении тридцати лет и, как оказалось, вырос до трех на пять сантиметров в размере. Как только полегчало, я побежала к врачу, прошла медицинское обследование и легла на операцию, как в народе говорят — методом прокола.
Не успела я устроиться в палате, где была одна, как привезли женщину с тяжелым приступом такого же характера, но ее сразу же взяли на операцию. Из себя эта женщина не представляла ничего особенного, даже симпатичной я ее не назвала бы, но то, как относился к ней ее муж, как он переживал и отворачивался, чтобы никто не видел его слез - говорило о многом в их отношениях.

Мой муж, конечно же, тоже меня проводил в палату и все помог, да и потом приезжал каждый день, хотя мы живем в пригороде, но у нас отношения всегда были и остаются немногословными. Все наши чувства скрыты глубоко внутри, проявлять их внешне - как будто выказывать слабость. У меня же суровая закалка — так жили наши родители, так и мы живем, без всяких сюсюканий, просто знаем, что жить друг без друга не можем и все на этом. Муж мой кажется суровым человеком, да и мне хотелось быть «железной леди» - ни слез, ни страданий, ни нытья я терпеть не могу. А тут — такие нежности у людей, что было в диковинку и заставило меня задуматься. Ведь я тоже так много чувствую..

Операция у этой женщины  прошла тяжело, с непредсказуемыми последствиями, на второй день ее прооперировали повторно. Как она потом рассказывала - пережила ад, так как оперировали под таким наркозом, когда шевелиться не можешь, но все абсолютно чувствуешь. Повторно ей тоже нельзя было давать полноценный наркоз...
Меня к операции готовили планово и  прооперировали на второй день. Не заметила, как и отключилась на операционном столе. Очнулась, увидела  свет лампы и вспомнила, что меня же должны оперировать. Нигде ничего абсолютно не болит, я даже подумала, что еще не оперировали. Но нет, я почувствовала трубку во рту и поняла, что дышу через нее. Потом слышу женский голос : «Она очнулась». Мне удалили трубку и через некоторое время отвезли в палату.
Палата была на три койки, две нами были уже заняты, а на третью положили бабульку восьмидесяти двух лет. Маленькая, сухонькая и с такими же проблемами, как и у нас. Она всячески отказывалась от операции, хотя врачи ее очень уговаривали. В итоге, назначили ей просто лечение и обезболивающие. Бабулька оказалась очень активной, всю ночь неустанно суетилась: то в пакетах своих начнет рыться; то чайник начнет ставить, потом чаевничать; то на кровати сидит и молится вслух... Днем ей удавалось поспать, ничто ей не мешало, чего я совсем не могу сказать о себе. Для меня — ни днём, ни ночью так необходимого мне для выздоровления покоя не было.
На следующий после операции день мне помогли встать с кровати и я пошла по нужде в туалет. Должна сказать, в больнице все на должном уровне: везде чистота и порядок, всё отремонтировано современно, под евроремонт. В центре отделения - зона отдыха, где стоит мягкий уголок для пациентов и много цветов; тут же уголок для медицинского персонала; напротив - обеденная палата, там телевизор и холодильники. Есть санитарная комната, где можно принять душ или ванную. В общем, хорошие условия, чисто и уютно.
На третий день привезли в палату из реанимации ту, оперированную дважды женщину, и меня попросили поменяться с ней койками, так как у нее матрац какой то не такой и ей там будет неудобно. Конечно, уступила, жалко человека. Познакомились — её зовут Юлия. Действительно, кровать была ужасная и мне пришлось помучиться на ней до следующего дня. Постельные принадлежности тоже оказались очень неудобными.
На четвертый день меня перевели в соседнюю палату. Там была большая послеоперационная кровать и я заняла её. Со мной вместе перевели сюда же и бабульку, с которой точно не соскучишься. Возле кровати стоял холодильник, в котором ничего не было и, по сути, он никому не был нужен, но тарахтел и раздражал до предела. К ночи я решила не терпеть эту пытку и выключила его. Тут бабульке он срочно и понадобился. Кроме чая, нашей бабульке вообще ничего нельзя было есть, но ей же принесли продукты из дома! Я сказала, что в кухне есть два холодильника, и даже сама отнесла ее продукты туда. Объяснила, что когда надо будет, найдете их там или я сама вам принесу. Бабулька промолчала.
Но утром из-за этой истории вышла небольшая стычка с санитаркой. Она пришла и демонстративно включила холодильник обратно, на что я попросила его выключить, так как невозможно это тарахтение слышать и пол часа, не говоря уже о круглых сутках, да целую неделю. Санитарка рассвирепела и сказала мне, что нечего тут свои порядки устанавливать! Я ответила, что если вам нравится, то спите так у себя дома и пусть ваш холодильник тарахтит вам, сколько угодно, а здесь больные люди и нам нужен покой и тишина! На том и решили - больше при мне холодильник этот никто не включал. Да и зачем он в палате, где все после операции, есть никому ничего нельзя, кроме того, что дадут на кухне — я так и не поняла, но таким бабулькам, видать, требуется однозначно.
