Глобальная экономика христианско социальный взгляд

ХРИСТИАНСКО-СОЦИАЛЬНЫЙ ВЗГЛЯД НА ГЛОБАЛЬНУЮ ЭКОНОМИКУ
Боб Гудзвард

 Христианский социальный взгляд на глобальную экономику: это вызывающее
название для статьи. Это вызов, потому что он пытается связать христианско-социальное мировоззрение с конкретной реальностью. Но это также сложно, потому что сейчас каждая попытка приблизиться к глобальной экономике выглядит как стрельба по движущейся мишени. И это не так просто, как каждый может сказать вам в этой
стране Вильгельма Телля!
Глобальная экономика, как мы все знаем, сама подвержена постоянным и быстрым
изменениям. Но очевидно, что контекст мировой экономики сейчас также меняется.
Ее динамика тормозится, она действительно переживает глубокий кризис. Кризис усугубляется рядом более или менее взаимосвязанных, специфических глобальных кризисов. Здесь я имею в виду продовольственный кризис, энергетический кризис, кризис бедности, экологический кризис и кризис безопасности. Эти отдельные кризисы не только усугубляют мировой экономический кризис, но и придают ему специфическую, неповторимую черту, которой раньше не было. Ведь каждый из этих кризисов связан с другими. 
Во-первых, как только мы обращаемся к современной глобальной проблеме ускоренного изменения климата,  мы также понимаем, что изменение климата так же
связано с ростом населения во всем мире, как и с увеличением производства и
потребления на душу населения. В свою очередь климатический кризис усугубляет продовольственный из-за падения урожайности во многих странах, особенно в Сахеле. В то же время рост населения мира и повышение уровня потребления увеличивают
глобальный спрос на продукты питания и, таким образом, по-своему углубляют продовольственный кризис. Энергетическая проблема возникает в связи с потребностью в альтернативных источниках энергии, таких как биоэнергия. Производство биоэнергии требует плодородной почвы и, таким образом, конкурирует с производством продуктов питания. Между тем, вместе продовольственный и экологический кризис усугубляют глобальную бедность. Другими словами, взаимодействие между этими кризисами сегодня оказывает глубоко негативное влияние на благополучие земного шара в целом.
Вторым моментом является известное заявление Соланы о том, что Европа должна
увеличить уровень своих вооружений из-за проблемы изменения климата. Его
аргумент двоякий. Сначала он заявляет, что в ближайшем будущем изменение климата
увеличит число экономических мигрантов до неприемлемо высокого уровня. Но, во-вторых, он также ожидает усиления соперничества между экономическими регионами. Каждый из них стремится сохранить свой нынешний уровень жизни и поэтому чувствует себя обязанным гарантировать себе в будущем доступ к пище, воде и ископаемому топливу, даже с применением военной силы. Таким образом, по мнению Соланы, проблема климата, проблема безопасности и проблема мигрантов взаимосвязаны.
В-третьих, это взаимосвязи, связанные с нынешним финансово-
экономическим кризисом. Без сомнения, у кризиса есть свои внутренние источники, но
все чаще комментаторы определяют одну из его основных причин как чрезмерное желание материальных блага и все более высокое личное потребление. Есть также явные
признаки того, что бедняки в мире страдают больше всего. Они страдают, например, от потери своих экспортных рынков и отказа в кредитах от западных банков и правительств. И здесь взаимосвязь очевидна.
Конечно, это очень грубый и, возможно, односторонний выбор из большого
количества проблематичных взаимосвязей в современной глобальной экономике. На
диаграммах отсутствуют даже петли обратной связи. Но я думаю, что примеров
достаточно, чтобы убедить даже самого критического слушателя в том, что уровень
взаимозависимости между глобальными проблемами, как минимум, не снижается, а растет. Таким образом , именно в это время глобального кризиса концепция глобальной деревни кажется более реальной, чем когда-либо прежде. Если один континент чихает,
другие заболевают гриппом - и не только в случае возможной пандемии Но если мы будем искать возможные решения комплекса этих многочисленных взаимосвязанных кризисов и если мы рассмотрим, как политики и экономисты подходят к этим кризисам, то два элемента бросаются в глаза почти сразу.
