Пьяные слезы

На опушке лесного массива угнездились три деревянных барака. Здесь жили семьи рабочих. Досуг в то время не был организован, еще руки не дошли. Молодежь кучковалась в группы по интересам. Одни занимались музыкальным самообразованием: учились играть на гитарах, гармошках и баянах. Другие пьянствовали и дрались, наводя ужас на окружающих. Время шло, кому положено призывались в армию, отслужив положенные три года, возвращались домой. Хоть и считалось, что армия воспитывает, но от дурных привычек не излечивает.

Друзья встретили своего вожака Степку Башмакова с особым почтением. В солдатской форме он выглядел красавцем. Высокого роста, широкоплечий, физически накаченный, армейская физическая подготовка пошла на пользу, светлые волосы короткой стрижки уложены вперед направо, карие глаза на молодом лице светились радостью.

 Друзья привели вожака в банкетный, сколоченный из досок, сарай, где обычно проводили встречи. Стол уже был накрыт. Увидев выпивку и закуску, предводитель пацанов поверил, его ждали. На радостях бывший солдат, не зная меры, не рассчитав силы, накушался, как никогда прежде. Пришлось тащить его домой под руки. Сдали матери. Мария Николаевна, увидев сына в невменяемом состоянии всерьез испугалась. Была уверена, что ее родной человек после армии откажется от прежней загульной жизни. Устроится на работу, женится, создаст свою семью. Она всю ночь не спала, думала, как будет разговаривать с сыном.

Казалось, все обдумала, но утром разговора не получилось. Проснувшись, сын, кряхтя, как старик, встал и молча ушел. Вернулся только к обеду опохмелившийся. С порога начал:
– Мать, как ты думаешь, я с недельку могу погулять после дембеля?
– Жить-то на что будем, сын? Я надеялась, придешь и сразу на работу, будешь матери помогать, а ты начал с пьянки.
– Ладно, замолчи, – глухо прорычал.

Там, в армии, вспоминая о доме, он решил, что жил неправильно. Дал себе слово, будет заботиться о матери. Что-то она стала часто болеть. А на работе целый день на ногах. И дома с его пьянкой нет покоя. Нет, надо все менять. Оказалось, держать слово непросто. Вчера, когда его привели домой, подумал, хорошие у него друзья. Сегодня утром сам пошел к ним. Опохмелился, а мать ворчит, гонит на работу.
Не раздеваясь, лег на кровать и уснул.

Правда, на следующий день устроился работать на завод. Днем на работе, а вечером в той же хулиганской компании. Там заприметил Зинку, стал ухаживать за ней. Зине нравился этот парень: сильный, властный. Сама такая же: высокая, блондинка, правда худенькая, но с роскошной грудью, украшающей фигуру девушки. Она скоро стала приглашать парня к себе домой. Познакомила с матерью Евдокией. Задабривая ухажера дочери, хозяйка наливала молодым по стакану бражки и уходила по делам. Бражка в доме Евдокии была всегда, поэтому молодые люди для настроения пользовались ею постоянно. Частенько Степка подъезжал к дому Зины на стареньком мотоцикле. Поправив настроение бражкой они садились на машину, ехали в лес на природу.
 Однажды, повеселев от угощения, Степка сделал предложение девушке.
– Чо тянуть, мы все-равно с тобой постоянно вместе. Выходи за меня замуж. Вижу, я тебе нравлюсь, и ты мне полюбилась. Давай жить вместе. Так, чо скажешь?
– Да, я согласна, – она обняла парня, поцеловала, – сейчас придет мама, ты ей все сам расскажешь. Чтобы все по-людски было.

Матери Зины и Степана были рады породниться. Собрались у Евдокии, обсудили, как провести свадьбу.
И вот, после регистрации в ЗАГСе, молодожены сидели во главе свадебного стола. Нарядное платье и белая фата невесты, черный костюм жениха, все, как у людей. Родители, соседи, друзья и подруги дарили подарки, говорили торжественные речи и часто кричали «горько». Ели, пили горькое вино, весело галдели. Потом забасил свою мелодию баян. Собравшиеся стройно подхватили:

Если б знали вы, как мне дороги
         Подмосковные вечера.

