Осень, тайга, одиночество

«День осенний тихо убывает.
Ветер ноября мне губы сушит.
Мелких чувств на свете не бывает.
Мелкими бывают только души…»

  …И главное, по осени обостряется чувство одиночества, которое в обычное время бывает едва ощутимо, хотя всегда присутствует. Сейчас меня одолевает постоянное ощущение заброшенности, хотя нельзя сказать, что меня пугает или угнетает состояние одиночества, далеко нет.
  Сознаю уже давно, что к этому чувству, отношение должно быть, как к явлению неизбежному. Но бывает забываю о том, что жизнь конечна и гибель человека очень часто случайна и зачастую нелепа.
Осенью, когда схлынет летняя суета, каждый думающий человек обязательно стоит перед проблемой подведения некоторых итогов.
  К тому же сегодня, я буквально остался один.
  Ребята - гидрогеологи уехали на попутных машинах в Нижнеангарск, и в округе наступила осенняя тишина, изредка нарушаемая лаем моих голосистых собак.
Для них, как и для меня, наступили райские дни: еще достаточно тепло, но уже нет мошки, которая летом нудит у лица, не давая людям да и животным расслабиться.
Причину существования этого "онтологического" зла в природе невозможно объяснить через рациональные аргументы – часто спрашиваю себя, для чего на земле существуют эти кровососущие и отвечаю -  один бог знает?!
 
  Через несколько дней, лес вокруг сейсмостанции, побитый ночным морозцем, стал необыкновенно нарядного золотого цвета, и склоны окружающие мой домик тоже покрылись пожухлым золотом -  лиственница, отгуляв свой летний праздник, готовясь к зиме, собралась сбросить хвою и предстать перед трескучими морозами голой и одинокой.
Днем температура не поднимается выше +15, ну а по ночам и ближе к утру моросит холодный мелкий дождь.

  ...Котенку Тимошке сегодня исполнилось три месяца. Он уже большой (по размерам) и дикий, по - прежнему сосет мамкино молоко, а Муся, переполняясь родительской гордостью довольно мурлычет, слушая аппетитное Тимошкино чмоканье...
  Собаки вчера весь вечер беспокоились и лаяли в темноту, вверх по течению Курумкана.
  Сегодня утром, на всякий случай взяв ружье, пошел вверх по берегу и метрах в двухстах от избушки, увидел на тропинке идущей по берегу реки помет медведя. Но Пестря в это время, вместо медведя выследил и облаял белку - нет смысла на него сердится – он ещё молод и глуп!

  Аппаратура барахлит вот уже третий день и я никак не могу найти причину, хотя кажется все сделал: и подшипники вала и шестеренки часового механизма промыл и смазал, и прижимную планку протер и посмотрел, и ось барабана почистил - все напрасно.
  К тому же, третий день болят зубы, чего со мной отродясь не бывало. Я думаю, что от недостатка витаминов и потому, усердно жую чеснок. Спать ложусь в десятом часу вечера и встаю в половине шестого утра. Такой распорядок дня меня устраивает.

  Живу один и потому, мне немного надо: топлю печку один раз в день, а кашу себе и похлебку собакам, варю один раз в два дня.
  К вечеру поднялся сильный ветер, принес черные тучи и пошел крупный частый дождь с грозой, молниями и трескучими раскатами грома. А ведь уже одиннадцатое сентября и на вершинах хребта видны снежные шапки.
Вчера Рика ближе к вечеру сильно нервничала, то и дело вылезала из под крыльца, и уставившись в вершину распадка лаяла испуганно с подвыванием – наверное медведь там шатается, но ближе к избушки подойти боится!

  Сегодня пошел прогуляться и в ста метрах от дома, рядом с тропинкой, увидел свежие покопки медведя и подумал, что вглядись я пристальней вчера вечером в чащу леса, может быть и увидел бы "хозяина".
   
  Вчера утром ходил в лес.
  Проснулся в четыре часа утра, не спеша встал, помылся, поел холодного супу и собравшись, отправился ровно в пять. Только - только начало светлеть и на улице, откуда - то сверху, из темноты, упали первые снежинки.
  Я колебался: идти - не идти и все - таки пошел, - ведь недаром я встал в такую рань и сломал свой режим, за которым стараюсь следить.
  Пустившись в путь, имея впереди возможность снегопада, я совершил сразу две ошибки: надел вместо резиновых сапог кирзовые и не взял на руки ни варежек, ни даже верхонок. Об этом впоследствии сильно жалел и ругал себя последними словами...

