На постном масле

Перестройка открыла дорогу “Кока-коле” и  Голливуду.  Оба потребительских товара вызывают  привыкание и  плохо влияют на здоровье.
 
      “Кока” состоит из  наркотика (кокаин первоначального рецепта был заменен впоследствии менее сильным кофеином), лошадиной дозы углеводов  в виде кукурузного сиропа  – верному пути к ожирению и диабету, а также  вызывающей жажду добавки.  Остальное делает реклама.   

      Голливуд производится  по немного  более сложным рецептам, но основные ингредиенты  по сути те же. Наркотик насилия разбавляют сиропчиком секса, добавляют воды, чтобы легче  глоталось  и углекислого  юморка  для щекотания в носу. Остальное –  тоже  реклама.
    
        Книга Глуховского “Пост” – готовый  голливудский сценарий. Максимум мочилова и гуро при минимуме рефлексии,  обилие диалога, незамысловатый язык,  картонные  персонажи, нарисованные по трафаретам настолько гротескно, что про любого все понятно с трех реплик…  Можно ли в принципе  воспринимать серьезно труд о зомби-постапокалипсисе, где эпидемия массового помешательства  вызвана запущенным    спецслужбами  заклинанием,  а вакциной   (привет сиренам Одиссея) служит прокалывание себе барабанных перепонок ? На фоне подобного  базового абсурда –  общество, где сохранились айфоны, хотя и не работающие на прием по причине уничтожения  передатчиков, но не могущее сделать самого захудалого самолета, имея кучу ездящих  легковушек, с которых можно снять моторы… Пытаться искать в подобной  книге какой-либо логики  – занятие, априори обреченное  – повествование, как любой уважающий себя голливудский фильм,    на 99 процентов состоит из нагромождения штампов.  В свое время теологи интересовались, что останется от каннибала после смерти, если части съеденных им тел будут на том свете возвращены законным владельцам. Думаю, если из «Поста» вычесть ходячие представления о зомби, казаках, подростках с гитарой,  37-ом, господах офицерах, застойном дефиците   и т. д. ,   выживет    разве какая-нибудь   берцовая кость…   

      Сочинение, однако,    вошло в лонг-лист премии “Большая книга”,  которую,  следуя примеру   “Национального бестселлера”,  в этом году раздавать  наверное    не будут:  директор мероприятия    далече,  а   иных из списка уж  нет... Как я понимаю, нет сейчас с нами   и господина Глуховского, который сравнивает  сидящих по подвалам «Азовстали» с защитниками Бреста…   
    
      Откуда же берется любовь жюри к подобным поделкам?

 
    Популярная книга это, очевидно, та, которая нравится многим, а хорошая – это та, которую считают хорошей  те, кто прочитал много книг и/или сам пишет неплохо. Две категории могут перекрываться, но они, разумеется,  не совпадают.   Возможно, есть еще один критерий — хорошая книга учит людей думать, а популярная их от этого занятия отучает, подсовывая вместо  мыслей то, что им думать положено...

     В смысле второго определения, Глуховский - книга несомненно популярная, ибо в качестве картины мира дает  тысячу раз пережёванные стереотипы  либералов  а ля рюсс о врожденном    тоталитаризме отечества, неискоренимом превосходстве платьев журнала Vogue   над  первопрестольным   ватником    и торжестве веры над материей.

         По идее,  крупной литпремией  должны бы награждаться хорошие книги.
   
   Меня очень  растрогал   недавно ролик, где    270-килограммовый сын Никаса Сафронова,  Лука, приковавший   себя наручниками к дверям   “Макдональдса”,    рассказывает  какое важное место ресторан быстрого питания занимал в его жизни. Если использовать образ как метафору,  любовь публики к сочинениям Глуховского  особенного удивления не вызывает. 

     Но когда  Быков и Юзефович с энтузиазмом говорят о том, как их перепахали король наш Степа  Кинг, Толкиен с хоббитами,  или же Джоан Роулинг…

        Похоже,   премиально успешный  литератор последней пары десятилетий просто не может быть таковым, если он  не поклонится –  хотя бы для видимости –  по крайней мере  одной из этой троицы икон Голливуда.

      Рузвельту приписывают  хрестоматийную фразу о Сомосе: «Это, конечно, сукин сын, но это наш сукин сын. »  Возможно, по отношению к премиальному процессу фразу надо переиначить: «Это, конечно, хлам, но это наш хлам...»