Чёрный Кот. Часть 3

Часть 3.

«Помощь? Такие, как я – в ней не нуждаются!»

 Я проснулся от жуткого сна, который считался для меня самым ненавистным из всех. Всё-таки те сновидения, что связаны с прошлым – самые эмоциональные и приставучие. Особенно, когда воспоминание, что снится – первое в твоей жизни, что помнишь.

 Всё тело ныло от неудобной позы, в которой я нахожусь неизвестно сколько, и, что более важно, где именно? Окончательно проснувшись, мой взгляд первым делом уставился на решётки, окружающие меня со всех сторон. Маленькая, тюремная комнатка для животных означала одно - я в приюте. Место, в котором тебя выбираю, либо усыпляют. Среди моих знакомых встречалось немало тех, кто находился здесь, на каторге. Рассказывая о том, как на их же глазах уводили сородичей, и те больше не возвращались, и никто их не видел.

 «Похоже, на этом и закончится моя обычная жизнь…Признаться, довольно скучный конец. Даже стыдно за себя до жути!»

 Я не собирался искать выход. Ведь найти его было негде! Повсюду решётки, железный пол и тишина. Она пугала сильнее криков о помощи. Где другие обитатели!? Никто не разговаривал, не ходил, даже дыхания не было слышно. Лишь стук своего сердца в этой комнате мне удавалось слышать отчётливо. Наконец решив встать, я медленно стал разгуливать по камере из стороны в сторону, надеясь обнаружить хоть кого-то живого в других «комнатушках». Каково же было моё удивление, когда я обнаружил около десяти заполненных камер. В каждой из которых было по одному животному. 

 Они лежали неподвижно, будто уже ушли в мир иной, и дальнейшая жизнь на планете для них не имела никакого интереса.

 Впервые за всё время, проведённое осознано в этом месте, мне стало страшно. Я не желал повторить их судьбу. Нет, я просто на просто не желал, чтобы моё тело, как и тела этих бедолаг, лежало, продолжая гнить. Да, это ждёт каждого. Однако лучше погибнуть в том месте, которое ты считаешь домом, нежели в плену у врагов.

 Я скрёб лапами по железному полу, понимая, что толку в моих действиях нет. Кусал зубами решётку, не поддающуюся стараниям.
 Увлечённый процессом, я даже не заметил, как в одной из клеток послышался шорох.

 - И не лень тебе дурью маяться?
 Голос донёсся из клетки слева от моей. Я не мог увидеть того, кто там сидит, но зато голос рядом взбодрил меня, сразу же заставив поверить в хорошее.

 - Ты из диких? – Задал незнакомец второй вопрос.
 Его тон: ровный, спокойный, без каких-либо признаков паники и страха от происходящего, выбивал меня из колеи. «Должно быть, он много чего повидал в жизни. Явно не из домашних».

 - Я что, со стеной разговариваю, что ли? Или немой?

 - Я из уличных…, - старался выдавить из себя такой же голос, полный спокойствия. Однако вышло неудачно.

 - О-о-о, так ты из наших…, впрочем, раз уж ты из диких, так чего голос дрожит? Был бы ты из трусливых, помер ещё котёнком. Так почему «это» выбило из колеи?

 - Я впервые здесь.

 - Мы все здесь впервой. И держимся как-то, - добавил голос с интонацией упрёка в мою сторону.

 - Справляетесь? Да они же все мертвы! – вспылил я, готовый разорвать на куски этого нахала. – «Если бы не клетка…».

 - А с чего ты взял, что они мертвы? Просто спят. Что им ещё делать, кроме как встречать смерть с гордо поднятой головой?

 В его словах была истина. Я сам понимал, что веду себя как последний трус, не справляющийся с собственными эмоциями. Погоня, страшный сон из детства, каторга, так ещё и незнакомец, выставляющий дураком – как я посмел ослабить бдительность!? Если бы не моя слабость, то я бы не очутился здесь, запертый в клетке, боясь смерти. Как такое может быть? Я? И боюсь подобного? Никогда бы не поверил. Смерть для меня – радость, что все мучения позади. Может быть, я боюсь, что, умерев, смогу пропустить что-то важное? Кто знает?

 - Сколько вы тут сидите? – спросил я, в надежде услышать, что тот уже давно и знает всё об этом месте.

 - Я тут самый долгожитель, скажем так. Уже три недели, как мучаюсь от скуки, в тишине, без дела. Здесь мало кто разговаривает. Предпочитают большее время спать или размышлять о своём.

 - Может быть, они вспоминают свою жизнь, - предположил я, так как сам это бы сделал сейчас, если бы неожиданный собеседник.

 - Возможно, - без какого-либо энтузиазма произнёс кот, - Мне не особо интересно, что у них в голове.

 - А вы, сами, о чём думаете? – задал вопрос я, готовясь к ответу: «Не твоё дело», так как весь разговор шёл именно к этому.

 - Ни о чём. Я ни о чём не думаю. Смотрю на стенку и жду.

 - Чего? – испугался я.

