Игра в любовь, игра до слёз...

 Почему счастье не бывает долгим, не успеешь и порадоваться, как тебе уже  говорят: «Приехали, извольте на выход!». Примерно так произошло и со мной. 
  Только вернулся из Парижа, не успел и вещи распаковать, лишь  принял душ и прилёг отдохнуть, как звонок на мобильник. За неделю я от него уже и отвык, в Париже звонить некому, а сюда - дорого. Один раз позвонил брату, и один раз он мне. А тут и часа не прошло - звонок. Глянул – Марина, спрашивает:
 - Ты стоишь или сидишь?
 - Лежу.
 - Вот и хорошо, - говорит.-  Я тут на минутку выскочила в магазин за продуктами и  звоню.  Знаешь, кто меня встретил дома? - спрашивает и, помедлив, отвечает. – Муж, и не один, а с сыном. Представляешь! Почти два года мы с ним не виделись и вот на тебе, нарисовался. Сам видно побоялся ехать, поэтому и сына у матери забрал и  взял с собой.
   А мать тоже хороша, промолчала. Оказывается, мы только уехали, а он через два  дня и явился, и с работой уже определился -   на набережной шаржи рисует. Говорит,  нашел себя в этом жанре.
- Ну и что ты намерена делать?
- Не знаю. Если бы не сын, наладила и все, а тут, сам понимаешь.
- Хорошо, давай успокоимся и через пару дней встретимся на набережной, на твоём любимом раннем пленере. Сядем где-нибудь, кофейку попьём и поговорим, - сказал я.
- Согласна!
 Признаться, то время, что мы провели с Мариной в Париже, для меня было по-настоящему хорошим и комфортным. У меня и с бывшей женой, даже в лучшие времена, такого взаимопонимания не было, да и не знал я, что подобное возможно.
  Я только подумаю, а она уже делает или вдруг скажет то, о чем я  хотел сказать. Ну, а занятия любовью – это вообще непередаваемо. Избавившись  от своих заморочек, она  отвечала на мои даже незначительные желания. Легкий намек и тут же  ответная реакция, и все в одном ритме и на одном дыхании, да еще и с желанием и с удовольствием. Ко всему этому прибавилось еще и душевное тепло. Я просыпался утром, видел её рядом и тихо радовался.
  И внешне она сильно изменилась, стала следить за собой, просматривала журналы, рекламные проспекты, кое-что прикупила в парижских бутиках и на глазах помолодела, похорошела.
  Как талантливый и умный человек, она быстро училась, схватывая суть. В ней появилась внутренняя уверенность в себе и какой-то европейский шарм.
- У нас всё так складно получается, что хочется продолжить, в смысле, хотя бы еще немного побыть вместе после Парижа, - сказал я однажды в порыве чувств и благодарности. – Марина промолчала, и я спросил уже конкретно. - Или ты  моего желания не разделяешь?
- Ну почему же, мне хорошо с тобой, а временами просто прекрасно, но  вот это и напрягает. Одно дело отдых, а другое – жизнь.
- Вот я и предлагаю попробовать, посмотреть, как оно будет. Сейчас ведь многие  так живут - сходятся,  а надоест - разбегаются.
- Это и напрягает, что сходятся, а потом разбегаются.
- Ну, а как без подобного, тут рецептов нет. Не зря говорят, не разбив яйцо, яичницу  не изжаришь.
 - Ты прав, но я один раз уже обожглась, и повторять не очень хочется.
 Однако меня желание – еще пожить вместе, не отпускало. И про себя я уже прикидывал, где и как можно всё устроить. Подумывал и о мастерской для Марины, хотя бы небольшой, и такое место  при нашем отеле было.
   Но вот приезд супруга спутал всё, и существо моё загрустило, душа заныла, заскулила и заплакала, ей хотелось, чтобы этот неожиданный гость исчез, сгинул, провалился в тартарары или хотя бы ушел к  чертям собачьим.
  Вздремнув, вечером я пошел на набережную. Марины не было, а вот шаржи рисовали два мужика и один, помоложе, по моим прикидкам и был Александром. Черти его не тронули, был он в здравии и хорошей профессиональной форме - рисовал  лихо, схватывая особенности лица клиента и выкручивая его так, что действительно выглядело забавно.
  На следующее утро я прогулялся к морю, в надежде, что там увижу Марину, но её не было. Появилась она только через день, выждав ровно два дня, как мы и условились. Увидев меня, опустила руку с кистью и виновато улыбнулась.
  На ней были те же, что и раньше, джинсы с засохшей краской и бордовая кофта, только рукава её были подвёрнуты,  талия  перехвачена ремешком, а на шее  повязан красивый платок.
- Хорошо выглядишь, - сказал я, поздоровавшись.
- Особенно джинсы стрёмные, да и кофта, но привыкла к ним, и тепло по утрам.
- Ну, а твой ещё не уехал или, может уже съехал? – спросил я.
- Никуда он не делся и не собирается, сказал - будем жить вместе.
- А ты?