Во- первых, независимо от того, насколько взаимосвязаны эти многочисленные проблемы, большинство лиц, принимающих решения, по-прежнему рассматривают их как проблемы отдельные. Каждый кризис получает свой пакет решений. Очень редко предлагаются взаимосвязанные решения. Во-вторых, подавляющее большинство предлагаемых и реализуемых решений по-прежнему оказываются гораздо менее эффективными, чем должны быть. Некоторые решения постоянно адаптируются к более длительному временному диапазону, то есть смещаются с 2015 на 2020, 2050 и даже более отдаленное будущее. Таким образом, сегодня они мало влияют на поведение и модели поведения. Наконец, предлагаемые решения обычно ограничиваются тем, что можно сделать с точки зрения финансового, фискального, организационного или технологического подхода. Стандартными политическими инструментами являются
вложение большего количества денег и более эффективных технологий или создание новых рынков. Основное допущение, очевидно, состоит в том, что каждая проблема, каждый вид кризиса, можно вылечить доступными типами проактивных решений.
Но так ли это на самом деле? Создается впечатление, что в принятых в настоящее время политических и экономических средствах правовой защиты чего- то не хватает . Не являются ли предлагаемые решения слишком односторонними, однобокими, особенно если смотреть с христианско-социальной точки зрения?
Я не случайно добавляю элемент нашего собственного христианско-социального взгляда. Этот взгляд, несомненно, имеет глубокие корни в нашей истории и цивилизации. Эти корни также имеют религиозную природу, поскольку они связаны
как с католическими, так и с протестантскими социальными учениями. Возможно, сейчас больше, чем когда-либо прежде, мы нуждаемся в обновленном осознании этих корней. Голоса окружающих нас людей  высказываютглубокие опасения по поводу нашего мира и нашего будущего, находящегося под угрозой исчезновения. Эти
голоса и заботы, на мой взгляд, заставляют нас идти на более глубокие, а также на более духовные уровни анализа, чем это обычно делается. Возможно, какая-то
недальновидность мешает нам упустить некоторые из крайне необходимых,
реалистичных путей выхода из сегодняшнего кризиса.
Позвольте предложить вам метафору. Подумайте о том, как на протяжении веков сажали молодые пальмы посреди пустыни в Северной Африке. Таким образом, они оказывавются в совершенно другой среде, чем на горке, где остается много воды. Посадка дерева посреди пустыни кажется невыполнимой задачей сама по себе. Но это становится поистине невероятным, когда видишь, что происходит на самом деле. Садовники выкапывают в песке глубокую яму, иногда метров десять и больше, и опускают молодое деревце в яму. Затем они полностью засыпают дерево песком и, наконец, осторожно кладут и закрепляют на вершине молодого дерева большой, обычно плоский камень. Судя по всему, плантаторы систематически устраняли все возможности роста
молодого дерева! Но верно и обратное. Молодое дерево хочет расти во что бы то ни стало. Если рост вверх невозможен, то ствол вместо этого движется вниз., пока, наконец, он каким-то образом не достигнет грунтовых вод глубоко под землей. Если он достигает этого уровня, молодое дерево выпивает и поглощает столько энергии, что оно способно расти вверх и даже отталкивать камень! Как гласит старая латинская пословица, пальма вырастает под давлением.
Надеюсь, вы поняли эту метафору. Когда мы оказываемся во временах большого
давления и огромных забот, у нас может не быть другого реального выбора, кроме как сначала спуститься в глубины, чтобы найти настоящую живую воду. Иногда, в том числе и в политике, нам нужно вернуться к глубочайшим истокам веры, жизни и смысла, чтобы найти реальные пути выхода из, казалось бы, неразрешимых страданий, где даже сущность самой жизни находится на грани гибели. Ныне может быть час, чтобы сделать именно это!
Но как мы должны это сделать? Должны ли мы в соответствии с лучшими христианскими социальными традициями настоятельно призывать к растущему признанию живого, органичного гражданского общества, выходящего далеко за рамки того, что предлагают и государственные, и рыночные механизмы? Конечно, это помогло бы - и это крайне необходимо. Но я не думаю, что самого по себе этого будет достаточно. Это не проникает достаточно глубоко. В чем мы больше всего нуждаемся, так это в том, чтобы найти путь к культурным и духовным глубинным слоям нашего общества,  путь, который помог бы нам также яснее понять возможный изъян в
общепринятых способах подхода к сегодняшним реалиям. Тогда мы могли бы также
быть в состоянии увидеть, не закрались ли и где есть элементы близорукости и слепоты. Но это усилие также требует элемента самокритики. Мы не должны априори исключать возможность того, что, возможно, и мы попали в ловушку закрытого, слишком ограниченного способа понимания сегодняшней действительности.