 - Смерти, чего же ещё. – Усмехнулся кот, словно сказал какую-то нелепую шутку, ничего не значащую сейчас. Только, если бы это было действительно шуткой, а всё происходящее лишь плохим сном. – И тебе советую расслабиться. Здесь скучно. Не надейся, что я буду тебя как-то подбадривать или слушать твоё нытьё. У нас так не принято. Впрочем, ты сам это прекрасно знаешь. Такие уж мы – бродяги бессердечные!   


***

 Шли дни. Первый, второй, третий…дальше уже перестал считать. За всё время в этом месте, из одиннадцати собратьев нас осталось семеро.

 Попав сюда, я собственными глазами увидел, как именно исчезают без следа. Люди в белых халатах и масках на лицах. Каждый день, когда за окном уже начинает вставать утреннее солнце, они входят в комнату, выбирая, кто будет следующим. Многие из котов и не прожили суток в клетке, как их посетила смерть в белом. Это могло значить одно – им плевать кого и когда забирать. Тот, кто попадался на глаза, оказывался новой жертвой.

 Долгожителем и главным молчуном по сей день оставался мой сосед за стенкой. Иногда мне кажется, что его уже нет в живых. Так как из его клетки не исходит и малейшего шороха. Если бы люди не открывали его клетку чтобы дать еды, то я бы подумал, что соседа у меня и нет давно. Либо скончался, либо он являлся плодом моего воображения, разыгравшегося из-за сильного стресса.

 За всё время, проведённое в тюрьме, я успел вспомнить всю свою жизнь. Не полностью, конечно, но те воспоминания, что оказали сильное впечатление: яркие и весёлые будучи котёнком, или, наоборот, полные серости и грусти уже взрослым котом.

 Одна фраза, сказанная моим отцом много лет назад, заставляла злиться ещё сильнее, чем прежде, из-за своих действий: «И снова я тебя поймал! Позволяй ловить себя только мне, но никому другому. Иначе умру со стыда я. Тот, кто тебя всему учил». Зачем…зачем ты это сказал мне тогда? Если бы ни эта фраза, то мне не было бы сейчас так тяжело. Ты обещал, что стыдно будет тебе. Однако, как раз тебе, сейчас и спокойней всего. А мне, как твоему ученику, противно от себя самого.

 Я жил с этой мыслью изо дня в день, не отпускающей ни на минуту. Даже во сне мне удавалось слышать слова учителя со всех сторон, забивающих меня в угол.


 Честно признаться, я бы так и умер от страха и печали, не дождавшись «смерти в белом», если бы не случай.
 

 Утро, отличавшееся от других деньков на каторге заливистым детским смехом. До этого момента, в приюте не было ни одного намёка на веселье. Смех был человеческий, детский, девчачий.  Звук шагов за дверью приближался, заставляя напрячься. «Кто следующий? Может быть я? Пожалуйста, пусть это всё кончится!» впервые в своей жизни я обратился к человеческому Богу. Я не интересуюсь верой, однако жизнь часто заставляет поверить в то, что кто-то тебя слышит и может помочь. Побрякивание ключей, вытаскиваемых из кармана халата, щёлканье в двери, смерть была на подходе. Дверь открылась. Первым делом, что мне удалось увидеть, не врача, спокойно вышагивающего по комнате, а резво бегающую со звонким смехом девочку в чёрном платье, напоминающем школьную форму с белым воротником на тонкой шее. Она подбегала к каждой клетке, заглядывая во внутрь всё повторяя: «Какие лапочки! Ах, ну что за милашки!» её светло-русые длинные волосы до самой талии развивались в разные стороны. За ней, уже более взрослый человек (скорее всего её отец) в строгом костюме, поверх которого было пальто каштанового цвета, вошёл со строгим лицом. Озираясь по сторонам, он спросил мужчину в белом халате: «И всё же, вы уверены, что они не заразны?»

 «От тебя больше вероятности что-то подцепить!» Как печально, что людям не понять, что я говорю.

 Трое людей, абсолютно разные как внешне, так и по характеру, стояли посередине комнаты. Вдруг, русая девочка глянула в мою сторону. На тот момент, я как раз приблизился вплотную к решётке, сам этого не заметив. Глупое любопытство вновь меня подвело.

 Карие глаза ребёнка, и без того сверкающие от счастья, расширились и заблестели, увидев меня.

 - Папа! Папа! Смотри-смотри, какой красивый котик! Давай его возьмём собой.

 Она так близко подставила своё лицо моей мордашке, что от ужаса я отпрянул в самый угол клетки с бешено колотящимся сердцем.

 - Милая, нельзя же так громко и резко…только глянь, как ты его напугала, - заботливым тоном произнёс мужчина. - Это же мальчик?  - глянул тот на доктора.

 - Да, но он уличный, клички нет, как и прививок. Может быть, вам лучше посмотреть кого-нибудь другого? – было видно, как врач не желал меня отпускать.

 «Что, если я должен был быть сегодня следующим!?»

 - Что ж, раз уж он тебе приглянулся, так давай возьмём его, - отец девочки посмотрел на доктора, указывая взглядом, что делать дальше.