Потом пели Уральскую рябинушку, Белым снегом. Тогда много пели песен за столом. Все собравшиеся, кто как умел, объединившись в единое целое выражали свое настроение в песне. Кто-то крикнул:
– Айда на улицу, танцевать, – благо стояла теплая и сухая августовская погода. Все повалили из-за стола на улицу. А баян уже играл веселые частушки, затем цыганочку, а потом вальс. Люди парами закружили во дворе. В это время Степка куда-то отошел. Все танцевали, а Зина стояла. Вовка, закадычный друг Степки, заметил, подбежал:
– Зина, разрешите на танец, – они как все влились в круг танцующих.

В это время появился Степка, увидел свою жену с каким-то парнем. Сразу закипел. Бешено схватил Зинку за руку:
– Хватит обжиматься шлюха, – прорычал и врезал Вовке кулаком в переносицу.

А Зина что? Я же говорил, она бешеная вся в него. Как дикая кошка бросилась Степке на спину, обвила ногами его туловище и ногтями вцепилась в лицо. Гости еле растащили дерущихся. Степка от обиды убежал зализывать раны, Зина с матерью ушли домой, гости тоже потихоньку разошлись. Так закончилось свадебное веселие.

Зинка лежала на кровати, ревела. Вдруг под окном раздался треск мотоцикла. Двигатель рычал, явно вызывая подругу. Молодая жена, не раздумывая, выбежала из дома, бросилась мужу на шею, целовала приговаривая:
– Прости, прости, прости.
Успокоившись, супруги сели на мотоцикл и полетели в лес, на природу. Люди незлобно говорили:
– Поехали мириться.

Время шло своим чередом. Через положенный срок Зина родила дочку. Назвали ее Лизой.
– Маленький, светленький комочек, похожа на папу, – оценила баба Маша.
Наступили в жизни трудные времена, требующие перестройки от всех членов семьи. Пеленки, распашонки, бессонные ночи, когда на работе спишь. Степка такую жизнь не потянул. Вечерами он куда-то уходил, возвращался в полночь пьяный. Иногда Зина ночью ходила искать мужа, находила и возвращались оба пьяные. Большую часть заработной платы пропивали. Жили в нищете, полуголодные. Всю заботу о воспитании ребенка родители переложили на бабу Машу. Жили они так, жили, мучались и однажды случилась беда. Степка не вернулся домой. Искали, не нашли. Нигде нет, ни в живых, ни в мертвых. Сбежал отец.

Поссорившись со свекровью, Зина с дочкой ушла жить к своей матери, которая взяла все хлопоты по уходу за внучкой. Зина работала на заводе. По вечерам сидела за столом, пила брагу. Баба Дуся не справлялась с ребенком. Внучке было почти три годика. Одну без присмотра не оставишь. От перегрузки бабушка заболела. С сердцем что-то случилось, и ее увезли в больницу.

 Зина растерялась. Как на работу, куда ребенка деть? Вечером она сидела за столом, пила брагу и думала. В это время дочка выскользнула из комнаты, оказалась на улице. Зашла в соседский сарай, там на соломе лежала коза. Девочка подошла к ней, стала гладить, разговаривать, да так и уснула. Утром нашла ее хозяйка козы. Принесла ребенка матери и крепко отругала. Зинка возненавидела своего ребенка. Еще не решив, что будет делать, она зашила в кармашке платьица Лизы свидетельство о рождении, собрала небольшой узелок детской одежды и с ребенком на руках отправилась на вокзал. Села в вагон первого подошедшего поезда. Ехала неведомо куда. На станции Подольская вышла и направилась куда глаза глядят.
На тропинке, где не видно было прохожих, остановилась и сказала:
– Лиза, я билет забыла купить. Ты постой здесь. Я мигом. Никуда не уходи, – и не оглядываясь ушла.

Сначала думала, сядет на поезд и уедет. Что-то удерживало. Нервно ходила по улицам привокзального поселка. Потом что-то в ней проснулось материнское. «Что я наделала? Мой ребенок там один, – она побежала к тому месту, где оставила Лизу, а там никого не было, – что делать? Может заявить в милицию? А как объяснить, почему там оставила ребенка. За это по головке не погладят. Нет, нет. Только не в милицию, – она села на дорожку, где оставила дочку, и заплакала. Оправдывала себя, а может, так и надо. Ну, какая я мать? Может, приютит ее добрая женщина и воспитает настоящего человека».

