Репортажи с Западом... Репортаж второй

НАШИ СОВЕТСКИЕ "СТОЛПЫ" (ЛЕНИН, СТАЛИН, ХРУЩЁВ, БРЕЖНЕВ И ДАЛЕЕ…)

     Прежде чем начать раскрывать эту тему, хочу повторить, что любой из репортажей – лишь плод моих порой эмоциональных умозаключений, никоим образом не претендующих на истину. Как я писал в одном из своих стихотворений: "Это мысли, всего лишь мысли. Что от них, бестолковых, проку?.."
     И вот одна из эмоций. Недавно фракция КПРФ в Госдуме, к лидеру которой Геннадию Зюганову сам я отношусь в лучшем случае нейтрально, предложила объявить 2022 год годом празднования столетия СССР. Однако комитет Госдумы по госстроительству и за-конодательству во главе с её председателем Павлом Крашенинниковым таки не поддержал эту инициативу.
     Ну что тут можно сказать кроме выражения полного недоумения потому хотя бы, что как бы кто ни относился к Советскому Союзу, это без всяких сомнений было мощное государство, появление которого изменило весь ход истории в глобальном масштабе. А что до его распада, так лучше и точнее, чем сказал об этом катастрофическом событии наш Президент и не скажешь: "Кто не жалеет о распаде СССР, у того нет сердца, а у того, кто хочет его восстановления в прежнем виде, нет головы".
     Кстати, в преддверии празднования Дня Победы на Красной площади в Москве снова драпируют Мавзолей Ленина, цепляя на него "фиговый листочек" искажаемой на наших глазах истории потому хотя бы, что к подножию именно этого Мавзолея 24 июня 1945-го бросали знамёна поверженной Германии – такой вот "сюрреализм". Воистину, правая рука не ведает, что творит левая.
     Вот и давайте поразмышляем вместе на эту тему, но прежде небольшое отступление.
     Сегодня с утра, как обычно под кружечку кофе, сел за ноутбук и решил заглянуть в интернет-издания. На сайте "Лента.ру" в глаза бросилась статья под названием "15 лет назад умер Борис Ельцин. Что думают о нём соратники и противники?". Ну, среди соратников, конечно же, некогда известнейшие медийные персоны: Филатов, Сванидзе, Сатаров, который своим замечанием о том, что "…преобразования шли жутко тяжело. Это была плата за 70 лет абсолютно неработоспособной системы. Даже зарубежные эксперты толком не понимали, что и как именно нужно делать" меня просто "умилил". Это советская-то система была абсолютно неработоспособной? Система, родившая невиданную по темпам довоенную индустриализацию, перенёсшая тяжелейшую войну, а затем возродившаяся после неё и создавшая с нуля атомную и космическую промышленность? Ну-ну. Остаётся после этого умозаключения только предположить, что господин политолог, находясь, мягко выражаясь, не совсем в адеквате, бредит…
     То, что сотворили большевики 105 лет назад в октябре 1917 года, всколыхнуло весь мир, потому как впервые в истории человечества в России свершилась реальная попытка воплотить в действительность самые смелые мечты о лучшей жизни, начиная от Томмазо Кампанеллы с его утопией под названием "Город Солнца" и кончая фундаментальным "Капиталом" Карла Маркса.
     Поскольку на эти животрепещущие темы столько за прошедшие десятилетия написано, спето и снято, то я и не претендую на ещё одно исследование. Я о другом – о восприятии нашей истории на бытовом, обывательском, так сказать, уровне.
     Любовь к Ленину прививалась нам с детства. Сперва он смотрел с характерным прищуром с портретов, которые были буквально везде, и протягивал в указующем жесте где гипсовую, где гранитную, а где и бронзовую руку с пьедесталов многочисленных памятников. Чуть позже маленький пухлощёкий Володя Ульянов золотился своими кудряшками на октябрятских звёздочках. Потом его бородатый профиль красовался уже на пионерской звёздочке с языками пламени над лозунгом "Всегда готов", а следом, когда мы получали комсомольский билет – уже со значка на фоне знамени, на котором под золотым ленинским барельефом значилось "ВЛКСМ" – Всесоюзный Коммунистический Союз Молодёжи.
