Несломленный. Глава восьмая

 
 
Скопом навалившиеся события  изрядно измотали всех. Следуя девизу  «сон  - лучшее лекарство», парни с богатырским размахом проспали до обеда. Включив телевизор, Фил, по привычке, решил  ознакомиться с текущей подборкой   новостей.    
         - Нет, ну ты посмотри! – возбуждённо произнёс он, указывая  на экран.
         - Чего ты такую панику поднял, – с недоумением спросил Кир, спросонья протирая глаза, - конец света  что ли?
         И тут же замер в полной неподвижности.  Шёл репортаж о том, как спецслужбы провели успешную операцию по разгрому отряда из «школы смертниц» в горах на юго-востоке Чечни.


«Её выпускницы, - сообщал репортёр,  - устраивали кровавые фейерверки по всей стране. Попавшие в плен «школьницы» подтвердили, что на базе, местоположение которой так до сих пор и не установлено, одновременно   обучается около тридцати «сестёр» в возрасте от тринадцати до двадцати пяти лет».    
        «Идейных» учениц, - пояснял  комментатор, - из числа вдов погибших боевиков   немного. В основном туда попадают не по своей воле, а особо ценятся девушки славянской внешности».   «Их завлекают обманом или похищают, - цитировал он несостоявшихся шахидок, - а назад уже не вырваться». 
         Крупным планом были показаны  лица убитых террористок. Некоторые из них выглядели как типичные славянки. 



  -  Вот, суки, что делают, - с возмущением произнёс Ден, - а если такая школа не одна? Расползутся по всей стране как тараканы. Где скопление народа, там живую бомбу и приводи в действие. Ей даже воли не надо на самоподрыв. Сигналом с мобильника издалека  взорвут бомбу в любой миг. Дёшево и эффективно.
- Да, - задумчиво ответил  Фил, - надо, парни, держать ухо востро. Хорошо, когда ты взрываешь, а вот когда тебя, как-то не комильфо!
- Кстати, - гоня прочь дурные мысли, добавил он, - пора позвонить нашей «соратнице». Непорядочно получается, человек пребывает в полном неведении.  Давай, Кир, это твой сектор ответственности.
Кирилл,  не вступая в полемику о том, кто кому командир и кто за что отвечает, сразу приступил к делу.
- Клавдия Петровна! – прощебетал он ангельским голоском, едва сняли трубку. Удостоверившись, что не ошибся  номером, Кир, полностью изменив интонацию, решительно и властно произнес. -  Товарищ Игнатьева, задание выполнено. Товарищ Железняк смог вырваться из окружения. Мы выиграли схватку, но война идёт. Наше дело правое – враг будет разбит. Группа прорыва непременно поставит  перед подпольным ЦК вопрос о вынесении вам специальной благодарности! Полученные   денежные средства необходимо использовать для повышения качества питания. Ваше здоровье, это бесценное достояние партии.
В ответ он  услышал тихий возглас изумления, затем раздалось приглушённое всхлипывание и после долгой паузы:  «Спасибо». 
- Бабка так ничего и не просекла. Как учил Господь: «блаженны нищие духом», - улыбнувшись,  Кир  отключил связь. 
 ***
Едва проснувшись, Макс вернулся к  папке с  подборкой файлов.  В них содержались аналитические статьи, поднимающие тему межэтнических отношений.  Сухие цифры неумолимой статистики говорили о глубоком кризисе русского этноса. В последние десятилетия сложилось много  межнациональных браков, где одним из супругов являлся русский. И почти всегда при получении паспорта в графе национальность дети записывали себя нерусскими. Исключения составляли случаи, когда русские вступали в браки с некоторыми христианскими народами  Поволжья: мордвой, чувашами.    
«Вымрет русский народ, ну и что? – Соколов пытался мысленно поставить себя на место оппонента в споре. - Кому от этого будет хуже? Для истории это вполне привычно. Без следа исчезли   причерноморские готы, гунны, вандалы, авары. Хоть и оставив духовное, и материальное наследство, всё же перестали существовать как этносы иберы, галлы, даже римляне. Если это естественные процессы, то чем русские лучше остальных?»
 Нет,  Макс не верил ни единому слову своих противников. Потому что знал: они лгут. Есть только одна правда – правда сильного. Историю всегда пишут и переписывают победители. 
«Когда ковбои, - он вспомнил аналогию, - перестреляли индейцев и уничтожили  бизонов, большой выигрыш получили американские суслики,  иначе луговые собачки.  Особо не расплодишься, нор не нароешь, если каждая сволота норовит тебе по морде копытом заехать.  А тут благодать. Бизонов нет, так что плодись и размножайся. В строгом соответствии с установками свыше!»
«Оттого, что русские вымрут, - не сомневался Максим, - никто не  всплакнёт. Ни в Вашингтоне, ни в Пекине, ни в Эр-Рияде!»
 «Но нам-то, русским, что делать?! – Вопрошал он себя. - Ложиться на землю и ждать, когда каток миграции размажет   по её поверхности? Ну, нет, ребята, не дождётесь!»