Позвольте мне использовать известную картину (Las Memimas of Velasquez) в качестве иллюстрации. Вы видите что-то странное в этой картине? На первый взгляд все,
в том числе и сам художник, вы видите его в левой части картины, кажется, смотрят на вас как на наблюдателя этой замечательной сцены с испанской наследной принцессой, инфантой, посредине. В своей книге «Археология знаний" .Мишель Фуко указывает, однако, сначала не на нее, а на наличие небольшого зеркала на стене, которое ясно показывает вход испанской королевской четы. Таким образом, несколько взглядов на картине предназначены не для нас, наблюдателей картины, а для короля и королевы! Вы и я, наблюдатели, стали даже совершенно неуместны в этой картине.
Фуко использует эту картину, чтобы проиллюстрировать, что иногда нам нужно исправить наш собственный упрощенный способ наблюдения за реальностью. Затем нам нужен новый и другой взгляд.  Он называет это взглядом извне, la pense du dehors, который выходит за пределы «нормального» и «самоочевидного» способа наблюдения.
Присутствует ли какая-то недальновидность в обычном сегодня взгляде на глобальные реалии и, следовательно, в обычном способе решения наших экономических или политических проблем? Позвольте мне привести три признака того, что это действительно может иметь место.
Мне нравится это тождество, потому что оно ясно объясняет причины сегодняшних чрезмерно высоких выбросов CO2. Как мы видим, уровень выбросов создается комбинацией а) уровня углеродной эффективности на единицу используемой энергии; б)энергоэффективность на продукт; в) уровень материального производства и потребления на душу населения; и d) размер самой популяции. Можно видеть, например, что в период с 1992 по 2002 год Китай использовал больше энергии из ископаемого топлива (угля) и, следовательно, испытал снижение эффективности использования углерода. В то же время он потреблял меньше энергии на продукт. Однако этого было недостаточно, чтобы компенсировать огромное влияние промышленного роста (8,5%) и (умеренного) роста населения. В результате уровень выбросов СО2 все же вырос на 3,7%.
На мой взгляд, в отчете Стерна четко и правильно подчеркивается необходимость более или менее радикальных технологических и финансовых улучшений как в области
углеродоэффективности, так и энергоэффективности каждого продукта. На этом отлично
счет. Но в отчете используется совершенно иной подход к влиянию первых двух факторов  создания уровней выбросов - роста населения и промышленного роста. В отчете прямо говорится, что нет причин ограничивать стремления к росту как бедных, так и богатых стран. В нем даже делается вывод о том, что борьба с изменением климата является стратегией, способствующей росту: «Борьба с изменением климата» - это долгосрочная стратегия, способствующая росту. И это можно сделать таким образом, чтобы не препятствовать стремлению к росту богатых или бедных стран. Даже с чисто аналитической точки зрения этот вывод кажется странным. Почему можно ожидать, что улучшения в последних двух факторах уравнения как всегда будет достаточно, чтобы свести на нет влияние даже самых высоких стремлений к материальному росту на Севере, даже если не принимать во внимание вопрос о росте населения?
Уильям Корсон в специальном выпуске журнала «Future» подсчитал, что
между 1950 и 1990 годами население мира удвоилось, потребление природных
ресурсов увеличилось в три раза на душу населения, потребление энергии выросло в пять раз, а промышленное производство выросло в 1,5 раза. . Могут ли такие процессы просто
повторяться каждые сорок лет? Выдержит ли это земля? Конечно, у нас могут быть
разные мнения на этот счет. Но что меня здесь поражает, так это то, что в отчете
постоянно более высокие темпы экономического роста в богатых странах мира ставятся полностью в благоприятный свет - хотя этот фактор, возможно, является самым важным фактором для будущего изменения климата. Почему? Может ли это отражать политическую озабоченность авторов доклада, стремящихся получить согласие и подпись
британского премьер-министра? Не думаю. Все авторы были
высококвалифицированными академиками. Но, на мой взгляд, это оставляет открытой только одну возможность, а именно, что авторы каким-то образом отразили в своих выводах некоторую технологическую и научную односторонность, и это, возможно, в контексте высокодинамичной картины мира.