     О Ленине мы, казалось нам, знали всё. Конечно же, знакомство с Ильичом начиналось ещё в начальной школе со стихотворения-поэмы Сергея Михалкова "В музее В.И. Ленина". Помните:

В воскресный день с сестрой моей
мы вышли со двора.
– Я поведу тебя в музей! –
сказала мне сестра…

     Поэма длинная – 36 четверостиший, и в ней доходчивым лёгким языком, как умел это делать Михалков, описана вся жизнь вождя.
     Безусловно, источниками знаний о своей стране и о мире были для нас школьные учебники, литература и кино, а позже – газеты и телевидение. Что касается Ленина, нас ночью разбуди, мы могли тут же рассказать, как он, после казни старшего брата Александра, ещё в 1887 году дал самому себе клятву, сказав матери: "Нет! Мы пойдём другим путём!". Мы знали, что Ленин делал в Шушенском и в Разливе, к чему призывал накануне революции в своей речи с броневика на Финляндском вокзале; как Ленин разговаривал с ходоками; знали об истории с солдатским чайником в Смольном; о том, как он слушал любимую бетховенскую "Апассионату". Мы могли пересказать сюжеты фильмов "Ленин в Октябре" и "Ленин в 1918 году", где его роль исполнял Борис Щукин, а также "Человек с ружьём", где Ильича играл уже Максим Штраух.
     Собственно говоря, нас нимало не волновали упоминавшиеся в фильмах проблемы троцкизма и оппортунизма, а озвученные там же фамилии самого Троцкого, а также "политических проституток" Зиновьева и Каменева были для нас чем-то отвлечённым, разве что понятие товарищей с пониженной политической ответственностью начало склоняться в различных анекдотах…
     Я появился на свет Божий за две недели до смерти Сталина, а в школу пошёл аккурат в год хрущёвской денежной реформы (1961). На тот период об Иосифе Виссарионовиче вообще не знал. Родители о нём ничего не говорили, лишь бабушка запрещала использовать не по назначению газеты с портретами Никиты Сергеевича – мне, мальчишке-первокласснику, казалось это странным, но бабушка объяснениями себя не утруждала, мол, нельзя и все дела (такой вот понятый мной много позже рецидив сталинской эпохи).
     Само собой мне, школьнику, было совершенно всё равно, кто руководит нашей Родиной, потому как мы знали, что в этой стране дети – привилегированный класс. То есть без каких бы то ни было сомнений разумелось, что нам надо хорошо учиться, а всё остальное как-нибудь образуется. Летом в младших классах – либо пионерлагерь, либо группа продлённого дня; в ноябре – празднование очередной годовщины Великого Октября; зимой – новогодняя ёлка; на 8 Марта – какой-нибудь утренник; 1 мая – опять демонстрация с флагами и транспарантами; ну и 9 мая – День Победы. И далее – всё то же самое по кругу. Правда, когда в 1966 году переехали на Северный Кавказ, посетив попутно в Москве ленинский Мавзолей (для большинства советских людей это событие было равносильно хаджу к святым местам), добавились ещё нечастые летние поездки на грузинское побережье Чёрного моря.
     Родители, помимо наличия в доме телевизора, выписывали периодику: журналы "Работница", "Крестьянка", "Здоровье" и "Крокодил", а из газет, насколько помню, "Труд" и "Сельскую жизнь". Ну, а для нас с младшей сестрой, по мере нашего взросления, приобщение к периодике начиналось с журналов "Мурзилка" и "Весёлые картинки"; в пионерском возрасте – газета "Пионерская правда", журналы "Костёр" и "Пионер"; в комсомольской ипостаси – газета "Комсомольская правда", а для изучения английского в школе настоятельно "рекомендовали" под-писаться на "Moscow News". Из научно-популярных изданий в доме появился журнал "Наука и жизнь" и, кажется, "Знание-сила" да ещё "Литературная газета" и журнал "Юность".