***
Татьяна Сергеевна Драгина выросла в здешнем селе Подольское. Отец ушел на фронт и погиб. Таня с матерью Ольгой Сергеевной жили в своем деревянном доме. Таня высокого роста, светленькая, склонная к полноте имела, вроде бы, неплохую внешность, но парни обходили ее стороной. Толи, характер был такой. Поэтому, когда в поселке появился командированный Михаил Судак, она просто вцепилась в него. Михаил был не против. Предложил:
– Поедем со мной в поселок Лесной. Там мои родители, мой отдельный дом. Будем работать в леспромхозе.
– А ЗАГС?
– Так мы же знакомы ничего. Вот съедим хотя бы пуд соли, узнаем друг друга, тогда и поженимся. А пока поживем в сожительстве.
Таня согласилась, устроилась работать в поселковом магазине продавщицей. Стали жить с Михаилом в отдельном доме. Поначалу все шло хорошо. Но… В магазине вести быстро разносятся. Узнала, у Михаила есть любовница. Проверила. Правда есть. Вечером предъявила Михаилу претензии. А тот и не отпирался.
– Ну, и чо, ты ведь мне не жена. Ты сожительница. Здесь твоего ничего нет. Не нравится, собирай манатки и уезжай в свое Подольское.

Оскорбление было настолько наглым, кощунственным,  Таня не стала пререкаться, собрала небольшой узелок. И вот, она шла с поезда по знакомой дорожке домой в родное село. Увидела, на тропинке сидела девочка, совсем еще ребенок, плакала. Рядом никого не было. Таня быстро подошла и воскликнула:
– Девочка, где же твоя мама?
– Не знаю.
Девочка говорила еще плохо, но понять можно.
– Ты давно здесь сидишь?
– Не знаю.
– Ты ведь, наверное, кушать хочешь, – Таня присела рядом, развязала узелок. Достала белую булку и бутылку молока. Стала кормить. Девочка была голодной, с жадностью откусывала хлеб и запивала молоком. Когда насытилась, Женщина спросила:
– Ты помнишь, как тебя зовут?
– Лиза.
«Этот ребенок будет мой, беру его с собой». Она сразу полюбила девочку.
Так с Лизой на руках Татьяна заявилась домой. Мать Ольга Сергеевна с радостью встретила дочь и очень удивилась, увидев ребенка. Она же ничего не слышала, что у дочери есть ребенок.
– Это у тебя откуда, – спросила она, указывая взглядом на ребенка.
– Мама, об этом ничего не спрашивай, придет время, расскажу.
Девочке показалось, что старая женщина ругает добрую тетю. Она подошла к Тане, прижалась к ее ноге.
– Лизонька, ты что? Бабушка Оля не ругается, она добрая. Будет кормить нас сладеньким, играть с тобой. А сейчас давай раздевайся, надо полежать в кроватке. Маленькие детки должны спать. За день-то ты устала.

Раздевая девочку, Таня внимательно осмотрела одежду и тельце ребенка. Не обнаружив изъянов, успокоилась и уложила в постель. Лиза сразу уснула. А Таня, найдя зашитое в кармане свидетельство о рождении, читала. «Так, значит Елизавета Степановна Башмакова. Подойдет. А вот, мать Башмакова Зинаида. Кто она такая? Почему бросила своего ребенка?»

В новой семье ребенка окружили любовью и лаской. Новая мама Таня работала в магазине, баба Оля занималась домашним хозяйством, а когда Лиза подросла, провожала в школу. Все складывалось складно, только неумолимо приближался день, которого Таня очень боялась. Наступил день рождения Лизы, ей исполнилось шестнадцать лет, время получать паспорт. Из прежней девочки выросла высокая девушка-подросток, блондинка с красивыми чертами лица. Пришлось выкладывать правду. Обняв дочь, мать говорила:
– Лизонька, до тебя жизнь моя как-то не складывалась. Парни внимания не обращали, никто замуж не звал. А хотелось иметь свою семью, любимых мужа и детей. Жила какое-то время с сожителем. Он меня выгнал. И вот, возвращаясь домой, я наткнулась на дороге на маленькую рыдающую девочку. Рядом никого не было. Это была ты. Тогда тебе было три годика. Может быть, помнишь? Я взяла тебя на руки и принесла домой. С тех пор ты моя любимая дочь. Я скрывала от тебя, да и сейчас бы не раскрыла мою тайну, если бы не время получать паспорт. Я старалась быть тебе хорошей матерью.
– Мама, я помню тот случай на дороге. Но что случилось с моими родителями, кто я?
– От них есть одна весточка. Вот, этот документ был зашит в кармане твоего платьица, – мать подала свидетельство о рождении.
– Что же мне сейчас делать?
– Ничего. Ты моя дочь, будем жить как прежде. Только ты сейчас знаешь правду. Ты Башмакова Елизавета Степановна, на это имя получай паспорт.
Через год Лиза окончила десять классов средней школы и поступила учиться в лесотехнический институт. Стала студенткой, жила в городе, в общежитии института. Появились новые подруги, самая близкая Катя Прохорова. Лиза поведала ей свою историю.
– Что ты собираешься делать, – поинтересовалась подруга.
– Не знаю, хотя хотелось бы посмотреть на родную маму. Какая она. Хочется понять, почему меня бросили. Не подкинули кому-то, а оставили на дороге.
– Если ты простила, то ищи своих родителей. Место рождения знаешь, фамилия известна. Надо ехать, искать.
– Не знаю. Надо бы с мамой посоветоваться. Не хочу ее обидеть, все-таки она для меня самый родной человек.