Я беру свою вторую иллюстрацию из недавней книги Джорджа Акерлофа и
Роберта Шиллера. Это замечательное исследование определяет «животные духи» как возможную причину финансового кризиса нашего времени. Термин «животные духи» происходит от лорда Кейнса. Это относится к тем иррациональным факторам или неэкономическим мотивам, которые сильно влияют на людей при принятии ими решений. В качестве примеров авторы приводят: неограниченную уверенность в том, что могут сделать рынки, денежная иллюзия и несколько форм недобросовестности. Такие инстинкты, утверждают они, заставляли людей серьезно верить в то, что, например, цены на дома всегда будут расти, и усиливали их веру в возможность того, что они станут все богаче и богаче.
Акерлоф и Шиллер заключают, что их теория духов животных отвечает
загадка «почему большинство из нас совершенно не смогли предвидеть экономический кризис». Их анализ интересен тем, что дает намек на то, какие формы близорукости, даже слепоты, могут проникнуть в общественное сознание. Но тут возникает серьезный вопрос. Действительно ли единственным корнем всего кризиса является какая-то
иррациональность, вроде того, что людьми движут их инстинкты? Я сомневаюсь в этом.
Могло ли быть так, что сыграли роль аспекты коллективной иллюзии или даже гипноза? Как мы все знаем, иллюзии и гипноз часто связаны с каким-то идолопоклонством, которое возникает, когда люди возлагают надежду на то, чему они
слепо следуют. В последнее десятилетие некоторые люди, возможно, возвысили и возвели на престол Деньги и правила Делания Денег в безошибочное руководство, в
надежде, что они по определению приведут их к лучшему будущему. Действительно,
кажется, что в последние годы финансовая перспектива стала окончательным
и решающим стандартом для многих видов политики и управления. Быть может,
здесь мы сталкиваемся с элементом веры - в данном случае с ложной верой - как с одним из самых глубоких пластов нашей глубоко потрясенной экономической действительности.
Моя третья и последняя иллюстрация того, что сегодня могут действовать определенные шоры, - это наличие ряда конкретных парадоксов в основе нашей глобальной деревни. Эти парадоксы могут проистекать из слишком узкого или одностороннего взгляда на нашу мировую экономику и ее современные проблемы. Подумайте о парадоксе, что бедность растет даже в самых богатых обществах. По сообщениям из США, каждый восьмой ребенок голодает. Этот процесс
усугубления бедности на фоне роста благосостояния не ослабевал, независимо от того, была ли у власти Демократическая или Республиканская партии. Или возьмем болезненный европейский опыт, когда даже самые богатые государства-члены
в настоящее время испытывают постоянное ослабление государственной заботы. Как это ни парадоксально, возможности расширения ухода в обществе неуклонно сокращаются, даже если средний доход на душу населения продолжает расти. Организации, обеспечивающие уход для пожилых людей, инвалидов и детей борются с бременем
серьезных финансовых проблем, и их листы ожидания становятся длиннее. Тем не менее, в каждом учебнике по экономике до сих пор утверждается, что общее повышение уровня жизни означает, что предложение услуг для людей также увеличится.
Или возьмем парадокс растущей нехватки времени. Почти во всех учебниках по экономике утверждается, что чем больше благосостояние, тем больше свободного времени, а также возможность работать менее интенсивно в течение меньшего количества часов. В действительности, однако, кажется, что все наоборот. Наши темпы не только ускорились, но и теперь все больше и больше рабочих мест сталкиваются с последствиями стресса и выгорания среди сотрудников из-за повышенного давления времени на них.
Это лишь малая часть целого ряда современных парадоксов, включая парадокс здоровья Иллича, парадокс окружающей среды (ухудшение качества окружающей среды при постоянном увеличении наших возможностей ее улучшения), парадокс бюджета (структурно растущий общественный дефицит в условиях ускоряющегося экономического роста) и так называемый индустриальный парадокс (усиливающаяся индустриализация экономики в условиях беспрецедентного насыщения промышленной продукцией).