Макс зашёл на сайт    проверить     последние поступления. Особенно много было материалов, связанных с ролью чеченской диаспоры в Москве. Выбирая наиболее яркие и значимые из них, он разделил заметки  на две тематические колонки: «За» и «Против».  Для начала Соколов   решил ознакомиться с дурными новостями.
  «Ваша смерть уже не за горами, - безапелляционно утверждал неизвестный автор, - она спустилась с гор. Какие все умные и смелые: мочить, давить, уничтожать. Кто вам испортил жизнь? Конечно же, чечен. Ах, как же, они бандиты, а мы хорошие. Так вот, зарубите себе на носу. Всё то, что вы сделали нам, мы вам воздадим в стократном размере. А взрывы в аэропортах, метро, на стадионах – это только капли в море жестокой мести. Худшее всех вас ждёт впереди. И тогда живые позавидуют мёртвым».
 Заметка   заканчивалась банальной, уже набившей оскомину фразой: «Смерть кафирам, Аллах Акбар!»
Следующее послание, наполненное злобой и ненавистью, говорило практически о том же самом: «Вы вошли в Чечню на танках, самолётах: град, смерч, и всё, кроме подводных лодок. И хотите, чтобы чеченцы воевали с вами честно. Но что значит в такой ситуации честно? Нелогично! Прежде, чем привычно нести пьяный русский бред, хоть немного подумайте. И пусть ваши старшие братья вспомнят времена, когда чеченцы служили в советской армии, и как русские чистили чеченцам сапоги. Все вы дешёвые болтуны. А чеченцы всему миру показывают, как один миллион с автоматами может эффективно воевать со ста пятьюдесятью миллионами, плюс танки, самолеты,  вертолеты, ракеты, СОБРы  – кобры и прочие бобры. Так что сосите, господа сосите! Хотя, какие вы на х… господа!»


Совершенно противоположной точки зрения придерживался автор, назвавшийся Андреем: «В моём вузе учится несколько чехов. Так вот больших дебилов найти не так-то просто: шесть на семь в уме умножить для них непосильная задача. Впрочем, как и на калькуляторе. У нас в институте есть также секция бокса, но ни один чех ещё не осмелился туда записаться.  Аварцы ходят, а чехи боятся. Это про вашу смелость. На московский чехский молодняк смотреть смешно. Про таких говорят: это ничего что у него грудь впалая, зато спина колесом! Да ещё шея цыплячья!  Не секрет, что гордые чеченские группировки давно уже гнут спины на славянские, выполняя разные мелкие поручения. Долги выбивают, дань собирают.  А про ваш коммерческий талант даже анекдот сложили».
Далее автор приводил длинный юмористический рассказ, высмеивающий скудоумие вайнахов. Максим  снисходительно   улыбнулся: каждый урод отыщет себе пару,  любой бред встретит благосклонного слушателя.  Те чеченцы,  что  встречались на его жизненном пути,  ни с какой стороны не подходили для прототипов   от начала и до конца выдуманной истории.  Автор во многом уподоблялся создателям советских военных фильмов, снятых в 1941 – 45 годах, в которых тупые, трусливые немцы в ужасе разбегались от героев-красноармейцев.
«Возможно, - подумал  Макс, - в те годы такой самообман себя и оправдывал. И многие искренне полагали, что тупоголовые трусы могли дойти до Сталинграда чисто случайно. Верит же сегодня большинство, что война, которую ведёт международный  терроризм против человечества, основывается только на деньгах. В упор не замечая того, что немало шахидов, взрывавших себя с именем Бога на устах, были далеко не бедными людьми. А террорист №1 вообще из семьи миллиардеров!  За  советскими большевиками, немецкими фашистами и даже японскими  милитаристами,  мы оставляем право сражаться и умирать за идеи. А вот новых приверженцев тоталитаризма  лишаем его  полностью. Наверное, потому что так удобнее. Возьмём, например, американского пехотинца  высадившегося в составе морского десанта в Нормандии в июне сорок четвёртого года.  Он и на передовой требовал высокого потребительского стандарта,  не сомневаясь в собственной правоте. Уж ему-то точно были бесконечно непонятны   и Зоя Космодемьянская, и Александр Матросов!
Да, как тяжело оставаться объективным по отношению к врагам. Но ненавидеть и презирать – это одно, а недооценивать -  совсем другое!»