  Перейдя дорогу ведущую на Муйский перевал, вошел в один из ближних распадков и немного пройдя по нему, стал подниматься на хребтик.
  Рассвело, но небо закрывали низкие серые тучи и пробрасывал редкий снежок.
Собаки вспугнули выводок рябчиков и гавкнув пару раз на них, убежали дальше, а я остановился, долго рассматривал рябчика в бинокль: он вылетел из кустов, сел на горелую лесину и не улетая следил за мной, тревожно вытягивая шею поворачивался на ветке и тренькал мне вослед.
  Наконец, я взобрался на самый верх горы и оттуда открылся чудный вид: кругом, насколько хватало глаз, разбросаны вершины скалистых гор запорошённые снегом.
  И на горных склонах, червленое золото пожухлой хвои лиственниц, спокойно и мягко соседствовало с червлёным серебром каменистых осыпей покрытых снегом!
  Заросли лиственниц клиньями врезались в каменистые склоны и взбирались по распадкам почти к вершинам.
  Золото лиственничных рощ, подчеркивалось нейтральностью темной зелени кедрового стланика, который составлял следующий уровень горной растительности.
  Вспомнился предыдущий вечер, когда солнце, нависшее над хребтом, посылало прозрачное золото осенних лучей в долину, "посыпая" им золотистые лиственничные леса - получался красивый, необычный и редкий оттенок - золото на золоте...

  Чем выше я поднимался по гребню, тем более величественный вид открывался: внизу подо мной лежали таёжные поселки, бежали речки, реки и ключи - их течение ревниво укрывала тайга - воздух на вершине, что ни говори, чище и прозрачнее чем в долине.
  ...Время подошло к восьми часам, и снег разошелся гуще, видимость уменьшилась до полукилометра, собаки устали гоняясь за куропатками, которые подпускали нас совсем близко.
  А куропач, гортанно ругая собак, летал почти по кругу.

  Идти дальше не было смысла, да и время поджимало - поэтому повернул к дому.
  Здесь я совершил третью ошибку - стал спускаться в долину ручья, вместо того, чтобы идти назад по чистым вершинам.
  Итог: я продирался через, мягко говоря мало проходимые заросли стланика, ко всему еще засыпанные снегом и ежеминутно рисковал не только сломать ружье, которое цеплялось за сучки и ветки, но и голову. А ещё мог выколоть глаза, соскальзывая в кирзовых сапогах по стволам, или по предательски запорошенным, замаскированным камням. Руки мерзли, разбухли и не подчинялись командам. Ноги промокли, ружье якорем цеплялось за что попало и болталось за спиной, больно колотя по бокам...
  Ну и ругался же я!

  Наконец, спустился к ручью, но идти вдоль ручья, хотя и вниз, тоже было чуть только легче, чем вверх. Заросли и колодник через двадцать-тридцать метров прижимались к воде. Переходя в который раз ручей, неловко оступившись булькнул в яму вымытую в грунте быстрым потоком и черпнул сапогом воды...

  Когда я вышел к дороге, вид у меня был жалкий!
  Одежда промокла насквозь, сапоги разбухли напитав воду и хлябали, на ничего не чувствующих замерзших ногах. Руки покраснели и не хотели, а точнее не могли расстегнуть пуговицы на стёганке; ружье, мокрое и залеплено хвоей и листьями.
  Я почти бегом бежал к дому!
И тут распогодилось, выглянуло солнце, хотя теплее мне не стало.
  Войдя внутрь сейсмостанции сбросил мокрую одежду и сапоги, переоделся и хромая, вперевалку заковылял к горячему источнику; там мигом скинул одежду и погрузился в горячее блаженство - ноги и руки приятно покалывало...
  Прошло десять минут и сырое морозное утро забыто. Пуская пузыри, я любовался причудливыми линиями на дне, созданные ясным солнцем, преломившимся в прозрачной воде!


                2000 – 2022- ой год. Лондон. Владимир Кабаков

Остальные произведения автора можно посмотреть на сайте:www.russian-albion.com  или на страницах журнала “Что есть Истина?»:www.russian-albion.com¬