Откуда берутся эти парадоксы? Как они вызываются? Примечательно, что всех
их объединяет одно. Каждый из них демонстрирует растущее напряжение между наиболее динамичной и наиболее статичной частями современного общества. Бедные люди и бедные страны, например, получают стимул достигать большего; и если они терпят неудачу, их считают отстающими и «задолженными», так сказать. В секторе ухода
единственным общепринятым ответом на его проблемы является повышение его эффективности. Тем не менее сектор ухода структурно характеризуется более низким ежегодным ростом производительности труда, более низким, чем непосредственно производственные сектора экономики. Наконец, время, как и природа, дано и, следовательно, вообще не может быть увеличено или произведено. Таким образом, парадоксы являются признаком отсутствия баланса между динамичной стороной каждого современного общества и всем, что не может двигаться вперед так же легко и поэтому кажется нам отстающим. Но разве здесь этого больше не происходит? Этот вопрос неизбежно ставит нас перед тем, как мы сами рассматриваем и ценим мощные динамические характеристики наших глобальных и национальных экономик.
Здесь я хотел бы использовать мою последнюю метафору. Эта метафора призвана показать, что в современном обществе могут сосуществовать два совершенно разных взгляда на основные динамические процессы. Это метафора высокоскоростного поезда, такого как TGV, поезда grande vitesse, который с фантастической скоростью мчится по
сельской местности. Первым ракурсом я хотел бы назвать вид изнутри. Представьте, что
вы едете в скоростном поезде, сидя в удобном кресле. В этом положении все выглядит довольно стабильно и под контролем, включая чашку кофе . Вы не думаете, что поезду может понадобиться аварийная остановка; путешествие продолжается без перерыва. Если вы посмотрите за окно, вы увидите движение, но это виртуальное движение самого пейзажа. Пейзаж как бы движется назад, словно отстает. Это, конечно, иллюзия, созданная тем фактом, что ваша собственная скорость является вашей системой
отсчета. То, что на самом деле стоит на месте, выглядит так, как будто движется назад.
Вторая возможная позиция заключается в том, что вы стоите снаружи того же высокоскоростного поезда, недалеко от путей. Это вид снаружи (или, по терминологии Фуко, взгляд в зеркало). Каково ваше впечатление с этой точки зрения? Конечно, этот поезд движется очень быстро, возможно, даже слишком быстро. Вы можете с тревогой смотреть вперед, опасаясь, что поезд может угрожать какому-нибудь скоту или даже детям, пытающимся пересечь пути дальше.
Давайте теперь вспомним три указания, которые я только что дал: односторонность доклада Штерна, жизнерадостность и парадоксы. По-своему каждый
предполагает, что мы склонны легко отождествлять себя со своими собственными динамическими паттернами. Как современные люди, мы рассматриваем себя в первую очередь как неотъемлемую часть этого динамичного мира. Тогда мы можем склонны судить о внешнем мире в первую очередь с точки зрения, которую можно было бы назвать «динамической». Но это подразумевает как минимум две вещи. Во-первых, мы увидим и оценим мощные динамические паттерны в наших обществах как совершенно нормальные данные, данные для всех. Мы не удивляемся нашему прогрессу, мы только удивляемся потрясениям или остановкам нашего прогресса. Тогда мы также будем склонны склоняться к далеко идущим инновационным технологическим подходам или динамичным (рыночным) решениям. Но оценка мира с точки зрения нашего собственного внутреннего динамизма и способностей имеет и второе последствие. Мы будем склонны наблюдать то, чего нет, и что многие движутся так же быстро, как и мы, хотя рассматриваются как отстающие и, следовательно, в какой-то степени ненормальные.
Мы можем даже начать раздражаться из-за того, что или кто отстает.
Похоже, это точное описание доминирующего в настоящее время отношения.
Как легко, например, мы воспринимаем бедные страны с культурой старше нашей как недоразвитые, менее развитые. С динамистической точки зрения мы склонны рассматривать бедных мужчин и женщин из богатых обществ как в основном
неэффективных. По отношению к природе, с точки зрения господствующего
взгляда, нас не будет беспокоить присущая нашей среде уязвимость. Вместо этого природа и окружающая среда должны приспосабливаться к нашим желаниям и желаниям. Если природа налагает ограничения на то, чего мы хотим достичь, тогда мы раздражаемся. Мы даже будем склонны рассматривать такие ограничения лишь как временные барьеры, которые преодолеют наши собственные технологии или научные достижения.