- А что я, если бы не сын, а папе он рад,  как привязанный за ним ходит.
Затем, собрав вещички Марины, мы сидели в кафе, пили кофе с заварными пирожными и говорили. Марина вспоминала, какой была еще пару недель назад и какой стала сейчас.
- Я благодарна тебе за всё, жизнь моя переменилась на 180 градусов. Я стала другой и не только внешне, но  и как художник, в этом и твоя заслуга.
- Спасибо! Но, думаю, что твоя влюблённость и желание  понравиться  тоже сыграли свою роль.
- Да,  это так, сначала я влюбилась, а потом и поменялась, но опять же, благодаря тебе.
- И я тоже поменялся, пройдя путь  от любопытства  - к  влюбленности. Честно, нравишься ты мне очень, поэтому и кошки на душе скребут.
-А у меня, думаешь, не скребут, но давай воспринимать всё, как курортный роман, после которого начинается отрезвление – приезжаешь домой, а там муж.
- У тебя так и получилось, возвратилась из Парижа, а дома муж, но у меня пока вместо жены  кошки, вот они и  царапают душу.
- Сходи к Алле, - сказала Марина и улыбнулась, - она, наверное, заждалась.
- Возможно, но пока не тянет.
- Ничего, меня рядом не будет, потянет.
- Ну, а мы, что совсем видеться не будем? - спросил я, и внимательно посмотрел на Марину.
- А зачем?! – сказала она, скорее утверждая, чем спрашивая. - Пойми, мне тоже нелегко. Я, как ни странно, уже успела привыкнуть к тебе, а к мужу надо заново привыкать, да и отношение моё к постельным делам уже другое.  В общем, как говорится: «Игра в любовь, игра до слез. Довольно бы, но поздно, поздно. И начинается всерьёз, что начиналось несерьёзно» - это о нас с тобой, но, ничего,  переживём. Только ты постарайся поменьше мне на глаза попадаться, так будет легче и тебе и мне.
  Вечером, гуляя по набережной, я близко не подходил к художникам, смотрел издали, а через несколько дней наведался и к Аллочке, но там тоже получился облом.
  Она стала отнекиваться, а потом все же призналась, что познакомилась с одним  мужичком, который работает в фирме, снабжающей их пансионат продуктами.
- Ты извини, - сказала она, - но ваш уезд с Мариной в Париж сильно меня расстроил, ну а тут подвернулся этот человек. Он холостой и вроде мужик порядочный, если не врет, хотя и верить вашему брату уже зарекалась.
 Я отдал ей сувениры, что привёз из Парижа, пожелал всех благ на том и расстались.
 И решил я отвлечься от всех последних передряг и заняться хозяйственными делами, а в свободное время рисованием. Но  мысли о Марине всё равно  не отпускали, отвлекали на поиск разных вариантов, как бы встретиться с ней и завлечь к себе в гости. Раз позвонил, спросил, как жизнь, как дела, почувствовал её напряжение, и предложить встретиться не решился.
 А через пару дней звонок, смотрю – Марина. После привет, как дела, говорит:
- Слушай, ты не свозишь меня во дворец Александра? Позвонили и сказали, деньги могу забрать и  картины, что  остались от распродажи. Если, конечно, ты не занят.
- Для тебя я всегда свободен, где и когда встретимся?
- Подъезжай сюда, а я на угол к скверику выйду.
- Хорошо, минут через пятнадцать буду.
 Я завел машину и помчался, ехал и ликовал, а увидел, так душа прямо запела, чего признаться, я от неё и не ожидал, но виду  старался не подавать.
 Марина села, поздоровалась, заулыбалась, спросила, как я поживаю, сказала, что из пятнадцати картин продали девять - и вот надо забрать деньги и оставшиеся шесть картин.
 
   Во дворец мы зашли со служебного входа, я забрал картины, а Марина деньги. Сложив картины в багажник, предложил прогуляться. Она согласилась. Обойдя  дворец, мы углубились в лес.
  Шли, но было такое ощущение, что между нами вот-вот проскочит разряд, настолько было наэлектризовано   пространство рядом с нами. Чувствовала это и Марина -  чуть приотстав, она шла, смотрела себе под ноги.
  Желание обнять её стало невыносимым и, не сдержавшись, я развернулся,  Марина налетела на меня, я увидел перед собой её удивлённые глаза, и в ту же секунду она оказалась в моих объятиях.
  Несколько мгновений  Марина напряженно стояла, уткнувшись мне в плечо, а потом податливо обмякла. Я  прижал её к себе и стал целовать.
  А потом мы занимались любовью с таким неистовством и азартом, точно не  делали это, как минимум год, хотя прошло всего чуть больше недели. Молча, прячась за огромное дерево и заботясь лишь о том, чтобы наши стоны остались в нас, мы тискали друг друга, целовались и осваивали на ходу способы удовлетворения, соответственно месту и условиям.
  К машине возвращались  молча, и ехали - не проронив ни слова. Да и не нужны были слова, они ничего не значили. Мы любили друг друга, и это было очевидно для обоих, а всё остальное было  лишним.