На следующий день перевели к нам из послеоперационной палаты и Юлю, опять мы оказались все вместе. И опять меня попросили уступить ей кровать, так как я уже полежала на большой послеоперационной кровати. Опять пришлось уступить и лежать теперь возле входной двери, на кровати с проваленной сеткой и, к тому же, напротив умывальника. По коридору постоянное хождение, горит свет круглые сутки. Дверь если закрыть, то становиться душно - бабулька старается от газов в животе избавляться в полную силу, а с открытой - невозможно отключиться и отдохнуть. Успокаиваю себя тем, что всё серьезное уже позади, остается дождаться восстановления и скорейшего возвращения домой.
Выхожу часто в коридор и хожу, хожу по отделению от начала до конца и по кругу несколько раз, пока не обессилю, падаю на кровать, отдыхаю и опять все снова. Надо ходить, чтобы не было спаек. Нам с бабулькой ставят два раза в день системы, колют уколы, Юле целый день капают, ведь она тяжелая больная. Я, как не равнодушный человек, слежу за системой и как она заканчивается, зову медсестру. Вообще это сильно напрягает, когда нет сил, а приходится концентрировать свое внимание на ком-то потому, что не можешь быть безучастной. Происходящее забирает много сил, особенно когда зовешь, никто не идет, а раствор в шланг пошел. Это просто стресс. Была такая одна не добрая  медсестра - пришла когда уже и в дозаторе не было раствора, он начал ниже опускаться, а я давно знаю, что если воздух попадет в вену, то сразу наступает смерть. У меня душа разболелась, а она начала стряхивать и щелкать пальцами по дозатору, после чего открыла систему и раствор покатился к иголке. Я же вижу, что идет воздух, о чем ей немедленно и сказала! Она резко мне ответила, что нечего стоять и наблюдать, как она работает. Типа того, что слежу за ними и что она сама знает что надо делать. Мол, допускается какое-то количество воздуха, ничего страшного нет и не лезьте, куда вас не просят. Я ответила, что не знала об этом, просто переживаю за человека и не надо воспринимать все на свой счет. Человек перенес две тяжёлые операции, прошел все круги ада, а тут из-за невнимательности какой-то медсестры может жизни лишиться. Меня поражают такие люди, которые не задумываются над своими действиями. Ведь, даже предусмотрев все, бывает всякое в жизни. Так лучше предупредить и предотвратить, чем иметь страшные последствия. Тем более, что ты отвечаешь за этих людей на вверенном тебе посту.
Таким образом, я заслужила славу человека, который все видит и везде сует свой нос без дела. Не могу я равнодушно смотреть на подобное! Можно было по человечески сказать, а не огрызаться, тем более, что я ее лет на двадцать точно старше. И потом, за те деньги, что нашей семье пришлось заплатить за все эти медицинские услуги, персонал мог бы быть и повежливее с больными. Было очень  неприятно такое отношение и мнение обо мне, но ничего, пережила. Сколько себя ругаю - будь равнодушной, не твое это дело, не вмешивайся, но не могу -  потом сама себе не прощу, если что-то случиться.
Вышла после капельницы в зону отдыха, сижу в кресле, решаю «судоку», чтобы время побыстрее скоротать. Вижу, подошел дедулька к посту медсестры и заискивающе, говорит ей: «Девонька, мне из дома курочку домашнюю принесли, ты возьми ее в холодильнике, она свеженькая, только сварили. Мне все равно нельзя, кушайте на здоровье!» Она снисходительно улыбнулась, понимая, что у деда сильные боли и он не может дождаться двадцати двух часов, когда на ночь сделают обезболивающее. О чём, после его ухода, она и поведала своей напарнице. На что та предложила сделать деду укольчик, раз так просит, но первая была непреклонна:»Вот будет десять часов и сделаю, потерпит, как все.» А я делаю выводы, что такой человек даже таким методом тешит свое самолюбие — мол, от меня здесь зависит, будешь ты страдать или нет. И не раз потом я слышала, как между собой медсестры говорили, что опять этот дед обезболивающее просит. Да, боли разные бывают, которые можно терпеть и которые невозможно. Жалко людей. В отделении были пациенты от двадцати до восьмидесяти с лишним лет, каждый страдал и переносил свое состояние один на один с самим собой.
Наконец, настал день, когда меня выписали домой, но швы не сняли. Приеду на девятый день, тогда и снимут. Приехала я и зашла заодно в палату, где лежала - там оставались еще бабулька с Юлей. К ним положили новую женщину, тоже тяжелую. Холодильник тарахтит, как будто и не выключали. Наверное, это я одна с такой восприимчивой нервной системой, реагирую на все, а остальные, как кремень, как будто и не замечают. Когда-то давно я читала, что людей пытали ярким светом, капанием воды, монотонным звуком, и когда это длится долгое время, человек сходит с ума. Наверное, я из таких, которые сразу бы сошли с ума...
Так вот, бабульку выписывали в этот же день, согласия на операцию она так и не дала. Уходя, бабулька сказала, что ей пора «туда!» и, как Бог даст, так и будет. Но хоть пора, хоть не пора, а никому умирать не хочется! Все мы мучаемся, страдаем, но особенно страшно тому, кто стоит на этом пороге...
Пожелала я им всем скорейшего выздоровления . Сняли швы, дали рекомендации и я отправилась домой.
А Юлю выписали через пару дней. Мы с ней тогда обменялись телефонами, теперь общаемся и даже дружим.
Наши больничные приключения навсегда останутся в памяти, как и воспоминания о болях и страданиях, которые никого не щадят на этом свете. Храни нас Бог!
(24.12.2016г.)