 От всего увиденного, сам не зная от чего конкретно, я почувствовал, что совсем не хочу уходить. Нет, почему-то уход для меня значил, что я предаю всех тех, кто остаётся здесь на гибель. Я глянул на лица тех, кто сидел в клетках. Они не значили ничего. Лишь закрытые глаза и рты без улыбки или злобного искажения. Как бы то ни было, несмотря на то, что мне ничего не известного ни об одном из них, я чувствовал невидимую связь со всеми обречёнными.

 Решётка открылась. Большие, цепкие руки потянулись ко мне. На что я мог лишь шипеть в ответ, встав в устрашающую позу. Человек приблизился и…Цап! Что есть сил я прошёлся по его руке своими когтями так, что даже его перчатка, казавшаяся главной защитой, была проткнута, после чего выступили первые капли алой крови.

 - Проклятье! – выругался палач, грозно взглянув на меня, а потом на девочку, прячущуюся за спиной своего отца. – Умоляю вас, сэр, нет, прошу, я могу предложить вам более лучший экземпляр, нежели этот.

 Мужчина в костюме глянул на дочь, на что та лишь выкрикнула: «Нет! Мне нужен он!»

 - Что такое, Доктор Браун, не можете справиться с каким-то котёнком? – высказался отец с не скрытой усмешкой.

 Я увидел, как и без того окровавленная рука доктора сжалась в кулак от злости. Одним резким движением он схватил меня за горло, процедив сквозь зубы: «Чёртовы аристократы!» В один момент я оказался вне клетки. Меня продолжали держать, но уже не так сильно и больно, как раньше.

 - Прекращай вести себя как идиот, Барсик, - послышался знакомый голос, который я не слышал уже довольно давно.

 Впервые за всё время в этом месте, я увидел, как выглядел тот главный долгожитель и молчун: это был большой кот, с пушистой и красивой каштановой шерстью. Правого глаза не было (по шрамам можно было понять, что он его потерял при жестокой схватке), левое ухо порвано. Однако все шрамы на морде никак не делали его пугающим. Скорее наоборот, для меня он казался героем, повстречавшим все ужасы жизни.

 - Я не Барсик, - единственное, что сумела придумать моя голова в ответ.

 - Разве не видишь? Тебе был дан шанс на жизнь. В этом месте его дают немногим. Так чего упрямишься и не принимаешь помощь судьбы?

 - А как же вы!? И все остальные? Я не хочу вас оставлять. Не прощу себя! – впервые за всё время в приюте я смог говорить уверенным и свойственным мне тоном.

 Кот улыбнулся (что-то в этой улыбке подсказывало мне, что он полностью смирился с уготованной судьбой).

 - Я живу на этом свете уже довольно долго. По крайней мере, мне так кажется, - начал он медленно, как и в предыдущий и самый первый наш с ним разговор. – Я видел то, чего не удалось повидать тебе. Я попробовал на собственной шкуре, что значит быть другом, врагом, героем и злодеем. Уверен, ты ещё не успел вкусить истинное счастье и действительно тяжёлую потерю, как смерть близкого. Ты бывал в соседнем городе? А ведь он так прекрасен! Вроде бы и похож на наш, но атмосфера и жители ни те. Привязывался ли ты к человеку хоть на время так, что уходить (а тебе придётся это сделать) тяжело до дикой боли в сердце? Нет? Тогда чего колеблешься? Думаешь, будет возможность в другой жизни? А ты не думал о том, что второй жизни больше не будет? Тоже нет? Тогда я сказу тебе ещё раз – ты дурак! Действуй сейчас, пока жизнь к тебе благосклонна и дарит новые возможности. Даже то, что тебе «посчастливилось» попасть в это место, относится к ещё одной подаче от судьбы. Дав возможность обдумать всё произошедшее в жизни. Уверен, много лет спустя, ты меня поймёшь. Может быть, ты даже будешь для кого-то единственным спасением! – он разрешил себе передохнуть, перед этим дав лёгким большую порцию воздуха, чтобы подвести итог. – Поэтому, несмотря ни на что, иди и не оглядывайся назад. А мы будем смотреть вслед, молясь кому только можно. Мы ведь бродяги! Только на это и способны!

 Всю речь, что произнёс, мой герой заключил смехом, полным скрываемой грусти. Тебе ведь тоже хотелось жить…

 - Спасибо, учитель, - произнеся эти два слова, я таким образом показал своё уважение к нему. Такое говорят далеко не каждому, уж поверьте.

 Из одной клетки, меня сгребли в другую, но уже ту, что можно переносить. Посадили в багажник чёрной машины, со словами: «В добрый путь!» и двинулись с места. Я глядел в окошко багажника и понимал, что больше я не увижу никого из тех, с кем судьба распорядилась меня встретить в приюте. Почему-то уже тогда, уезжая, я думал о них, как о мёртвых.

 «Пожалуйста, живи…» - повторял про себя фразу о своём учителе. Однако в то же время понимал, что больше мне с ним не встретиться. Не увидеть его единственного, но полного доброты глаза, ни красивой, длинной шерсти (о которой я по сей день мечтаю). На тот момент я осознал, что действительно один.