за-да-ча

Дальний край поляны был в тени. «Надо бы прилечь, отдохнуть» - пронеслось в голове, но утренние мысли не отпускали. Работа, деньги, квартира и снова работа, деньги, точнее, их нехватка, квартира. Жена пилит, теща смотрит косо, дочь не слушает. Раньше ходить за грибами было в удовольствие. Ходишь, смотришь по сторонам, собираешь белые, красные, лисички, а подберёзовики или сыроежки и не срываешь. Мухоморы загляденье были, глаз не оторвать. Краше не было. Стояли, как знали красоту свою. Не прятались, как боровики или грузди какие. И ведь никто их не обижал, не рвал понапрасну и уж тем более сапогом либо палкой не бил.
Отвлёкся малость от мыслей Дмитрий Иванович. В свои сорок четыре Дмитрий Иванович состояния не нажил, с семьёй – женой и дочкой – жил в тёщиной квартире, куда она на правах хозяйки наезжала внезапно с дачи без предупреждения и регулярности. Привозила картошку, которую не спрашивая пожелания готовила на первое, второе, а будь ее воля и на третье вместо чая, ах да! Пирожки с картошкой и луком к чаю были. Придирчиво контролировала поедание её кулинарных изысков на все приёмы пищи дня, два – три, после чего подрывалась и ко всеобщей радости удалялась на дачу, оставляя свои кулинарные изыски. Всё это с молчаливого согласия утилизировалось дочкой, минуя мусорное ведро, на ближайшей мусорке. Пожалуй, это было единственное, что делалось в согласии в семье.
Дмитрий Иванович, дойдя до тенистого края поляны, снял дождевик, свернул его на изнанку и положил на мох. Подушка готова. Оглядевшись, лёг, сладко, до хруста, накопившегося в суставах, потянулся. Уже лёжа, нога об ногу стянул с ног растоптанные кроссовки. А ведь покупал – бегать, да так и не собрался. Глядя в небо, сквозь еловые редкие ветки, Дмитрий Иванович заметил, что моргает реже, веки тяжелеют и уже хотел зевнуть, но побоялся проглотить мошку, назойливо зажужжавшую у лица.
- Вёдро стоит. Иди уже погуляй - внезапно проговорила бабушка, сев на плечо и сложила прозрачные крылья, – давай, не спи, внучек! Вон грибов сколько. На, попробуй.
Мохнатая лапка оказалась довольно длинной, словно телескопическая антенна, она протянулась от мушиного бабушкина туловища в сторону красноголовика. Гриб оторвался с хвойным шуршанием и оказался уже перед глазами.
- Попить бы, кажется голову напекло, - промелькнула мысль.
- Так, что же ты молчишь, глупенький, попей, – бабушкина лапка протягивала гриб, но это уже был другой, хоть и красный гриб. У этого шляпка была вогнутой и в образовавшейся чаше была маслянистая жидкость.  - Пей! – буквально приказала она.
- Так это же ядовитый,,, - хотел было возразить Дмитрий Иванович. Чем тут же воспользовалась бабушка, влив в открытый на слове «ядовитый» рот содержимое шляпки. Тепло разлилось по языку, начало кисло сводить скулы, будто кто-то сжимал скулы пальцами, закололо в пальцах рук, а потом и ног. «Хо – ро – шо. Как хорошо!» - пульсировало в висках.
Бабушка смотрела на внука одним глазом, моргая огромными ресницами, потом отстранилась и Дмитрий Иванович увидел и второй глаз на лосиной морде. Губы тянулись к его лицу, из приоткрытого рта потянулась струйка слюны, но животное втянуло её обратно. Напряглись ноздри, задрожали губы, голова отпрянула. Боковым зрением было видно, как животное втягивает ртом гриб за грибом, три, пять, семь,,,
Треск сучьев дал понять, что бабушка умчалась прочь. «Бабушка лось? Она же была мухой! Что она говорила про грибы?» - мысли путались, во рту был привкус тёщиных пирогов. – «Что она в них кладёт? Больше их не ем».
Нижние ветки были толстые, выдерживали Дмитрия Ивановича, не прогибаясь. Такие же были на бабушкиных похоронах. Раньше от парадного подъезда до конца улицы, пока несли гроб, дорогу усыпали такими ветками. «Так бабушка жива? Надо залезть выше и посмотреть куда она побежала». Ветки становились тоньше. Когда дочь была маленькая, а елку в комнате было не поставить, у метро можно было купить пару таких веток или поменять на бутылку пива «Балтика 9». Всё выше, а ветки ещё тоньше,,, но бабушки не видно. В детстве, классе в пятом-шестом, денег на покупку клюшек не было. Но на новогодних каникулах уже можно было найти выброшенные с остатками мишуры елки, из которых, очистив от веток, загнув и связав веревкой кончик, можно было сделать клюшку и играть в хоккей. Уже верхушка елки. Почему иголки осыпаются? Солнце сушит верхушку. Совсем маленьким, Дмитрий Иванович, ползая по ковру на четвереньках, собирал иголки и грузил их в кузов пластмассового самосвала. Потом на четвереньках катил игрушку на кухню, где стоял титан – дровяной водогрей. Там можно было сжигать мелкий сухой мусор, и даже пистоны, которые раскручивались и стреляли, разбрасывая искры, и вот эти колкие осыпавшиеся елочные иголки.
«Как они впились в щеку!» - Дмитрий Иванович хотел попросить почесать щеку бабушку, как в детстве просил почесать спинку перед сном, но вовремя вспомнил, что теперь его бабушка – лось и у неё копыта. Он разжал ладони, сжимающие ствол ели, чтобы растереть лицо и понял, что падает, сбивая мелкие сучья и царапаясь, но надеясь на мягкую подушку из свёрнутого дождевика и мха, их которых он смастерил изголовье, укладываясь на отдых. От страха зашлось сердце и перехватило дыхание. Раньше такое было два раза. Первый, когда полными лёгкими сделал затяжку кубинской сигарой и второй, когда упал, катаясь на горных лыжах.
- А-А-А-А-А-А-А-а-а-а-а-а-а-а-а, - сам себя испугал криком Дмитрий Иванович. Он нашел себя лежащим на подушке из дождевика. По щеке ползали муравьи, видно хорошо покусали, щека горела. Во рту всё спеклось от жары. Рядом, буквально в метре стоял мухомор с поднятыми краями шляпки, и будто чаша с вином, манил своим содержимым.
- Пора завязывать с прогулками по лесу. Куплю дачу, буду морковь сажать. На что купить? Тёща не! Денег не даст. Своих нет. Может в аренду взять? Или в финансовый лизинг? Надо будет на курс «Экономическая культура» записаться. В Политехе, - Дмитрий Иванович проговорил всё это склонившись над смартфоном, решая задачу:
Стоимость дачи – 666 тыс руб
Срок лизинга – 1о лет,,,
продолжение следует