Зов музыки

Медведь жил с постоянным чувством вины. Единственный сын, наследник сети крупных пчеловодческих хозяйств. Отец на него рассчитывал. А он? А он мечтал о музыке, грезил ей. Мечтал стать музыкантом, конечно, но трезво смотрел на вещи: время упущено, родители никогда не одобрят. Мать почти сдалась в ответ на его уговоры в детстве, стала возить к преподавателю фортепиано. Отец узнал — был грандиозный скандал. «Не бывать младшему Потапову музыкантишкой!» Горько, больно, обидно. Особенно когда музыка не отпускает, гудит в ушах внезапно зазевавшимися таксистами, да так причудливо эти гудки сплетаются с дыханием города. Или уже ночью, поздно, провожаешь девушку, и непонятно откуда взявшиеся уличные музыканты — и он уже забыл и про то, куда и с кем и зачем шёл. И лишь ритм стучит в висках.

Так и ходил Медведь, думал, как быть, как угодить отцу и не сойти со своего пути. А в том, что музыка — это его дорога, он не сомневался.

Всё решилось как-то за субботним завтраком в кафе на набережной, куда Медведь заезжал поесть оладьев со взбитыми сливками и выпить самый лучший кофе в городе. На его вкус, разумеется.

За соседним столиком — отец с сыном. Сыну, как Медведь прикинул, лет семь, хотя он не особо разбирался в детях. Как вдруг этот сын опрокинул чашку с горячим шоколадом на белоснежную скатерть и частично отцу на колени. Отец взбесился и закричал на сына: «Ты меня позоришь!» И ещё чего-то про то, как надо вести себя нормально и быть как все. Выросший Медведь через раз опрокидывал чашки и бокалы с любыми жидкостями. Ему стало жалко малыша, который от расстройства горько плакал.

Пока он ехал домой, перед глазами стояло злое, рассерженное лицо отца. В голове крутилось, что мелкий в общем-то ничего плохого не сделал. Просто он не соответствовал отцовским ожиданиям. До вечера Медведь вспоминал мальчишку и думал о том, смог бы он в свои тридцать не проливать ничего, если бы отец его попросил. И понял, что для этого ему пришлось бы просто перестать пить, потому что с природной неуклюжестью и привычкой размахивать руками за едой ничего не поделать.

Ещё пару недель готовил бизнес-план, морально собирался для разговора с отцом.

Через полгода заработал самый шикарный в городе музыкальный ресторан. Где соединилось мастерство высокой кухни — работали лучшие повара — и музыка, конечно.
Фишка в том, что меню нет. Шеф готовит, и еда подаётся сюрпризом. Никаких намёков. Как и музыкальный коллектив. Сегодня — фуа-гра и джаз, завтра — балийская кухня и пианист, который играет так, что люди слушают заворожённо, не смея притрагиваться к еде, не шевелясь, замирая от восторга. Послезавтра — русские народные танцы со стейками. О том, что будешь есть и слушать, узнаёшь по факту.

Ресторан очень популярен. Столы заказаны за месяц вперёд. Людям нравится еда, людям нравится музыка, людям нравятся сюрпризы.
«Весь в меня, младший, котелок варит», — довольно говорит отец деловым партнёрам, пробуя уху.

Когда по вечерам ресторан закрывается, Медведь идёт на пробежку, засунув плеер в уши.
Музыка окрыляет, музыка зовёт, музыка в голове, музыка — смысл, музыка будет жить вечно.

Иногда во время бега из глаз его льются слёзы, и он подставляет мокрые щёки ночному воздуху.
Медведь чувствует себя очень сильным, очень смелым. Впервые за всю жизнь он с отцом на равных.

Он счастлив. Просыпаясь утром, первая мысль — «Как же хорошо, новый день, Господи!» И перед сном, падая от усталости, — «Как же хорошо...»