лс171 Пушкин Онегин Дон Жуан Измена Месть

Болдинская легендарная осень 1830-го

Пушкин параллельно с маленькими трагедиями (а ему, берущему в жены нелюбящую его Гончарову да еще и за «выкуп», теперь не до радостей, шуток и подлинной комедии ) пишет 8-ю главу романа Евгений Онегин

Причем есть две четкие тематические параллели =
                Каменный Гость и 8-я глава Евгения Онегина

Фабула первого = возмездие поэту блудодею Дон Жуану за совращение Доны Анны и гибель от рук хтонической силы статуи Командора (убитого за Эскориалом мужа - посмертного кокю)

Фабула второго – месть законченному Дон Жуану (таков Онегин у Ахматовой) – он отмщен за убийство поэта на январской дуэли за мельницей = уже почти его Татьяна  отдана другому, но та,  издевательски признаваясь в любви, отвергает просьбу искусителя, повелитель которого – сатана * (хотя и давно разгаданная пародия – «уж не пародия ли он»**)

Прим.  * Суждение о самом себе в письме Собаньской 2 февраля 1830: «Он полон самосомнения, как его повелитель – сатана»
       **  Татьяна, отданная князю, отвергает не любовь, а пародию на того, кто выдавал себя за того, чей повелитель сатана

Вторая фабула параллелей в Госте и Онегине = измены и изменницы

Если в 1-ой главе :
 XXXVII
Нет: рано чувства в нем остыли;
Ему наскучил света шум;
Красавицы не долго были
Предмет его привычных дум;
Измены утомить успели;
Друзья и дружба надоели,
То в 8-ой:
XI
Но грустно думать, что напрасно
Была нам молодость дана,
Что изменяли ей всечасно,
Что обманула нас она;
Что наши лучшие желанья,
Что наши свежие мечтанья
Истлели быстрой чередой,

XXXVII
И постепенно в усыпленье
И чувств и дум впадает он,
А перед ним воображенье
Свой пестрый мечет фараон.
То видит он: на талом снеге,
Как будто спящий на ночлеге,
Недвижим юноша лежит,
И слышит голос: что ж? убит.
То видит он врагов забвенных,
Клеветников и трусов злых,
И рой изменниц молодых,
И круг товарищей презренных,
То сельский дом — и у окна
Сидит она…; ; и всё она!..

* * *

Какие б чувства ни таились
Тогда во мне — теперь их нет:
Они прошли иль изменились…
Мир вам, тревоги прошлых лет!
В ту пору мне казались нужны
Пустыни, волн края жемчужны,
И моря шум, и груды скал,
И гордой девы идеал,
И безыменные страданья…
Другие дни, другие сны;
Смирились вы, моей весны
Высокопарные мечтанья,
И в поэтический бокал
Воды я много подмешал.


А теперь заглянем в совсем недавние (1828-1829) «Воспоминание» :

 ВОСПОМИНАНИЕ
Когда для смертного умолкнет шумный день
         И на немые стогны града
Полупрозрачная наляжет ночи тень
         И сон, дневных трудов награда,
В то время для меня влачатся в тишине
          Часы томительного бденья:
В бездействии ночном живей горят во мне
          Змеи сердечной угрызенья;
Мечты кипят; в уме, подавленном тоской,
          Теснится тяжких дум избыток;
Воспоминание безмолвно предо мной
          Свой длинный развивает свиток;
И с отвращением читая жизнь мою,
          Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
          Но строк печальных не смываю.
Примечания
1. ВОСПОМИНАНИЕ. Напечатано в «Северных цветах» на 1829 год. Написано 19 мая 1828 г. В черновой рукописи имеет продолжение. См. «Из ранних редакций».
Из ранних редакций
Окончание стихотворения в рукописи:
Я вижу в праздности, в неистовых пирах,
           В безумстве гибельной свободы,
В неволе, бедности, изгнании, в степях
          Мои утраченные годы.
Я слышу вновь друзей предательский привет
          На играх Вакха и Киприды,
Вновь сердцу моему наносит хладный свет
          Неотразимые обиды.
Я слышу вкруг меня жужжанье клеветы,
          Решенья глупости лукавой,
И шепот зависти, и легкой суеты
          Укор веселый и кровавый.
И нет отрады мне - и тихо предо мной
         Встают два призрака младые,
Две тени милые,- два данные судьбой
         Мне ангела во дни былые;
Но оба с крыльями и с пламенным мечом.
         И стерегут... и мстят мне оба.
И оба говорят мне мертвым языком
         О тайнах счастия и гроба.
Эти двадцать стихов не были напечатаны Пушкиным и не окончательно им обработаны.

Какая разница!
Концовок…
Дьявольская

Беловик:  Несмотря на терзания Змеи сердечных угрызений,  поэт верен себе :


И с отвращением читая жизнь мою,
          Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
          Но строк печальных не смываю.

Черновик: возмездие упорному неотвратимо:

Мне ангела во дни былые;
Но оба с крыльями и с пламенным мечом.
         И стерегут... и мстят мне оба.
И оба говорят мне мертвым языком
         О тайнах счастия и гроба.