Действительно, оказывается, что классическая вера Просвещения в наш собственный технологический, экономический и научный прогресс скрывается под господствующим сегодня взглядом изнутри. На мой взгляд, только это объясняет глубокое нежелание многих людей даже подумать о том, чтобы сделать шаг назад при случае, вместо того, чтобы настаивать на постоянном ускорении вперед. Но не будем исключать себя. Как современные люди, почти все мы были воспитаны и образованы в рациональной вселенной, среди самостоятельно созданных, во многом ориентированных на прогресс институтов. Поэтому у нас есть естественная тенденция предпочитать современный взгляд изнутри, даже в той мере, в какой мы рискуем отождествить наш собственный динамический мир с реальным миром. Это легко может привести нас к тому, что мы верим прежде всего в динамическую работу хорошо функционирующих механизмов, таких как рынок, планирование или демократические механизмы, и выбираем их в качестве конечной точки ориентации в нашей движущейся
вселенной. Но есть ли у нас альтернатива? Должны ли мы просто попытаться остановить нынешний динамичный процесс глобализации, не допустить появления болезненных парадоксов или выхода на волю злых духов? Нет, это невозможно и нежелательно. И это  не моя просьба или намерение. Ведь мы говорим о разных способах видения
реальности. И мы ищем открытия или выходы из наших проблем, включая наши политические проблемы, которые могут появиться из-за такого другого
взгляда. На мой взгляд, этот другой способ видения действительно предлагается взглядом
извне.
Чтобы дать вам представление о справедливости такой точки зрения, я предлагаю
обратиться теперь к последней цитате. Она действительно приходит извне, потому что она была написана церквями Азии во время азиатского кризиса, столкнувшись, как и эти
церкви, с горькими последствиями слишком быстрой глобализации. Их декларация была опубликована в Бангкоке в 1999 году в виде публичного письма, адресованного
церкви и обществам Севера - другими словами, нам. Они писали: "Разве западный взгляд на людей и общество не является иллюзией, которая всегда смотрит в будущее и хочет улучшить его, даже когда это подразумевает увеличение страданий в ваших собственных обществах и на Юге? Не забыли ли вы богатство, связанное с достаточностью? Если,
согласно Еф. 1, Бог готовится в истории человечества подчинить всех и вся господству Иисуса Христа, Его пастырство – Божья глобализация! – разве забота и обмен друг с
другом не должны быть главной характеристикой нашего образа жизни, вместо того, чтобы полностью поддаться светской тенденции растущего потребительства? Видите, как естественно теперь в картину вступает их точка зрения веры?
Это точка зрения, написанная от их христианского сердца; и, по моему мнению, точка зрения, близкая к классическим корням христианско-социальных и демократических движений в Европе. Если мы внимательно прочитаем, то не сможем увидеть в этом письме отказ от всякого рода динамических изменений в нашей нынешней реальности. Письмо не осуждает глобализацию как таковую; напротив, оно демонстрирует понимание некоторых хороших ее плодов. Но оно начинается с глубокого осознания уязвимости бедных людей, культур и среды, в которой они живут. Глубокая убежденность лежит под  словами о том, что быстрый экономический динамизм способен поработить и их самих, и нас. И что чувство достаточности может привести к более глубокому шалому для человеческого общества, чем постоянное стремление к большему. Вместо того чтобы абсолютизировать ценность
экономического прогресса, достигнутого нами, они релятивизируют его. С их точки зрения, поезд действительно может двигаться слишком быстро. И, по их мнению, о его скорости следует судить не только по его собственным критериям, но и по тому,
что могут вынести жизнь, культура, человечество и земля.Поэтому неудивительно, что это письмо написали именно церкви Юга. Многие люди на Юге чувствуют себя вынужденными к своего рода экономической адаптации и модернизации, которые они никогда не выбрали бы для себя. Часто спрашивают: не разрушит ли этот новый тип динамизма нашу культуру и историю? И не поработит ли это всех нас бесконечному потребительству?
