Родительский день или Радоница!

РОДИТЕЛЬСКИЙ ДЕНЬ! Или РАДОНИЦА!

Так почему-то называется  9-й день после  Пасхи,  когда  народ – и стар и млад  - идёт на кладбища, чтоб навестить  тех, кто  уже окончил свой жизненный путь.

Народ идёт  толпами - с букетами цветов и живых и неживых;   с  сумками,  наполненными пакетиками  с печеньем, конфетами, разными фруктами , которые нужно разнести и разложить на могилки родственников и близких людей.

Такой закон, такая традиция.

Этой традиции придерживается и наша семья.

Идём.
 
Обходим сначала более близкие участки, затем движемся на более дальние, где, к сожалению,  за последние полгода  появились места захоронения близких людей, ставших жертвами  проклятой болезни под названием «коронавирус».

Между старыми участками и новыми, между двумя лесополосами, почему-то было пропущена целая полоса.

Ну была, да и была – мало ли по каким соображениям  так было сделано.

Идём…  .  Пораньше идём, чтоб  скорее выполнить свой долг и  чтоб избежать возможности сталкиваться с большим количеством людей (коронавирус приучил к осторожности).

И, вдруг, ноги стали становиться "ватными",  шаг сам по себе стал замедляться.

На пропущенном участке свежие могилы,  их несколько штук. 
Возле каждой могилы флаг и.. венки, какие-то особенные,  огромные, красивые и   в центре каждого какой-то металлический герб.

Все, кто проходил мимо,  замедляют свой шаг, подходят к этим новым захоронениям, останавливаются. Так же сделали и мы.

Подходим, смотрим на портреты.
А с них на нас смотрят молодые ребята в военной форме, молодые офицеры,  молодые  солдаты… ,  молодые и такие красивые.

Между этими могилами и между остановившимися  в молчании людьми бегает женщина, какая-то растрёпанная, раскрасневшаяся,  и обращаясь ко всем  стоящим,  кричит: «Ещё  три дня назад здесь их было только семь, а сегодня уже десять…, смотрите… , смотрите…»

Все молчат,  с ужасом смотрят на это «новое кладбище» и понимают, что это те ребята, которых привезли с Украины.
А женщина, бегающая с плачем и дикими криками  между свежими могилами и всеми теми, кто в молчании стоял перед ними,  была похожа на обезумевшую МАТЬ.

Стало страшно.  А народ  всё подходил и подходил.  Останавливались  и… никуда не уходили.

Все будто застыли в немом молчании.  Ноги подкашивались, сердце было готово выпрыгнуть из груди,  а по лицам у всех… текли слёзы.

Я с ужасом подумала: «Не дай БОГ,  если весь этот участок заполнится вот такими молодыми и красивыми лицами,  будто с укором смотрящих со своих портретов на всех нас, живых».

Пока их только десять, и это в нашем небольшом городке. А, ведь, у нас  в стране столько городов, столько станиц, посёлков, деревень…

И на Украине гибнут и солдаты и гражданские лица.  И их тоже хоронят, а кого-то и не хоронят…

И  так гибли…, 8 лет гибли дети, молодые люди, старики  на Донбассе, гибнут и до сих пор.

Проклятые нацисты,  проклятые фашисты! Когда же Вам будет конец?

Когда всему этому будет конец? 

С кладбища вся семья ушла с невероятно тяжёлым чувством в душе.
 
Мы соприкоснулись с самым страшным, что может быть на свете:   погибший  сын и… его обезумевшая МАТЬ.