Через неделю, переговорив с мамой Таней, Лиза рассказывала подруге, что мама советовала искать биологическую мать, узнать, что тогда случилось и навсегда снять непонятные вопросы. Я боюсь только, как получится разговор.
Составив план действий, девушка поехала в поселок по указанному адресу. Подойдя к бараку, почувствовала нечто знакомое. Спросила у женщины, гуляющей с ребенком, где найти Башмаковых.
– Так, вот бабушка Башмакова, поговорите с ней, – любезно ответила мамочка.
Дверку сарая закрывала на замок старенькая исхудавшая бабушка. Руки ее дрожали, ключ не попадал в скважину замка. Лиза подошла к ней:
– Здравствуйте бабушка, я ищу Башмакову Зину, подскажите, где ее найти.
Бабушка повернулась к девушке, прищурясь, рассматривала девушку. Господи, не показалось ли, так похожа на ее Степку.
– Как тебя зовут, милая?
– Лиза.
– Правда Лиза, а я слепая никак не могу признать тебя. Я же твоя баба Маша. Внученька, где же ты была, нашлась, – плача причитала женщина, – а мы, что только мы не передумали. Нашлась, слава Богу, нашлась. Пошли ко мне в дом. Там поговорим.

Прошли через длинный коридор барака в комнату. Лиза знала, что здесь была, но подробности ускальзывали.
– Бабушка, а где мои родители?
– Так пока на работе. Вечером придут. Живут они в комнате матери Зины. Евдокия-то померла, так они и заняли ту комнату. А ты подожди, вечером повидаешься с отцом и матерью. Переночуешь у меня, места хватит, а завтра уж поедешь к своим делам.

Вечером баба Маша повела Лизу к родителям. Все были дома. Сидели за столом, на котором стояла бутылка водки и блюдце с горкой порезанного хлеба. Увидав вошедших пьяный Степка прокричал:
– Мать, ты кого там привела, – он опрокинул в рот содержимое стакана, голова его упала на стол, да так и осталась там лежать. Уснул.
Зина, тоже пьяная, долго смотрела на девушку, в голове ее шевелились разные мысли, угадывалось что-то знакомое.
– Лизка, это ты чо-ли?  Вижу, ты. Зачем пришла? Чо надо? Видать выжила. Где работаешь?
– Я учусь в лесотехническом институте на инженера.
– На инженера, – передразнила мать, – видать, правильно я поступила. Люди воспитали из тебя инженера. А со мной что? Была бы пьяницей. – Вдруг в этой пьяной женщине что-то сломалась. – Дочка, прости меня, никудышную мать, – она зарыдала. В голове ее восстановилась картина того ужасного дня, как она задумала подлость, потом раскаивалась. – Я же прибежала на то место, где тебя оставила, но там уже никого не было. Искала долго, а сколько пролила слез, проклиная себя, свою пьяную жизнь. Сейчас вижу тебя, здоровой, красивой. Спасибо той женщине, которая заменила тебе мать. Это она сделала из тебя человека. Ты смогла простить меня и пришла навестить. Видишь, какие у тебя родители? Отец даже поговорить не сумел. Будь счастлива Лиза, я ничем не смогу тебе помочь.
Рыдая, Зина трясла пустую бутылку над стаканом. Душа ее была пуста, как бутылка.
Баба Маша взяла внучку за руку:
– Пойдем, больше она ничего не скажет.
На следующее утро Лиза вернулись в институт. А когда вспоминала мать, становилось невыносимо жалко ее, покупала бутылку водки в подарок, приезжала к ней и молча стояла, как укор ее непутевой жизни.