Давайте подумаем, может ли этот взгляд со стороны действительно помочь нам. На мой взгляд, эта точка зрения является ярко-конкретной для всех нас. Наш скоростной поезд -  поезд глобализации - теперь сталкивается с препятствиями или толчками на пути
и частично остановился. Люди, полностью посвященные постоянному поддержанию и увеличению нашей скорости, теперь способны видеть внешнее таким, какое оно есть на самом деле, а не как нечто, что движется назад. Может быть, тогда этот кризис
мог бы привести, мог бы привести к какому-то всеобщему беспокойству о современности часто слишком секуляризованные западные взгляды.  Но есть еще кое-что. Это может показаться странным, но сегодняшний кризис может принести с собой и элемент надежды, чувство облегчения. В письме с Юга используется слово «достаточность» в связи с их беспокойством по поводу нашего постоянно растущего уровня потребления. Но замечательно видеть, что в представлении церквей с юга достаточность связана не с болью и нищетой, а скорее с богатством, с радостью насыщения!
На мой взгляд, здесь собираются кусочки головоломки. Мы начали с
описания различных кризисов, от которых страдает наш нынешний мир, в том
числе и наши собственные общества. Но при исследовании более глубоких причин этих различных кризисов мы не можем отделаться от впечатления, что эти причины каким-то образом связаны с господствующими в западном обществе настроениями. Эти взгляды, с одной стороны, являются выражением динамистического, материалистического курса, который стал главной характеристикой глобальной экономики. Но, с другой стороны, они также связаны с тем, как современные люди, подобные нам, рассматривают, ценят и оценивают этот динамистический курс и, следовательно, продвигают его. Это приводит к рискованному вопросу: возможно, мы сами иногда слишком легко отождествляли себя со взглядом изнутри и предпочитали собственную скорость и быстрый прогресс заботе о
людях и окружающей среде.
Позвольте мне вернуться к образу посадки пальмы в пустыне. Когда мы
спускаемся к нашим собственным духовным корням, мы узнаем, что некоторые существенные элементы взгляда со стороны всегда присутствовали в истории христианского общественного движения. Главной целью наших духовных предков не было гарантировать максимально быстрый материальный прогресс. Их заботы были о
справедливости, достоинстве, благотворительности и доброте. Их мужество заключалось в постоянном предъявлении слишком изолированному, ориентированному на прогресс обществу требований о том, чтобы семьи рабочих могли жить достойно; чтобы дети могли ходить в  школу; и чтобы условия жизни в более широком окружении были здоровыми. Все это гораздо больше связано с видом снаружи, чем с видом
изнутри.
Но вы можете спросить: как это помогает здесь и сейчас? Помогает ли нам в нынешнем затруднительном положении расширение нашей перспективы с элементами «взгляда извне»? Помогает ли это нам в связи с сегодняшним глубоким кризисом и
тревожными взаимосвязями между глобальными кризисами? Теперь я с удовольствием перехожу к этим фундаментальным вопросам в последней части своего доклада и сокращаю свой ответ до трех замечаний.
Во-первых, самая главная потребность – достичь уровня живой воды. На мой взгляд, это равносильно стремлению к всеобщему признанию в наших обществах того, что смысл жизни гораздо глубже того, что предлагают деньги и материальное потребление, иногда даже гипнотическим образом. Христиане не имеют
привилегированного положения, подчеркиваю это. Подумайте о таких словах, как шалом, салам в еврейской и исламской традициях. Они также больше подходят для перспективы мира, достаточности и устойчивости, чем традиция бесконечного движения к более высоким уровням материального потребления. На мой взгляд, нам нужно это
осознание шалом, салам, больше, чем когда-либо прежде, не только в духовном, но и в
экономическом плане. Земля и ее климат просто не могут вынести бремени
неограниченного роста производства и потребления в богатых странах. Второй множитель уравнения надо как-то уменьшить.
Но попробуем придать этому также реальное измерение. Каждый экономический кризис связан с падением государственных и частных расходов, снижением спроса. Затем предпринимаются многочисленные усилия, чтобы восстановить их до прежних уровней. На мой взгляд, нам крайне необходима трансформация наших национальных, европейских и мировых экономик в направлении реальной устойчивости и солидарности. Однако это требует ряда конкретных инвестиций в области, которые Всемирный банк называет человеческим, социальным и природным капиталом. Чтобы освободить экономическое пространство для такого рода расходов, мы просто
не можем позволить себе такие уровни личного потребления и дохода, в том числе
зарплату. Все это не может снова и снова подниматься вверх, отнимая у земли ее леса и последние ресурсы и закрывая будущее для других, нас самих и наших детей. Необходимо найти компромисс между нашим уровнем потребления и уровнем
этих в значительной степени трудоемких инвестиций, чтобы постепенно превратить нашу
материально растущую экономику в экономику процветающую. Тогда снова могут появиться конкретные элементы шалома.