     Так вот, возвращаясь к 1961 году, после октябрьского XXII съезда КПСС и по радио, и в доме обсуждался доклад Н.С. Хрущёва, в котором он громогласно объявил о том, что "нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!" Не обсуждать это было никак невозможно по следующим причинам:
     – во-первых, в любой центральной газете, а не только в "Правде", обязательно печатались доклады руководителей государства, а коль скоро доклады эти длились вживую, как правило, поболее часа, четырёх газетных полос для освещения не хватало, и газеты выходили с вкладышами;
     – во-вторых, у родителей на работе, а у нас в школе, обязательно организовывались обсуждения решений партии и правительства (в комсомольском возрасте, помнится, по понедельникам уроки начинались с политинформации – это помимо периодически проводимых комсомольских собраний);
     – в-третьих, это громогласное, как почти всё у Никиты Сергеевича, заявление Первого Секретаря ЦК КПСС (звание Генерального появилось уже у Брежнева) было равносильно сообщению о полёте в космос в апреле того же года Юрия Гагарина, когда ликование советских людей (и не только советских) было просто колоссальным! Что это за штука такая – коммунизм, мне, первокласснику, было вообще непонятно. Правда, родители на мои вопросы отвечали что-то заученное про долженствующий соблюдаться при коммунизме принцип "от каждого – по способностям, каждому – по потребностям". Партийные толмачи разъясняли, что "любой гражданин общества, в котором действует этот принцип, обязан был по максимуму старательно и эффективно трудиться согласно выбранной им специализации. Взамен он сможет получать всё необходимое для жизни". По всей видимости подразумевалось, что в течение запланированных на переходный период от просто социализма через его развитое состояние сознательность советского человека поднимется на необходимую для коммунистического общества высоту. Звучало малопонятно, но заманчиво, особенно про получение всего необходимого. В детском ещё моём сознании это ассоциировалось с какими-то сказочными молочными реками с кисельными берегами. А коль скоро Хрущёв ничтоже сумняшеся объявил, что "кисельные берега" наступят всего-то через 20 лет – уже в 1980 году, то я прикидывал, что к тому времени будет мне целых 27 лет! Итак, счётчик в головушке включился, и время, как говорится, пошло…
     Уж не знаю, что по этому поводу родители говорили между собой – отец и мать были беспартийными. Возможно, втихаря, чтоб никто не увидел, крутили пальцем у виска в адрес Первого, потому как в то время из-за всесоюзных хрущёвских экспериментов с кукурузой были нешуточные проблемы с хлебом (на руки одному человеку в магазине отпускали не более двух буханок), да и не только с хлебом. Помню, чтобы купить для меня элементарную алюминиевую кровать-раскладушку (в доме после того, как в деревне сгорел бабушкино подворье, народу прибавилось), очередь в магазин занимали затемно. Но, оговорюсь опять же, тогда это не казалось фатальным – война-то закончилась всего 16 лет назад!
     О войне мы, дети, узнавали из скупых рассказов родителей, переживших её в только начинающейся юности (отец в 14-летнем возрасте в 1942 году встал на местном машиностроительном заводе к токарному станку), из книг да из кинофильмов. В маленькой домашней библиотеке на эту тему было, насколько помню, всего парочка книг. Одна из них – "Сто дней, сто ночей" Анатолия Баяндина (это о Сталинградской битве, после прочтения которой я твёрдо усвоил, что если в военном фильме показывают людей в погонах, то действие происходит уже после января 1943 года). Кроме того, была тонкая книжка в мягкой обложке, посвящённая генералу Карбышеву и его гибели в концлагере Маутхаузен, когда он, избитый и поливаемый вместе с другими заключёнными на 12-градусном морозе водой из брандспойтов, произнёс, уже умирая: "Бодрей, товарищи! Думайте о Родине, и мужество не покинет вас!" С тех пор долго ещё запах старой книги ассоциировался у меня с концлагерем.
     О фильмах на военную тематику умолчу – их было более чем достаточно.
     По школьной программе мы изучали жизнь пионеров и комсомольцев-героев: о Володе Дубинине – "Улица младшего сына" Льва Кассиля и Макса Полянского, о Гуле Королёвой – "Четвёртая высота" Елены Ильиной, о героях-молодогвардейцах – "Молодая гвардия" Александра Фадеева, об Алексее Маресьеве – "Повесть о настоящем человеке" Бориса Полевого, книга Владимира Успенского о Зое Космодемьянской. Ну и, конечно, "Как закалялась сталь" и "Рождённые бурей" Николая Островского, воплотившего свою жизнь в образе Павки Корчагина. Причём, в отличие от положенных по программе толстовской эпопеи "Война и мир", "Отцов и детей" Тургенева или гончаровского "Обломова", эти книги нас не надо было заставлять читать. Мы их не только читали, но и перечитывали наряду с другими, не менее увлекательными книгами Алексея Толстого, Вениамина Каверина, Этель Лилиан Войнич, Жюля Верна и, безусловно, Александра Дюма-отца.