 Возле дома, когда я открыл багажник, Марина сказала:
- Выбери любую картину, а я подпишу тебе на память.
Я посмотрел,  вспомнил, что она говорила о новых красках в картинах, когда влюбилась в меня, и сказал:
- Лучше ты сама выбери что-нибудь из последних работ, где у тебя, как говорила, появились новые краски и ощущения. Она поняла,  о чем речь,  сказала:
- Хорошо,  сделаю!
- А из этих картин я куплю у тебя две - одну  для нашего отеля и одну, как обещал, для музея в России.
- Молодец, не забыл, выбирай!
И я выбрал, заплатил, сколько сказала, и мы расстались без лишних слов, лишь улыбнувшись друг другу на прощание.
Дня через три она позвонила, сказала, что картина, обещанная мне в подарок готова, и я могу её забрать.
- Может, сама занесёшь, - предложил я, - а за одно, посмотришь, как я живу. Ты ведь у меня ни разу не была.
Она помолчала, потом сказала:
- Хорошо, только не сегодня, я потом позвоню.
А через день перезвонила и  пришла.
Перед её приходом я заглянул в кафе при нашем  отеле, купил шампанское, фрукты и шоколад. Накрыл столик у дивана. Она зашла, виновато улыбнулась, осмотрелась.
 - А у тебя  приятно: чистенько, светло, современно.- Увидев шампанское и сладости, сказала, - Приготовился по полной программе.
- Ну не совсем по полной, но приготовился.
 Марина показала картину, что принесла. Сюжет был из тех, что мне больше всего по душе – набережная и две чеховские дамы прогуливаются у моря. Только вот краски действительно были другие, и от этого картина стала еще более выразительной, о чем я и сказал Марине.
- А ты начинаешь разбираться в живописи. Спасибо. Мне тоже такой цвет больше нравится.
 Мы выпили, поели фруктов, шоколада и быстренько перебрались на  кровать, где и продолжилось наше горячее общение, и это было лучшее, что может быть в таких отношениях.
  А потом еще выпили шампанского, лежали и говорили. Марина сказала, что  муж с сыном на экскурсии, а в её программе  подъём  на гору Ай-Петри, так что до вечера их не будет. Сказала  и о том, что секс у них с мужем неважный, хуже даже, чем  был раньше, хотя он и старается.
- Возможно, у тебя ожидания поменялись и стали более завышенными, узнала об этом кое-что еще и требуешь подобного и от него? – сказал я.
- Да нет, ничего я от него не требую, довольствуюсь тем, что получаю. Просто нет душевности, как у нас с тобой. Но и подобное, как сейчас между нами, долго не может продолжаться. Я после нашей встречи в лесу не могла ему в глаза смотреть.
- Это же хорошо! Значит, у тебя еще  есть совесть.
- Но, ты знаешь, она меня не очень мучает, раз я сюда сама пришла. Не могу ничего с собой поделать, хожу, рисую, делаю что-нибудь по квартире, а в голове одно - ищу повод позвонить тебе и встретиться.
- Не поверишь, но и у меня тоже самое - один в один!
- А мы ведь с моим супругом  в первый день говорили об этом. Я сказала, что у меня есть мужчина, который мне нравится. А он говорит, ничего, у меня тоже были подружки, которые мне  нравились, а теперь хочу снова тебе понравиться.
 Я вижу, что ты стала другая и такая ты мне очень нравишься. Я, говорит, всегда хотел, чтобы ты была такой, как сейчас, но ты не менялась, может это  и повлияло на наш разрыв. В общем, на меня стрелки перевел.
 А я ему сказала, что это заслуга человека, с которым я встречалась. А он, говорит, и прекрасно, передай ему от меня привет и спасибо. Так что передаю.
 А еще говорит, я тебя не тороплю и всё понимаю, но ради сына можно и постараться, видишь, как ребёнок радуется, что мы вместе. А сын действительно радуется, смотрю на него, и слезы на глаза наворачиваются.
 И тут муж прав – надо стараться, но и на себя уж совсем наплевать не хочется. Вот и думаю, что лучше - я сама для себя, или мой сын. – Она помолчала.
- А вообще интересный расклад получается, то у тебя было две женщины, а теперь у меня два мужика.
- Ну и как ты себя чувствуешь?
- Да как, я же тебе рассказываю как, пока мало приятного. Кстати,  у Аллочки тоже еще один мужик появился.
- Знаю, встречался с ней, зашел, а она сделала мне «от винта», так что  у неё пока один мужик.
- И, что, расстроился?
- Да нет, всё нормально.

Это ещё одна глава из романа "Однажды  в ЯЛТЕ", а полностью он представлен на электронных площадках ЛИТРЕС, так что заходите, не пожалеете. По мнению тех, кто его читал - роман получился, в нём много моря, любви самой разной, всевозможных приключений, как детективных, так и бытовых. Да и сделан он по принципу киношного боевика, когда "камера" не останавливается, а всё время в движении.