Метаморфозы 7

Летний дождь бывает задумчивым и весёлым. Иногда его белые пушистые капли молодят старые здания прекрасного Петербурга, но чаще они вынуждают лишь осыпаться и без того неустойчивый цемент истории. Розовый кирпич противостоит ветрам и дождям долгими затяжными вечерами, и лишь один полусумасшедший филолог ещё ищет неведомое слово, оставшееся от такого же полусумасшедшего словописца, греха ради поместившего нечто невыговаримаемое в щели 2 на 4 см.

Птицы любят нежится накануне полного отсутствия солнца. Откуда им ведомо заранее знать что готовит день грядущий? Весь мир есть одна математика. Все числа подчинены строгой прогрессии и регрессии. Когда ниточками управляет не знающий формулы и формулировки, а тонкий ценитель красоты и совершенства, ему открываются прекрасные нюансы, из которых состоит воздух и земля. Эта красота и это совершенство транслирует беспрерывно самих себя как живущая материя. Бог открывается в целом через столкновение "вперёд" и "назад", и молния, искра, озарение провозглашает знание.

Цыганская гитара не имеет струн, она поёт душой своего акомпанемента. Небо не имеет начала и конца, костёр никогда не гаснет, лошади никогда не спят. И только самая нежная и счастливая улыбка у цыганских детей. Гонимых ветром днём и согреваемых неведомо каких теплом посреди всего мироздания.

Киев особенно притягателен в закате. Но это для путешественников и праздных ротозеев. Для настоящего киевлянина, могущего называться так только по призванию, Киев открывает своё совершество исключительно между 5.38 и 7.18. Цифры это не росчерки пера над договором дружбы и добрососедства, цифры это число стуков сердца, смотрящего в киевское окно, где киевское небо сливается с киевской памятью. На закате спамять фотогенична, а на рассвет напоена вечностью.