Ещё одна небольшая заметка показалась Соколову крайне интересной.  «Проблема русских, - утверждал Дмитрий, - не чехи, не  другие иностранцы, а сами русские. Например, моя мать и брат наотрез отказались прописывать мою жену. Вот мыкаемся теперь без полиса и всякие гадости в придачу. Все остальные народности, и чехи в том  числе, как только появляется возможность, прописывают всех, кого допустимо. Но это следствие. Главная причина – полное безверие. Нет никаких идей, цементирующих нацию. Теперь можно с уверенностью сказать: возврата к былой славе России не будет. Русским хана. И на Болотной площади, и на любой другой их будут гнать в три шеи. Горькая, но, правда. Очень хочется, чтобы это было не так!»
Макс выключил компьютер, лёг на диван, расслабился.  Он хотел понять ход мыслей рядовых граждан Римской республики, узнавших о том, что в сокрушительном поражении при Каннах  поголовно уничтожена  вся армия.  Он пытался поставить себя на место  простых советских людей, от которых уже невозможно было скрыть, что фронт на южном направлении рухнул, и враг прорвался к Сталинграду и дошёл до Кавказского хребта. Откуда черпали силы будущие победители, казалось бы, полностью обречённые  неумолимой поступью исторических событий. Ответа на этот вопрос  у Максима не было. Но он хорошо знал: те индейские воины, которые сложили головы в великой битве у реки Литл – Бигхорн, с триумфом вознеслись  на Заоблачные Поляны Охоты.  И, в отличие от выживших соплеменников,  так никогда и не узнали позора жалкого существования в резервациях.
  Макс вовсе не собирался умирать. Свою войну он готов был вести до полной победы.

***
КОТ, РЕТРОСПЕКТИВА.
В новую  камеру Кот входил твёрдым уверенным шагом. За столь  недолгое время он многое осознал и сделал правильные выводы. Теперь он не допустит столь очевидных ошибок, жизнь дала ему суровый, но полезный урок.  Помещение оказалось чистым, светлым, просторным. Трое парней  тихо  играли в домино и при появлении новичка тревожно посмотрели в его сторону. Явно, это были мелкие фарцовщики или совсем уж какие-нибудь филателисты,  попавшие в следственный изолятор по очень большому недоразумению. Кот пружинистой походкой бойца  выдвинулся  на позицию атаки и, не говоря ни слова, резким движением сбросил кости на пол.  А затем точным ударом в нижнюю челюсть послал в нокаут парня, находящегося к нему ближе других.  Остальные с ужасом ринулись  врассыпную.