     Возвращаясь к Никите Сергеевичу Хрущёву, могу лишь добавить, что когда после октябрьского 1964 года Пленума ЦК КПСС его сменил Леонид Ильич Брежнев (я тогда учился в пятом классе), ничего не произошло – ну, сменил и сменил. Разве что на помещённых на самых видных местах на стенах коридоров что в школах, что в конторах любых других заведений, плакатах формата не менее А2 с рядами портретов членов Политбюро ЦК поменялись некоторые лица да на осенней и весенней демонстрациях трудящихся на транспарантах сменили портреты одного на другого. Вернее, не поменяли – Брежнева, как члена Политбюро, и раньше носили, а вот портрет Хрущёва как корова языком слизала. Правда, после этой смены власти легализовался применительно к деятельности бывшего главы государства термин "волюнтаризм". Но, опять же, нас, школьников, это вообще не касалось.
     На выпускном экзамене по истории по окончании 10-го класса мне достался билет № 1, где одним из вопросов значился V съезд РСДРП, проводившийся в 1907 году в Лондоне. Отвечая на этот вопрос, я намеренно, дабы дать экзаменаторам понять, что в вопросе разбираюсь, сделал упор на том факте, что большевики и меньшевики, формально объединившись на фоне спада революционного движения 1905…1907 годов в преддверии, как писалось в учебниках, столыпинской реакции, собрались в помещении церкви Братства на Саутгейт-Род. Конечно, всё это было чисто механически заучено из "букваря" по истории и благополучно забыто вскоре после сдачи экзамена. И откуда было мне тогда знать, что буквально через два года снова придётся что-то вспоминать, а что-то вбивать в свою голову заново при изучении на первом курсе института такой дисциплины, как "История КПСС", по которой по окончании семестра у меня были твёрдые "пять баллов".
     Для освежения в памяти скачал этот учебник из интернета, правда, издания 1982 года, а мы учились по учебнику более раннего издания. Просмотрел его по диагонали уже с высоты сегодняшних знаний, чтобы убедиться лишний раз, насколько тенденциозно подавалась нам история родного государства на примере истории Партии.
     Чтобы не слишком углубляться в тему, приведу лишь несколько примеров:
     – в учебнике, понятное дело, ни слова не сказано о том, как большевики обошлись с царской семьёй;
     – там были материалы по ленинскому "Письму съезду" и его обсуждению на XIV съезде ВКП(б), но ни слова не сказано о том, как Сталин обошёлся впоследствии со своими бывшими соратниками (я имею в виду Бухарина, Зиновьева, Каменева, Радека и других). Они были просто сведены с исторической сцены, как сподвижники Троцкого (Бухарин же вообще нигде не упоминается). Ни слова, ни полслова о том, как, когда и почему Рамон Меркадер расправился со Львом Давидовичем;
     – авторы учебника, конечно, упоминают о "ежовщине" и репрессиях 30-х годов как таковых, но упоминание это носит скорее дежурный характер, чтобы тем самым не погрешить против исторических фактов;
     – недостаточно освещена тема неподготовленности к войне, в результате чего Гитлеру удалось в течение нескольких месяцев дойти до Москвы;
     – конечно же, никакого упоминания послевоенного "дела врачей" и дальнейших репрессий;
     – ни слова не сказано о ликвидации Лаврентия Берии – мы о нём и его роли практически ничего в то время не знали;
     – вообще ничего не говорится о том, как Хрущёв пришёл к власти, и тем более, как и почему его "ушли" с властного Олимпа. Ни слова не сказано о том, что именно он был инициатором и зачитывал на ХХ съезде КПСС доклад о культе личности Сталина, не говоря уже о содержании самого доклада и о том, как в стране впоследствии происходило свержение кумира – так, общие малозначащие фразы. Кстати, при освещении того самого, уже упоминавшегося, XXII съезда КПСС, в учебнике опять же ни строчки не найдёшь о предвосхищении будущего "пришествия" коммунизма.
