Сука, эмоциональность

     Эмоциональность, будучи лёгкой и воздушной, как всегда, взмахнув крылышками, спохватившись, даже не заметив, в какой момент подхватилась и   полетела. Полетела, куда-то, куда,   не знала даже  сама.  Летела  дальше и вперёд,  вся такая эмоциональная, вся на позитиве и доброте.

     Летела вперёд  и не оборачивалась, вся  на эмоциях, что- то радостно кудахча, довольная собой, она же была эмоция или сама мисс эмоциональность, светлая,  лёгкая и не от кого не зависящая.

       И потому, случайно в своём передвижении наткнувшись  на какой- то камень, который был с острыми краями, больше напоминающими острые   углы от  какого- нибудь разодранного  в мелкие клочья ящика, эмоция громко и возмущённо заверещала, ещё  и больно при этом ударившись круглой коленкой о тот острый  край.
 
       Больше она не была лёгкой и воздушной, она  не порхала, а будто тяжёлой стопой ударяла ритмично о землю,  издавая при этом какие- то непонятные   звуки,  не напоминающие мягкий,  нежный шелест прозрачных крыльев бабочки или стрекозы, коей она только что была, весело  щебеча, словно маленькая птичка, находящаяся на полном и безоговорочном позитиве.

     Нет, она больше походила на грохочущую железными ободами  бочку, недовольно высказывающуюся  по поводу того краеугольного камня, о который она так неожиданно споткнулась и из лёгкой, почти невесомой эмоциональности стала вот такой, совершенно неузнаваемой тяжеловесной эмоцией, которая сейчас  от возмущения и лёгкой боли разорялась всё  больше и больше,  не желая замечать ничего вокруг себя, превращаясь в злую фурию и сразу  забыв, что только что была  лёгкой и весёлой.

      Но потом она впала в ступор, не сразу, а потом, спустя какое-то время,  став полностью без эмоциональной, утратив все свои силы, запасы всех эмоций, которые имела, и застыв на месте, тупо уставилась  немигающим остекленевшим   взглядом в землю, найдя там для себя одну точку, которую начала молча созерцать, больше не возмущаясь и не радуясь, а только полностью сконцентрировавшись  на своём объекте наблюдения, не вызывающем  в ней никаких эмоций, ни положительных, и  ни  отрицательных.

      Мир закончился для неё, для той эмоциональности, которая радостно щебеча, а потом так же возмущённо гогоча, стала полностью равнодушна даже к той жизни, где была сначала бабочкой или стрекозой, такой летящей над землёй птичкой, а потом мечущейся от избытка чувств  фурией, извергающей гром и молнии со стрелами  из своих глаз, наполненных праведным гневом или безосновательным возмущением, вызванным каким- то событием  в  её  жизни,  но так и оставшимся  непонятым ею самой, той эмоциональностью, которая могла на радостях или от горя одинаково громко поплакать, десять, сотни раз сморкнувшись в шёлковый платок, который  она всегда держала при себе и   наготове  в своих трясущихся руках, которыми в следующий момент могла взмахнуть и,  не как крыльями бабочка, а всплеснув в удивлении или в восхищении,  так же громко похлопать в ладоши, выдавая в себе эмоциональное чувствительное  существо, жизнь которого  прекратилась на том моменте, когда она, эта эмоциональность или оно, это существо, застыв в изумлении, не переставая удивляться  всем проявлениям этой жизни, в которой она принимала непосредственное участие вместе со всеми, но теперь больше не могла эмоционально выражать свои чувства, которые от избытка, от перенаполненности и даже перенасыщения иссякли,  и эмоциональность стала полностью без эмоциональной, не став бездушной или равнодушной, она только перестала так бурно - эмоционально реагировать на все те события,  которые происходили вокруг неё  в  той жизни, где она всегда легко или тяжело, когда как,  в зависимости от ситуации, могла  взмахнуть крылышками и лететь,  или тяжело ступая,  идти дальше, возмущаясь,  по дороге жизни, которая могла   или бесконечно радовать или так же бесконечно  расстраивать её.
        А   тут она от отчаяния, что всё  неизменно, и от понимания,  что даже её  эмоции не меняются, оставаясь то позитивными, то негативными, впала в состояние безысходности, в тот ступор, в котором продолжила своё существование, больше не реагируя на внешний мир, полностью уйдя в  свой внутренний,  в который она унесла всю эмоциональность и разнообразие жизни, в которой до сих пор и всё  это время жила, закрывшись  и наглухо застегнув молнию на своей душевной  эмоциональности  для  того, чтобы сохранить  остатки  порушенной  тем миром человечности, больше не вызывавшем  в ней никаких, не позитивных  и никаких эмоций…

      Теперь  она осталась  навсегда верна себе, осталась  только эмоцией, способной    раньше на многое, но только не теперь, познав весь  вкус жизни, после которой осталось только неприятное послевкусие,  от тех нелицеприятных эмоций,  и лёгкое воспоминание о том, как она могла, сорвавшись  с места, лететь на эмоциях  вперёд, кружась и переворачиваясь в воздушном  пространстве, преодолевая все мыслимые  и немыслимые  препятствия,  напоминая при этом даже самой себе   такую бабочку или стрекозу, внутри  которой всегда сидела озабоченность этой  жизнью, в которой она в любой момент могла споткнувшись о краеугольный камень, упасть и заплакать,  или громко  возмущённо кричать, проклиная эту жизнь,  которая сделала в итоге, её  если и  не  без эмоциональной сукой, то  выдержанной в проявлении своих чувств стервой точно  по отношению даже  к самой себе.

      Но даже это понимание не вызывало в ней никаких эмоций, ибо так было нужно, Так  было нужно  для того, чтобы выжить в этой буре страстей и ещё пожить, реагируя или нет на ту цепь событий, в которых произошло такое превращение,  и мисс эмоциональность стала той, всё  же  сукой - эмоцией, больше не кричащей от боли и возмущения, не рыдающей на собственных похоронах, а замолчавшей навсегда, понявшей  всю бесполезность своей эмоциональности, которая не нужна  была никому, даже или, в первую очередь,  ей самой, той стерве, что отдала  всю себя и  без остатка людям, которым это не нужно было изначально,  и потому, удивившись,  перестала удивляться, но при этом продолжила  жить.

03.05.2022 г
Марина Леванте