– Вы что, чушканы,  нюх потеряли? – Нагоняя трепету, не своим  голосом заорал  Кот. – Блатной вошел, а они сидят! Кто тут старший?
– У нас никакого старшего нет! – Дрожа от страха и заикаясь,  ответил  узкоплечий паренёк с впалой грудью.
Кот тут же  выразил своё недовольство увесистой оплеухой.
– Я вам  быстро порядок в хате наведу.  Я, Кот,   буду паханом.  Я соблюдаю  «законы» и вас заставлю.  Ну-ка мигом  встали и построились!
Сокамерники беспрекословно подчинились чужой воле. Один из них  непрерывно слизывая кровь с разбитой губы, поддерживал рукой перепачканный  подбородок. 
– Как зовут? – Кот, точно надсмотрщик,  вальяжно прохаживался  перед неровным строем.
– Саша.
– Сергей.
– Витя.
– А кликух что ли нет? –  презрительная ухмылка зазмеилась на губах самозваного пахана.
Сокамерники молчали,  не до конца осознавая степень своей вины.
– Я  лично каждому из вас выдам по погремухе, – устрашающе провещал Кот. – Такие будут, что за всю жизнь  не отлипнут.  Развели в хате грязь, в свинарнике чище.  А ну живо навели  порядок, чтобы всё блестело, как у кобеля яйца. Найду хоть соринку, сразу  шкуру спущу!



Подойдя к шконке, расположенной к окну ближе других,  Кот сдёрнул постель  и бросил её на пол. Выбрав самого слабого на вид сокамерника,  он распорядился.
– Эй, козел, резво застелил пахану место!
Не давая присутствующим опомниться,  он обратился к следующей жертве.
-  Что стоишь, сопли жуёшь? Чифирь мигом заварил, и стол накрыть поторопись. Загашники настежь открывай, вам же за честь  блатного  уважить.
Войдя в кураж, Кот, окончательно смывая недавние обиды,  сурово произнёс.
-Прописку проходили?!
Увидев переполнненые боязнью, затравленные взгляды сокамерников, он самодовольно  заявил.
- Не проходили? Так я вас быстро  пропишу. Обнаглели в корень. Похоже,  кое-кого для порядку надо будет опустить!



На следующее  утро Кота доставили  в  райотдел, где над ним потрудился  художник. Результатом ответственной напряженной работы стали два  фоторобота весьма приличного качества.
А ещё через три дня в СИЗО появился хорошо известный Коту  начальник  оперативного отдела. Они вновь встретились в  допросном кабинете.
Изменения во внешнем облике  обвиняемого оказались  просто разительными.   Он был в новой стильной одежде и  излучал самоуверенность  и наглость. Войдя, не поздоровавшись, он расселся на табурете  без всякого разрешения. Тут же закинул ногу за ногу и закурил.  Неискушённому человеку было бы не так просто разобраться, кто кого из этих двоих вызвал  на допрос.
– Ну, как обустроился на новом месте? – не торопясь показать возмущение происходящим, хладнокровно произнёс  опер.
– Всё по кайфу!
– А зачем ты  Пупыкина опустил?
– Да они же и так по жизни все помойные, –  презрительно ухмыльнулся Кот.
– Домой собираешься? Или в изоляции  тебе кайфа больше? – сдержанно  спросил майор.
– Да мне равнобедренно. – Показывая своё неуважение к оперу,  обвиняемый  даже  не посмотрел в его сторону. – Блатные везде вес имеют и всегда в авторитете: и на воле, и на зоне!



Хлёсткий щелчок открытой ладонью оказался совершенно неожиданным.  Опер бил без замаха и Кот никак не отреагировал на движение.  Короткий и резкий удар был  настолько сильным, что обвиняемого просто снесло с   табурета на грязный затёртый пол. Он полностью отключился на короткое время, «картинно»  разбросав в стороны руки и ноги. Придя в себя, Кот попытался подняться, но тяжёлый ментовской ботинок  уже  впечатывался в грудь. В голове страшно гудело и желание вырваться из-под пресса так и не возникло.   
Мент надавил на грудь ещё сильнее, и угрожающе произнёс.
– Запомни, мразь, ты не блатной, а камерная падаль!
Слова доносились откуда-то издалека и были еле слышны. Кот не сразу понял, насколько ухудшился слух, но, видимо, у опера имелся уже  не малый опыт работы в таких ситуациях. Наклонившись ближе к лицу, мент вонзил жуткий взгляд прямо  в глаза.
– Только благодаря мне ты не стал  петухом. Я позволил тебе  сделаться паханом! И я же прямо сейчас  отведу тебя назад в камеру, где Серый, а особенно Мокрый просто заждались  жертву.  Ты понимаешь это, ничтожество?!
Едва закончив фразу,  мент с силой нанёс несколько ударов ногой по плавающим рёбрам.
– Не надо, я больше не буду, простите меня, пожалуйста! – залепетал Кот и заплакал   навзрыд. –  У меня в голове гудит, я плохо слышу! 



– Ну,  если ухудшился слух, - деловито посоветовал майор, -  надо слушать старших внимательней, то есть слушаться. Давай, вставай, чего развалился, дел впереди непочатый край.
Окончательно раздавленный и подавленный, Кот,  размазывая горькие слезы,  принялся писать заявление  об освобождении из-под стражи. За это он обещал оказывать всяческое содействие органам правопорядка.  Майор диктовал текст со сноровкой  заправского учителя младших классов, и дело быстро пошло в гору.   Закончив работу, опер, как ни в чём не бывало, добавил.
_ Да, чуть  не запамятовал. Надеюсь, у тебя ума хватит о наших с тобой отношениях   помалкивать. По блатным раскладам ты сейчас чистый стукач. Никто даже вникать не станет: заикнуться не успеешь, а тебя уже кончат. Может и сам Дерзкий пику под ребро вставит, а скорее всего кого-нибудь из шестёрок подошлёт. Тебе всё ясно?
Кот молча кивнул. Но боль, унижение и обида всё же вырвались наружу.
– Будете призывать, чтобы я «завязывал»? С блатными не водился,  хорошо учился и достойно работал.   Так, что ли?



Опер засмеялся.
– Дурашечка, как же ты ошибаешься! Сам подумай, если весь преступный мир в один миг исправится, чем будут заниматься опера: вагоны разгружать или дворы мести? То-то же!  Так что живи, как хочешь. Да вот только  мы теперь с тобой навсегда в одной лодке! Но, тем не менее, кое-какими мыслями я  всё же поделюсь.   По вашим  «законам» ментам веры нет, а братва всегда придёт на подмогу.  А на деле совсем  другие расклады. Не успел залететь и где все пацаны?! Те, что на воле,  забыли тебя сразу. А те, что здесь,  так вообще чуть по кругу не пустили. А вытянул тебя «мент позорный», ведь так выходит?
– Вроде так, - у Кота не было ни сил, ни желания спорить с этой убийственной логикой.
– Поэтому поступай, как считаешь нужным, но знай, что в твоей преступной жизни важнее ментов никого нет!  Понял?!
– Понял.
– Тогда иди, собирай вещи,  мать  уже заждалась!
«Нельзя требовать от грязи, чтобы она не была грязью», - философски размыслил опер. Он  раскрыл картонную папку,  и к  заявлению Николая Котова с просьбой перевести из беспредельной камеры,  аккуратно добавил новое:  с просьбой освободить под подписку. По «закону» обращаться  к ментам за помощью последнее западло. А тут сразу  и обещание сотрудничества.  Ни один опытный уголовник такое не напишет даже под страшной угрозой. Так на опытных майор и не рассчитывал. Он взращивал свою структуру с младых ногтей.  Он был профессионалом и вовсе не собирался ни разгружать вагоны, ни мести дворы. Кот продал, да что там, отдал по бартерной сделке свою душу.
У начальника оперативного отдела таких душонок хватало. Он взял в разработку Николая Котова не просто так.  Перспективных людей он выделял из общей массы сразу. Пройдут годы, а может и десятилетия.  Котов непременно  станет настоящим паханом, или даже вором в законе. Но в стальных сейфах  бумаги хранятся надёжно. И, когда понадобится, они заставят уголовника служить органам правопорядка верой и правдой.

  ***


Заполучив деньги похищенного мэра Храпцова, боевая четвёрка развязала себе руки и смогла приступить к реализации изначально задуманного проекта. В глазах подельников Храпцова похищение должно было выглядеть как преступление чисто экономическое,  без малейшей политической окраски. Залётная банда плохо говорящих по-русски людей решила разжиться, умело воспользовавшись удачно сложившейся конъюнктурой. После того, как в качестве добычи друзьям достался огромный  куш, весь процесс дальнейших переговоров и согласований о сумме выкупа можно было заведомо превращать в фарс. Основной задачей являлось затягивание времени до окончания предвыборной кампании. После выборов Храпцова предполагалось просто выпустить на волю без всяких условий. Однако возможность дважды войти в одну и ту же воду не исключалась.  Если подельники мэра готовы раскошелиться, отговаривать их никто не станет.



 Приятели  отъехали в лесную глушь и, воспользовавшись нигде не засвеченной сим-картой, приступили к работе. Были выбраны  те самые   семь телефонных номеров, которые удалось заранее   подключить к услуге автоматического определения местонахождения абонента АОП. Конечно же, в первую очередь речь шла   об   «авторитетном предпринимателе»  Николае Николаевиче  Котове,   проще говоря, Коте.  На каждый из семи номеров ушло голосовое сообщение, в котором говорилось  о похищении и требовании выкупа. Ни сумма, ни сроки не уточнялись. Достаточно было просто озадачить заинтересованных лиц. Заодно проверили эффективность работы программы по определению положения абонента на местности. Едва  операция закончилась, из телефона был  извлечен блок питания, а за  ним и сим-карта. Облегчать условия работы контрагентам никто не спешил. Было решено взять временную паузу в несколько суток. Оппонентам предоставлялась возможность суетиться, нервничать и допускать ошибки.



Довольный качеством проведённой работы, Филипп, вальяжно развалившись на заднем сиденье автомобиля, решил отвлечься от непосредственных забот.
           - Так что ты там, Кир, впрягал о цикличности жизни? -  с некоторым оттенком превосходства произнёс он.
 Решив немного осадить слегка зарвавшегося товарища, Кирилл вместо рвущейся на язык фразы  «братан, кончай борзеть»,  предпочёл  утопить гордыню друга в вязком болоте эвфемизмов.
- Я рассуждал о том, - не моргнув глазом, заявил Кир, - что хуже самоуверенной глупости может быть лишь уверенность в том, что уж ты-то ею точно не страдаешь!
И тут же подарил другу обворожительную улыбку.  Стараясь  не опустить планку обмена колкостями, Фил парировал удар не хуже профессионального теннисиста.
- Я, дружище,  уже в таком возрасте,  когда глупости делают осознанно и с удовольствием.
С молоком матери впитавший мысль, что в споре рождается ссора, Кир не стал разжигать страсти и перешёл к дружеской беседе.
          - В глубокой связи с природой всегда воспринималась и религия. Рождение Бога в момент, когда  после зимнего солнцестояния начинает прибывать солнечный день, кажется естественным и логичным. И Пасха, и  двунадесятые праздники:  Рождество, Крещение,  Вознесение,  Троица  плотно привязывались к реалиям жизни. Тот же Покров  Пресвятой Богородицы. «Покроет землю снежком, а невесту женишком», - не задумываясь, произносили люди. И даже не догадывались, что повторяют мощную кодированную установку.
         - А сейчас в мегаполисе, - с тревогой заметил Макс, - человек окончательно оторван от природы. Даже косвенно. Круглый год в продаже  свежие фрукты и овощи. Они не вянут, не гниют, лежат, чуть ли не вечно и всё время имеют привлекательный вид. Ладно, мы   в курсе, что это продукты генной инженерии. А каково тем, кто не понимает, да и не хочет вникать? Уже в январе свежая картошка, которая чуть дороже, чем прошлогодняя. Я же знаю, что ни  в Фергане, ни в Ленкорани к этому времени она не вырастет. Из Марокко привезли! А арбузы в начале июня? В Астраханских бурунах в это время только семена в землю опустили. Ждут конца августа. 
- Ты смотри, - удивился Фил, - так с шутками и прибаутками не заметили, как добрались. Что ж, успеем обсудить недосказанное. Правильно в народе говорят: трындеть – не мешки ворочать!

 ***

Предвыборная кампания преодолела экватор и достигла бешеного ритма. Бесплатные концерты, оплаченные митинги, «встречи с народом» и прочие подобные  действа несли с собой огромную психологическую нагрузку. Как новинку, Мэлсыч решил «обкатать» рискованный приём. По городу был брошен клич: «Фанаты всех клубов объединяйтесь!» 
         Элемент заимствования из «Манифеста коммунистической партии», без сомнения, присутствовал.  Но Мэлсыч  был твёрдо уверен, что фанаты манифестов не изучают. А читают они только надписи на стенах, да и то, скорее всего, лишь пишут их.
         Именно на стенах и были развешаны многочисленные агитки, гласящие: «Враг у ворот! Он жаден, коварен и беспощаден. Он считает нас быдлом и поступает, как с быдлом. Пока лучшие русские парни   мутузят друг друга, враги   продолжают разворовывать то, что по праву принадлежит нам. Фанаты всех клубов объединяйтесь!»   



Перед началом футбольного матча местных команд музыканты дали небольшой концерт, как часть агитационной программы. Многочисленные «спартачи» в красно-белых шарфах вели себя  просто вызывающе. Противостоящие им болельщики ЦСКА в красно - синих шарфах и бело-голубые динамовцы выглядели не столь агрессивно. Однако чувствовалось, что в случае начала потасовки, и они не побегут.
       В памяти  Максима  всплыли яркие картины недавнего прошлого. Русский мальчишка, которого чеченцы засунули головой в унитаз, за то, что он любил свою родину. Объятый пламенем  автомобиль, из которого в безумии убегают чеченцы. Мёртвый Сергей Климов  в морге.
Соколов   смотрел на фанатов и понимал – это сила. Однако хаотичное движение без направленности в конечном итоге выходит на ноль. И Макс осознавал:  если эти парни воспримут здоровые, патриотические идеи, они смогут сделать многое и для себя и для людей.

***


 - Друзья! – воззвала к присутствующим Мирослава, - в России идёт война. Правда, в стране не гремят взрывы.  Чаще, чем по несколько раз в день!  Не стреляют из автоматов. Кроме как в межбандитских разборках, ежедневно в каждом городе!  Идёт война против народа, его социальных прав, желания жить по-человечески.
        Так называемые  «реформаторы» считают, что наш народ плохой, не вписался в рыночную систему и не привержен демократии. А потому лучшего  и не достоин! Это подлая, грязная ложь. Друзья! Оглянитесь вокруг. Каждый просящий милостыню ребёнок, каждый бомж – это искалеченные войной реформ наши братья, у которых кровоточат ранами униженные и оскорблённые души. Каждый замороженный стужей, оставленный без тепла русский город – это попавшая во вражеский котёл, бьющаяся за выживание часть нашей территории. Каждая проститутка на наших улицах, каждый  влекомый нуждой за рубеж «челнок» - это угнанный на работу во вражескую неволю соотечественник.
       И мы говорим всему этому наше дружное: «Нет!»



 Сразу  одна за другой полились песни. В перерывах между исполнением Мирослава не забывала выкрикивать по несколько раз: «Наш кандидат – Николай Кузнецов»!
По мере сил и возможностей толпа пыталась поддержать музыкантов. А чуть позже состоялся матч между двумя местными командами. Футболистам неплохо заплатили и они весьма постарались.   

* * *
 

 А затем Мирослава пригласила Макса к себе в номер, напомнив, что взятого им  обязательства  совместно допить чай отменять никто и не собирался. 
- Знаешь, Слава, - с напускной задумчивостью произнёс Максим,  - кто-то из очень мудрых мудрецов заметил,  что противоположностью  любви является не ненависть, а безразличие.
- Ага, - в тон ответила Мирослава, - он же и добавил:    если  "не надо меня уговаривать" - означает,  нет, то  "меня не надо уговаривать" -  обеими руками за! 
-  Сыграешь что-нибудь? –  не столько спрашивая, как утверждая задание, тут же добавила она, передавая Максу гитару.
-  А какая тематика вам ближе к сердцу, сударыня, - игриво ответил Максим.
-  Давай  о счастливой  любви, эта тема всегда беспроигрышная. 
Соколов  взял в руки инструмент, проверил струны. В памяти всплыла не так давно услышанная фраза: «Мужчина, когда притворяется, что влюблён, старается быть весёлым, галантным,  оказывать всяческое внимание. Но если он влюблён по-настоящему, то похож на овцу». «Что ж, усилил мысль  Макс, честные и порядочные люди не лгут, если в этом нет нужды». Изобразив на лице революционный оптимизм, он запел голосом Павки Корчагина.
Не за то люблю, что стан твой узок,
Что глаза с отливом голубым.
А за то, что сеешь кукурузу
Способом квадратно-гнездовым.
- По-моему, тебя не туда занесло, - усомнилась Слава, - не пора ли менять репертуар.
 Она быстро поняла, что это розыгрыш. И, мгновенно приняв правила игры,  с ходу освоилась с новой ролью.
- Да ты что? – наигранному возмущению  Макса  не было предела, - это же самая настоящая любовь.   Строители коммунизма, окончательно отрешившись от наследия, идущих по зигзагу развития, выбросили на помойку истории куплеты вроде.
Страна встречает  Новый год,
Ликует пионерия.
На праздник в школу к нам придёт
Лаврентий Палыч Берия!
- Это был настоящий прорыв.  – «Извергая гром и молнии», изъяснял свою точку зрения Макс. - От фетишизации и обожествления конкретной живой личности общество уходило к поклонению растениям и производственным циклам. Разве это не шаг вперёд?!



Мира взяла паузу. Ей было крайне интересно, как Макс сможет выкрутиться, «сменив роль в спектакле». 
- Ладно, - как бы нехотя, произнёс  Максим, - сейчас рэп слабаю. Чисто конкретно  о любви, никакой кукурузы. Слушай!
Я любил тебя сидя и любил тебя лёжа.
И на голове любил тебя тоже.
Я люблю тебя ночью и люблю тебя днём.
И в любое время суток любим мы тебя втроём!
 - Ну, как? – радостно спросил он Славу, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
- Это всё замечательно Макс, - Мирослава властно посмотрела в  глаза собеседника, - но, по-моему, мы отвлеклись от главного.
Она аккуратно взяла гитару из рук Максима и осторожно отложила её в сторону.
 В голове Макса мелькнула мысль «кто девушку ужинает, тот её  и танцует».  Где-то в дымке немым упрёком мелькнул образ Кати.  Макс полностью отдавал себе отчет, зачем и с какой целью очутился в этом гостиничном номере. Но опять он оказался ведомым.  Это немного выбивало из колеи, вселяло смущение.


«Единственный способ одержать верх в споре, напомнила себе Мира, это уклониться от   него». Следуя примеру Александра Македонского, она одним махом разрубила Гордиев узел  по большей части надуманных проблем. Взяв ладонь Макса в свою руку,  другой рукой  она обхватила его за шею и пылко впилась губами в губы. Ощутив жар пылающего от страсти женского тела, Макс не стал ждать особого приглашения. Он инстинктивно подался  навстречу,  и его тут же обдало волной блаженства.  Это были новые, совсем другие ощущения. И необузданное желание познать их во всей глубине просто сводило с ума.
 Ловкими  движениями  Мира разделась сама и обнажила Макса.  Её до предела возбуждённые  упругие груди, излучали  жар и аромат горячей, наполненной соком вожделения плоти. От возбуждения  они просто разрывались.  В этот миг Мира была прекрасна  как богиня любви. Она откинулась на кровати и, потянув за собой Макса,  призывно раздвинула крепкие красивые бёдра.
 В  её бездонных глазах пылал огонь неистовства. Максим  нежно опустился на неё, не торопя событий. Ловко подавшись навстречу, Мира  приняла его в себя. Волны немыслимой неописуемой  услады ещё долго прокатывались по их движимым вековечным зовом телам.
А потом они бесконечно долго лежали, неподвижно наслаждаясь тишиной и покоем.