     Заканчивается учебник главой, освещающей материалы XXVI съезда КПСС, за которой следует "Заключение", где почти на 20 страницах поются дифирамбы Партии, завершающиеся вот таким пассажем:
     "Опираясь на завоёванные победы во всех областях жизни, используя гигантский исторический опыт, претворяя в жизнь Программу и решения съездов, Коммунистическая партия направляет могучие силы советского народа на решение вдохновенных задач построения коммунистического общества и обеспечение мира".
     Самое печальное, что если поначалу при чтении учебника испытываешь какой-никакой интерес, то чем ближе к концу книги объёмом в 784 страницы, тем изложение всё более и более становится однообразным и скучно-обтекаемым, что вообще было характерно для позднебрежневской эпохи. Припоминаю, что в институтский период любой реферат, любая "пояснилка" к курсовой или дипломной работе должны были во вступлении обязательно отражать тот факт, что освещаемые материалы соотносятся с решениями очередного партийного съезда.
     И вот ещё пример манипуляции сознанием с помощью политической литературы. Было наряду с издававшимися многотысячными тиражами "трудами" наших партийных функционеров высшего звена в Советском Союзе такое, периодически переиздаваемое, многотомное издание под названием "КПСС в резолюциях". Как-то в райкомовской нашей библиотеке обновляли фонды, и издание это хрущёвского периода попало под списание, а я, поскольку библиотекаршу хорошо знал, упросил её отдать мне на выбор пару-другую томов. Нашёл тот, в котором были материалы XX съезда КПСС, и обнаружил в нём доклад Никиты Сергеевича о культе личности Сталина, изложенный в достаточном для понимания сути вопроса объёме. Позже, приучившись собирать достойную внимания политическую литературу, скупил в книжном магазине все тома новейшего "брежневского" издания. И что же? Там эти хрущёвские материалы были уже полностью изъяты.
     Естественно, в наших школьных программах не были предусмотрены ни Мандельштам, ни Ахматова, ни Гумилёв, ни Цветаева – мы об их существовании вообще ничего не знали, как не знали ничего о Борисе Пастернаке и его "Докторе Живаго", об Иване Бунине и его "Окаянных днях", и если нам в те времена были известны экранизации булгаковских "Белой гвардии" и "Бега", то о его "Мастера и Маргариту" можно было прочитать разве что в журнале "Москва" за 1966 год, да и то не в каждой библиотеке.
     Безусловно, то, о чём говорилось в школьных и институтских учебниках, в передовицах советских газет, по радио и телевидению, отличалось от того, что мы тем или иным образом узнавали из "сарафанных" источников. А как иначе, если практически в каждой семье был хоть кто-нибудь, кто если не погиб на фронте, то испытал на собственной шкуре, что такое репрессии. В Моздоке, например, где прошла моя юность, многие знали о полуподвальчике по улице Кирова, совсем рядом с тогдашним Домом пионеров, где в своё время, как рассказывали, расстреливали людей под тарахтенье двигателя стоявшего во дворе "чёрного воронка". Знали и фамилию возглавлявшего расстрелы НКВДшника, который уже в мою моздокскую бытность спокойно себе продолжал работать на относительно высоких должностях (фамилию здесь не называю, потому как она совпадает с фамилиями известных и заслуженно уважаемых в стране людей). И таких историй на наших просторах наберутся тысячи…
     Вот тебе и исторический "дуализм-материализм"! И, тем не менее, мы были убеждены, что страна наша самая лучшая, что мы все, как один, если что, встанем на её защиту!
     А что по поводу Запада, ради которого я и затеял эти репортажи? Приведу на этот счёт примечательный эпизод из современного уже телесериала "Обратная сторона Луны" с Павлом Деревянко в главной роли, где отдыхавший после принятия на грудь спиртного "алконавт" врезал ломавшему в парке детские качели американцу, оказавшемуся, как позже выяснилось, шпионом, а прибывший на место происшествия майор милиции сотоварищи спрашивает: "Коля, за что ты американцу в глаз засветил?", на что получает вполне резонный ответ: "Правильно сделал. Они там у себя негров вешают!"
     Ну, негров не негров, а радио и телевидение в те времена были полны сводок с фронтов вьетнамской волны, где каждый день сообщалось о количестве сбитых вьетконговцами американских "фантомов". Нам рассказывали то о Мартине Лютере Кинге, то об Анжеле Дэвис, то о томящемся в американских застенках Леонарде Пелтиере. Мы знали о диктаторе Чомбе в Конго и о гибели от рук его наёмников Патриса Лумумбы, о "чёрных полковниках" и прогрессивном композиторе Микисе Теодоракисе в Греции, о кровавом Полпоте и его бесчинствах в Кампучии. В 1973-м, после убийства чилийского президента Сальвадора Альенде и гибели на стадионе в Сантьяго-де-Чили певца Виктора Хары мы участвовали в митингах с требованиями предоставления свободы генсеку чилийской компартии Луису Корвалану и радовались, когда его обменяли на "хулигана" Буковского (была на эту тему даже матерная частушка).
     И уж конечно, мы всеми фибрами своих душ поддерживали борьбу Партии за всеобщее и полное разоружение и разрядку международной напряжённости. И не просто Партии, а лично четырежды Героя и кавалера Ордена Победы дорогого и любимого нашего Леонида Ильича Брежнева. Тех, кого в свете нынешних настроений покоробила моя ирония, приглашаю почаще смотреть программу "Прошедшее время" на спутниковом канале "Ностальгия". Очень способствует, с учётом приобретённого опыта, отрезвлению мышления потому хотя бы, что мы быстро забываем плохое и помним только хорошее. Нет-нет, я ни в коем случае не призываю хаять Советский Союз, где было много как хорошего, так и не очень (время было такое), к чему я ещё не раз вернусь в своих репортажах.
     Что до меня самого, то помимо уже упоминавшихся (и не только здесь) октябрятско-пионерского детства и комсомольской юности-молодости, в КПСС не состоял никогда, хоть и получал предложения о вступлении. И совсем не по идейным соображениям – я, весь из себя такой самокритичный, как это ни странно звучит сейчас, считал себя недостойным быть членом Коммунистической партии, хотя и отдавал себе отчёт в том, что без партбилета в кармане высоко по карьерной лестнице не поднимусь. В те времена совсем немногие задумывались над тем, что представляет собою так называемая общность "советский народ" и держава, в которой этот самый народ сформировался. Благодаря грамотной пропаганде мы свято верили в то, что наша страна самая передовая. Да, на Западе лучше жили, лучше одевались, питались, слушали совсем другую музыку. А для нас-то не это было главным. Мы-то были романтиками, верящими в победу справедливости именно в нашем, советском, её понимании. Мы верили, что тот самый стоявший в центре Нью-Йорка с плакатами на груди и на спине в виде человека-сэндвича безработный (кажется, звали его Джозеф Маури), которого в середине восьмидесятых нам какое-то время чуть ли не ежедневно показывали по Центральному телевидению, действительно являлся олицетворением закабалённого американского народа. Подумать только: фонд помощи ему возглавлял, как сейчас помню, член Пагоушского движения академик Гольданский! Мы письма ему на английском языке писали! А потом оказалось, что этот самый Джозеф, в честь которого в 1986 году устроил прием Председатель Президиума Верховного Совета СССР Андрей Громыко, никакой не безработный. Тогда, кстати, гость давал пресс-конференции, его в Союзе приглашали на предприятия и в школы. Два десятилетия спустя Маури признался, в частности "Экспресс-газете", что согласился ругать свою родину только из-за личной выгоды…
     Сам я начал анализировать окружающую действительность, то есть сопоставлять слова и дела власти, уже после смерти Брежнева, гроб которого с первыми залпами артиллерийского салюта так символично уронили в могилу у Кремлёвской стены. Потом были скоротечные периоды правления так называемых кремлёвских геронтократов Юрия Владимира Андропова и Константина Устиновича Черненко. А потом пришёл Горбачёв…
     Только это уже совсем другая и очень трагичная история, которой будет посвящён следующий репортаж, а пока, мой читатель, вот такое стихотворение:

ТО, ЧТО ВНУТРИХРОМОСОМНО…

Мы вышли все из наших лагерей,
из той страны, где через раз сажали,
и мы не выбирали егерей –
они нас за флажки без спросу гнали.

Мы с детства слышим лагерный фольклор,
мы говорим на непонятной фене,
и многие не знают до сих пор,
кто режиссёр, а кто актёр на сцене…

Но, тем не менее, нам это ценно,
в своей стране мы всё же не бездомны –
нам всё это давалось внутривенно
и даже где-то внутрихромосомно…
(17.04…05.06.2007)

17.04…03.05.2022