Но как? Это мой второй пункт. Вся история христианского общественного
движения включает в себя постоянный акцент на том, что общество всегда больше, чем набор механизмов. Это прежде всего живое, органическое существование, которое может и должно быть воспринято с точки зрения ответственности. Рука не может сказать ноге: вы мне не нужны, потому что все члены общества нужны друг другу! Действительно, именно потому, что это время многочисленных кризисов, настал момент поставить наши
живые общества, в том числе и в европейском контексте, перед тем, что необходимо для
совместного преодоления нынешних проблем под общей ответственностью. Это может включать возможные ограничения и элементы жертвенности. В Нидерландах, например, типичным плодом христианского общественного движения является использование так называемой польдеровской модели  в критических экономических ситуациях. В таких случаях представители профсоюзов, предпринимателей и правительства могут собраться вместе, чтобы увидеть, как совместными действиями, которые будут включать некоторые формы самоограничения, проблемы могут быть преодолены. Эта модель, возможно, дополненная вкладом экологических организаций, организаций третьего мира и организаций мира, представляет собой многообещающую институциональную модель на будущее. Но это может работать только в том случае, если сначала широкая общественность будет хорошо информирована, и если люди также заявят, что они считают переговоры важными для себя, своих детей и мира в целом. Это подразумевает умственный поворот к зрелости. Необходимо возродить идею зрелого ответственного общества, которое заслуживает того, чтобы к нему относились по-взрослому. Вместо этого мы часто придерживаемся гораздо более детской концепции, где в принципе каждой группе должно быть дано то, что они просят.
Это подводит меня к моему третьему и последнему замечанию. Вызовы в современном мире огромны, и их нельзя решить с помощью отдельных инструментов,
таких как вложение большего количества денег и  технологий и большего объема свободно функционирующих рынков. Как гражданам и лицам, принимающие решения, нам особенно необходимо принимать во внимание взаимосвязь глобальных проблем, как обрисовано в общих чертах в начале моего доклада. Но как это сделать? Начну с трезвого
наблюдения. Если верно то, что мировые проблемы теперь глубоко взаимосвязаны
друг с другом и даже усиливают друг друга – главным образом из-за непрекращающегося
стремление богатейших стран поставить на первое место свое богатство, свою безопасность и свой прогресс , что в результате приводит к постоянно расширяющимся парадоксам - тогда возможно и верно дополнительное утверждение. А именно, что и возможные средства решения этих проблем более или менее взаимосвязаны. Почему мы должны исключать возможность того, что решение одной проблемы может способствовать решению одной или нескольких других проблем, и почему мы не должны этим пользоваться?
В этом отношении на первый план выходит библейская концепция следования по пути, концепция, присутствующая и в других мировых религиях. Шаг за шагом по пути конкретной справедливости и солидарности не только открывается путь вперед, но часто
ряд других плодотворных направлений, как некое неожиданное благословение. Рассмотрим этот пример. Север в настоящее время страдает от относительно тяжелого экономического кризиса и ищет возможности для увеличения глобальных расходов. Безусловно, в этом контексте целесообразно связать это законное желание с борьбой с затянувшимся долговым кризисом в беднейших странах Юга. Предоставление им облегчения в виде справедливого списания долга будет означать, что их покупательная способность и, следовательно, глобальный платежеспособный спрос частично восстановятся. Это равносильно попытке решить одну проблему путем одновременной попытки решить другую. Известный дивиденд мира остается еще одним важным примером усилий, направленных на то, чтобы связать различные проблемы и решения вместе. И каким благословением было бы как для бедных африканских стран, так и для социальной стабильности Европы, если бы  вместо принятия решения Соланы об увеличении военных расходов - мы следовали стратегии , в которой шаг за шагом мы устраняли причины почему бедняки предпочитают становиться экономическими мигрантами со всеми вытекающими отсюда рисками? Не является ли избыток экономических мигрантов четким признаком однобокости самой глобализации, а именно того, что она в первую очередь стремится увеличить богатство уже богатых, в то же время несправедливо отталкивая многих других от социальной и экономической дистанции?
Спускаться к корням не всегда приятно. Но это открывает перспективу возвращения к жизни даже посреди пустыни.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn