Скрипит ольха

Виктор Матюк

Скрипит ольха

Едва скрипит ольха у почти высохшего широкого ручья, мимо неё проходит узкая стезя,
Ольха стара, с неё начала сыпаться древесная труха, небось, пришла пора сказать ручью:
«Пока!» она давно здесь укрепляла рыхлые берега, своё течение замедлила огромная река,
Теперь верба смотрит на склоны бесшумного ручья вблизи и издалека на его берегах
Бегают люди в странных штанах, над ней ещё не затмилась яркая путеводная звезда,
А вот и она – на помине легка, под ней лежат три местных мужика – здоровяка,
У них судьба – не легка, они прошли через отдалённые места,
Где уставшие от произвола глаза мозолила тюремная стена почти всегда,
Иногда там появлялись грозовые облака, заканчивалась гроза и жуткая тишина
В своём выборе была вольна! Скрипит ольха, под ней заросли из зелёного мха,
Её душу обуяла тоска, потеря не велика, не потому что святость с тех мест ушла,
Прошла весна, грехами переполнена душа, хи-хи-ха-ха осине не дарят тепла!
Над ней нависла беда, она никогда не приходит одна, натерпевшись горя сполна,
Старая ольха в отчаянье пришла, но она никому и ничего не должна, на ней шумит листва,
Через год или два наземь опадёт она, без суда и следствия никто не ответит за последствия
Страшного бедствия! В час непогожий редкий прохожий спрячется под проливным дождём,
Слёзы прольются назем звонким ручьём, чтобы, соединившись с полноводным ручьём,
Заполнить тихий затон! Безлюдным выглядит он, перед ним высокий косогор,
Там есть простор для мыслей и дум, сюда никогда не доносится городской гам и шум!
Только никто здесь не знает, сколько надо грешным людям, соприкоснувшимся с блудом,
Приходить в чувство? Требуется большое искусство, чтобы никто не занял место твоё?
Ты сидишь в госпитальной палате, путаешь числа и даты, подсчитываешь все утраты,
Тебе там всё некстати, мы за свои ошибки сполна платим, если с небом не ладим!
Скрипит под окном состарившаяся ольха, она беспокоится за одинокого старика,
У него на душе и боль и тоска, он – слуга двух господ, к нему льнёт разный сброд,
Каждый хочет, чтоб ему сказали правду прямо и в лоб, когда же с ольхи долу посыплется труха,
И она поможет вновь оживить старого козла? Ему свобода для творчества ох как нужна,
Он же смотрит на бренный мир из-за больничного стекла! Молодость прошла,
Не затронув ни сердца, ни чела, молодая баба дивным цветом зацвела,
Под струями проливного дождя она насквозь промокла, вся продрогла,
Но не умолкла до конца, на всё воля Творца! Лёгкая дрожь по телу волнами прошла,
Свежесть сменила духота, около неё бежит тлен, а за ним суета сует, невдалеке всеобщий бред,
В голове осталась от слов тонкая оболочка, что ни строчка, то запятая или точка, любая точка
Напоминает девушку в синеньком скромном платочке, усевшись на болотные кочки,
Давит на ушные мочки, у матери – одиночки больные почки, нервы собраны в комок,
Всё это читается между извилистых строк, там и боль, и упрёк, дребезжит авторский слог!
Ему всё не впрок, горло сдавил комок, в зобу дыхание спёрло, Муза склонила голову покорно,
Поступила подло и грешно, хотя в зобу пересохло, рано или поздно прогоркнет страсти вино,
И тогда оно прольётся наземь само, пришлось и мне присесть на трухлявое бревно у ольхи,
Сразу исчезли страхи о топоре и плахе, прозвучали охи и ахи, паки, паки, небо подаёт знаки,
Но они не о страсти и не о первородной любви! У них нет души,
Там есть грешная и бездетная плоть, она оставляет едва заметный след,
Ты, как бабочка летишь на свет, у тебя в кармане есть билет в один конец!
Велик Творец, наш успех – его крах! Горесть видна на распухших губах,
Бабах, стало двоиться в глазах, появилась кровь на губах и дыра в зубах!
На первых порах свет гас во дворах, был неприятный запах, ты не в ладах
С роком и судьбой, они грызутся меж собой, шум городской слышен за рекой,
Падает отраженье путеводной звезды вглубь воды, к земле припав, уши ладонями зажав,
Тучу себя кулаком по лбу, авось, господь услышит мою мольбу, Ему я всё расскажу, как на духу!
Не возопию напрасно, жить в бренном мире страшно, но мне невдомёк:
Кому предназначен звёздный каталог? Его составил пророк или Бог?
Взгляд устремлён на треснувший потолок, пришёл срок приступить к ремонту,
Не подставлять же морду под удары молнии и грозы, рока или судьбы! Позвони мне
Ты в сумраке дня или ночи через много-много лет, мне к чужим заботам дела нет,
Пусть в ушах звучит дивертисмент, никто жизнь не изменит в один момент!
Не знаю, где правду искать, мне бы суть бытия как-то понять и вровень с истиной встать,
Чтобы опосля не стенать, ни кричать и не произносить уличный мат, ты же стоял и стонал,
Не меняя позы, выслушивал в свой адрес угрозы, долу падали прекрасные розы,
Красивые и длинные женские ноги заметили среди кромешной тьмы небесные боги.
Вдовы и те теперь степенно ступают по зелёной траве, отказывая себе в благоуханье,
Остановившись на меже, смотрят на них, как я смотрю на яйца Фаберже! Диво видно в них,
Ветер затих, не ложится на бумагу стих, им нужен смысл, его дарит поэту трепетная жизнь!
По сторонам осмотрись, пристально посмотри в небесную высь,
На колени перед небом долу опустись, и выслушай долю в чистом поле,
Что она тебе начнёт пророчить? Быть может, она на тебя зуб давно уже точи,
И зло от добра отличить никак не хочет, только голову морочит день и ночь,
Точь-в-точь, как застрявшая в горле мелкая кость, куда взгляд ни брось,
Он наткнётся то на сельский погост, то на разрушенный мост или на незаконченный холст!
Приходит ночь и ты в своём дому, как гость, наивен и прост, и не прочь принять ложь за правду,
В памяти что-то зажглось, вызвало муку и сердечную боль,
Быть может, ближе к утру оно покинет душевную пустоту,
Оставив грусть и тоску выживать на промозглом ветру,
Но как? Тебе не дано: заранее знать, когда болезнь страждущую плоть скосит
И даже разрешения не спросит, не задаст лишних вопросов, не спросит впритык,
Как  ты будешь в этих краях выживать и позор греха со страждущей души смывать?
Ветер струны души бередит, она болит, то плачет, то звенит, вслух ничего не говорит,
Ей не по душе авторский флирт! Душа ничему уже не рада, вербу же охватила отрада,
Она едва скрипит, её быт всеми давно уже забыт, никто не хочет сам отсюда уходить,
И потому сизый птах до утра кружит, он что-то кричит, грустно ворчит,
И продолжает прошлое трепетно ворошить! Трудно то сладкое время даже осине забыть,
Она тоже пыталась страстно и нежно любить, не получилось, но ничего не забылось,
Былое время в сердце своими когтями вцепилось и тут же её новое видение открылось!
Его милость – случай попытался разум измучить, твои доводы он не выслушал до конца,
Студёный ветер горькие слёзы вытер с плачущего лица об старенький и рваный свитер,
Не оставил за душой ни гроша, рядом взвыла дворняга,
Будто бы ей пришла бумага из военкомата, что бывалые ребята
Собираются отметить  праздник Рождества,
Он для большинства – повод для пиршества,
После него болит голова, а с языка слетают слова,
Как с зерна шелуха, она смешивается с серой пылью,
Обретя крылья, прилагает определённые усилия
Для продолжения нравственного суда у придорожного столба
Над теми, кто в своё время растерял свои творенья,
Пережил минуты отреченья и новые сомнения пошли гулять по земле,
Как огонь по золе! Они до сих пор таятся вовне, стоит осина, как твердыня
На пяди земли, она простёрла ветки свои в ту сторону, где высятся покатые холмы!
Вокруг неё собираются мысли и думы, нет ни шума, ни гама, ни стыдобы, ни хлама,
Только тяжкий удел, оставшийся после обескровленных тел, ты жив и цел, и заново прозрел,
И окунуться в беспредел вновь не захотел, был я смел и удачлив, но счастья не знал,
Мной рок всегда понукал, я у него на службе давно уже состоял, но его советам не внял,
Больше потерял, чем обрёл! Не счёл своим долгом выть волком в кромешной тьме,
Прислонившись к скрипучей ольхе, предать свои думы родимой земле!
Звучит бессмысленный глагол, он хочет жить и творить, но ему мешает постоянный скрип,
Переходящий во всхлип, трясётся даже у ольхи кадык, он и вправду велик, он издаёт рык,
Как здесь быть? Как о причудах совести забыть, когда в горле ком полночи стоит?
Ты – скуп и зол, судя по внешнему виду, несчастен и твой труд был напрасен,
Тот миг всегда был ужасен и страшен, ты волком выл, пока истину для себя не открыл!
Мимо течёт вода, гудят телеграфные провода, сбежать бы от себя, но бежать-то некуда!
Одна доля, одна судьба, да и та хромает на две ноги, покой она обретает, сидя у ольхи.
Туманная даль исчезает вдали из-за дыма, смога и облака пыли, на пределе силы,
На пределе мощь, ты в общении прост, постоянно небу задаёшь один и тот же вопрос:
Почему тебе не всё в жизни понятно, взгляд затмевают огромные чёрные пятна?
Хотелось бы спросить небо деликатно, но дело шиворот – навыворот пошло,
В тот миг тебе не помог никто, мимо прошло одно состарившееся безвременно трепло
В старом демисезонном дырявом пальто, и только оно приблизиться к грешнику смогло!
Взгляд ему смогом затмило, всё, что было, улетучилось, сменилась ось точки зрения,
Но поведения осталось в тех же рамках, ты вновь в дамках,
Пытаешься держать себя в рамках приличия, но не хватает у тебя
Ни терпения, ни умения, дабы для успокоения души сойти с рабской тропы!
У старой ольхи затихли шаги, не слышно: хи-хи, ха-ха, старая ольха в цвету была,
По всей округе искала себе жениха, но так и не нашла, посмотрела ввысь, прожита жизнь,
Откуда у неё грехи взялись? Истрёпан плейлист жития, в этот странный миг, заскрипела ольха,
Она стояла без дела, пока тоска не надавила на потаённые места,
На зов природы откликнулась душа, она много слёз долу пролила.
Пока думы с желаниями воедино не переплелись, и появился смысл
Истину боготворить! Ветер листья кружит, ствол осины дрожит, как осенний лист,
Проходит жизнь, проходит всё, а хочется пожить ещё, хотя и тяжело терять  имя своё!
Не живёшь, а бредёшь по шумным булыжным мостовым, поговоришь с постовым
О проблемах земных, душу потеребишь, мысленно поднимешься выше крыш,
И тут же смотришь вниз себе под ноги, мысль возвращает дни тревоги,
Расходятся наши пути-дороги, на лице солнечные ожоги, окровавленные ноги
Еле плетутся по степи, мимо ольхи не проехать, не пройти, дорога – не ахти,
Глядь, а ты уже попал в чужие силки, прошлое осталось в творческой тени,
Повествование прервав, на коленях слегка привстав, глянул на себя изнутри,
Снаружи, как молодые лепестки старой ольхи огромные волдыри!
Ближе к лету та одинокая ольха чаще общается с народными приметами,
Отрешившись на час или два от шумной толпы, подсчитывает грехи свои, чем уже её перспективы,
Тем сильнее порывы ветра, только ленивый не выполняет директивы ангелов тех, что лживы!
Спрятавшись в густой крапиве, они речь, ниспадающую с покатых плеч, пытаются привлечь
На свою сторону, им мешают чёрные вороны, усевшись на  глубокие бороны,
Они со злом смотрят во все стороны, не чувствуя за собой никакой вины,
Понимают, что их жизни дни, считай, что сочтены! Жалкое жильё
Проникло в сердце моё, рухнуло всё, чтобы в борениях рождено! Все тропы к ним снегом занесло,
Размыло проливным дождём, и обожгло грудь одинокому мужику полыхающим огнём!
Судьба пошла на излом, тих речной затон, листья летят по ветру,
И нередко падают долу вместе с сухими ветками, общаются от зари и до зари
С проходящими людьми, они идут, как слоны, боятся сойти с проторённой тропы!
Пролетают перед взором, поля, леса и горы, врываются плоскогорья в сумрачное сознание,
Боль и негодование давят на поседевшие брови, никто никому не выдвигает никаких условий,
Будущее сливает в живом огне, потом исчезает в раскалённом золоте и серебре,
Ты истину ищешь в камнях огненной земли, полупьяные мужики поднялись не с той ноги!
Они родились в глуши, им от зари и до зари пели глухари, счастья крупицы уносили птицы,
Менялись образы, менялись лица, трудно осознать, что здесь твориться?
Хочется забыться, с головой укрыться от жизненных будней бытия,
Пока не закончится жизнь вся, понять в той круговерти ничего нельзя!
Дрожит строка, скрипит ольха, идёт накопление греха, мечется душа,
Поискам истины нет ни края, ни конца! Судьба без нужды подлости не сделает,
Иногда скажет бред, может внезапно погасить перед глазами яркий свет,
Если нет никаких надежд, что тебе гарантирован успех, едва брезжит рассвет,
Никому дела до твоих успехов нет, меркнет их едва заметный след,
Ты живёшь себе во вред, ты же грешный и потешный человек,
Ты – непризнанный толпой поэт, тебе прилично лет, на твоей руке браслет,
На нём написан старинный совет, он отрицает  творческую смерть и не его вина,
Что нравственную стезю иногда затмевает аморальная мгла, зато его душа
Добрых помыслов полна! О крутой берег плещется огромная волна,
Она ещё в старые и допотопные времена покинула давно обжитые места,
Из насиженных мест сама по доброй воле ушла, её будущность темна,
С неба вот-вот покатится путеводная звезда и тогда плоть поглотит тишина!
Такова наша судьба, мы взращиваем хлеба, в деревья впивается влага,
Любые слова способна выдержать белоснежн6ая бумага, она по воле Зодиака
Едва шевелится под спудом былых надежд, сил сопротивляться злу -  больше нет!
Заметь, любой запрет, как снег на голову, грешили все мы смолоду, кто-то отращивал бороду,
А кто-то тискал девок в подворотне, прикоснувшись к телу голому, давал отпор холоду,
Проснувшись рано поутру, предавал себя нравственному суду, стоял на промозглом ветру,
Искушал судьбу, потом шёл к психологу, посещал уролога, его грудь открыта нараспашку,
Для него удача – миф, нет предложений других, как резко падать вниз,
Ибо затравленного зверя не спасала от злости даже православная Вера!
Ольха долу склоняет свои ветвистые рога, ей бы как-то избежать греха,
А там, как карта ляжет, быть может, бог в просьбе ей откажет
Или  сделает знаменитый жест, чтобы отныне и впредь ей можно смело вдаль смотреть!
Иной альтернативы в жизни земной у нас нет! Испокон веков простой человек
В суете сует встречал каждый рассвет, его жизнь заканчивает разбег,
Голову посеребрил белый и пушистый снег, ты скромно и не по погоде одет!
Ветер летает под порукой круговой, тихо шепчется о суете мирской с пожухлой листвой,
Он готов с ней породниться и в высоких намерениях убедиться, был бы он птицей,
Ему бы воздалось сторицей за счастье и ненастье, они на обоюдной встрече
Во всём откажут тебе! Вспыхнет яркий свет в окне, прошлое сгорит в полыхающем огне,
Останутся лишь жалкие следы на треснувшей стене!
Скрипит старая ольха невдалеке от подворья старика,
Его жизнь была трудна, то молния, то гроза, то боль ниже живота,
Доля трудна, а цель высока, в ночи беззвёздной он возвращался вечером поздним
По приватной тропе, что-то мысленно доказывал самому себе, зажав нательный крест в руке!
Расширены его зрачки, сжаты кулаки, странный шум доносится из-за реки,
Небось, там до сих пор гуляют деревенские мужики, они в барабаны стучат,
Из последних сил кричат, их слова мне не разобрать, пламень плотский
После выпитой намедни бутылки палёной водки сделал жирный росчерк
На судьбе, страсть расплылась вовне, прошла бесовская напасть, теперь пришла пора стиха!
Сгорбленная плоть попыталась болезни вместе с чудом одним махом перебороть,
Ей не удалось судьбу надвое расколоть, мягкий, как воск безжалостный мозг
На тормоза нажал, малость подождал и достал из-за пазухи обоюдоострый кинжал!
Он обольщает сладкий бред, если сил и прежней мощи в немощном теле нет,
Живого места нет живой душе, здесь все бабы носят госпитальные халаты,
Я же житель городской слежу за ними с беспредельной тоской!
Могу в момент любой воззвать к тоске, пару фраз сидят на языке,
Я же брошу по здешним местам, иду навстречу промозглым ветрам,
Раздеваю бесстыжим взглядом статных дам,
И меряю женщин убийственным взглядом,
Они то рядом, то вдали, я же путаюсь среди
Розней и обид, им льстит мой внешний вид!
Осталась привычка говорить наедине с самим собою,
Проводить перекличку с роком, памятью и судьбою!
Вместе с ними приходится идти одной безвестною стезёю,
Здесь видна контрасты даже в день Пасхи, не хочу сгущать я краски,
И рассказывать людям сказки, смотрю на мир с опаской, он выглядит с опояской,
Но вокруг тебя бушуют страсти, и они в одночасье решают проблемы все,
Что давно уже осели в душе! Я бы их из сердца вытеснил и сразу о них забыл,
Если бы их матерным голосом всю ночь не крыл, в тревоге до утра едва дожил,
Небось, сглупил, когда свои планы всему околотку громким голосом огласил!
Люблю свою отчизну я, но странною любовью, она вся изошла кровью,
Но не повела даже бровью, прижалась к изголовью судьбы, смирилась с новой ролью,
Но не отказалась от классовой борьбы! Хваты – воры и бюрократы на выдумку богаты,
Они когда-то сдали все свои мандаты в сундук оторопевшей бабы, не дождавшись похвалы
От рока и судьбы, вынуждены в сторону сойти с проторённой тропы!
Если бы не суды и пересуды, до конца жизни сжались бы губы,
Снялся бы на фоне трезубца, а рядом были бы приведены слова Творца,
Что счастья не бывает без конца! Его всесильная рука отворяет небеса
Для непризнанного таланта и даёт отповедь дилетантам, они ходят с бантом
На стареньком пиджаке, чтобы не зате4ряться как-то в толпе! Их уже не изменишь,
В своём мнении не разуверишь, у них много денег, но как ты их творчество оценишь?
Мысли и думы твои пребывают в забытьи, они давят на плечи твои и укорачивают жизни дни,
Да, плоть грешна, она слушает ложь день ото дня, жалость терзает меня, я же сижу около огня,
Думы легче птичьего крыла, у души тоже когда-то птичья лёгкость была,
Но она исчезла бог весть куда, не оставив после себя ни одного отпечатка следа!
По всему видать, что не судьба таланту испытать благодатные времена,
За плечами у него дырявая сума, в голове осталась толика ума, она растерзана,
Она изувечена, будто порванная гитарная струна, но не закончена игра в поддавки,
Местные мужики тебе не подают руки, хотя у самих стоптаны на сапогах каблуки!
Злые языки доложили, что когда они молоды были, преданно никого не любили
И не верили в себя, им очи застила беспросветная тьма!
Горе от ума, но его закрома полны зерна, не будет голода,
Пусть твоя судьба будет перемолота каменными жерновами,
Она ответит матерными словами тем, кто пропил и угробил честь насовсем,
Но зачем? Всё – суета! Всё - тлен! Жизнь течёт без перемен, и ты не можешь разогнуть коле,
А зачем? Один хрен ты – не супермен, судьба в один момент зачахнет, она – не феномен,
Пришло время: уходить на бюллетень, но зачем? Из-за массивных стен пристальный взгляд
Не видит статных баб, глаза болят и ты уже ничему и никому не рад, жизнь превращает в ад,
У твоего подворья деревья по ночам скрипят, листья наземь летят и летят,
Тебе тоже нет пути назад! Все грешат, и я грешу, не сужу и не плачу,
Как живу, так и судачу, только время трачу зря, не оплатив ни цента, ни рубля за удачу!
От скошенного сена  слышна торжественная музыка Шопена, была измена, а потом подмена
Мыслей и дум, надо идти наобум на штурм желаний, только бы никто нас не обманул,
И не перегнул через колено! Всё – тленно! Утро страны розово, тело бронзовое,
Обличье загорелое, а тело, как отлитое из бронзы, люди серьёзные не боятся грозы,
Их беспокоят молнии и грозы и проливные дожди, у ольхи скопится много воды,
Лучше сдвинуть с лица маску восковую и всуе бытия пожурить самого себя! Бутылка на троих
Отразилась на потоке чарующих рифм, в тот благодатный миг солнечный блик
Осветил стопку ветхих старинных книг, она на письменном столе давно лежит,
Стол от проходящего транспорта дрожит, книги могут мигом память освежить!
Мимо ольхи дождевая вода бурными ручьями бежит, её невозможно остановить,
То журчание нельзя забыть, можно взглядом все потоки воды охватить,
Вода из нового ручья прохладна и чиста, её уносит бог весть, куда мирская простота,
Она влетает с разбега в скрипучую телегу, та едет по растаявшему снегу,
Та той телеге три человека, им по душе прохлада и нега,
Её музыка будет звучать до рассвета, только солнце окрасит небосвод,
Что-то необычное произойдёт, багрянцем окрасится восход, долу спустится белый покров,
Отделившись от грозовых облаков! Нам дожди не предвещали ни тоски, ни печали,
Они обманули в начале июня весь околоток, женщины оставшись без колготок,
Мёрзли от холода, менялась погода на раз и два, сюда уже, наверное, никогда
Не вернётся жара! Колёса визжат, по камням стучат, на всю округу скрипят,
Слышен мат пьяных возниц, их хамству нет границ! Ты лежишь под ольхой,
Всеми забыт, говоришь наедине с самим собой, тебе путь открыт в поднебесье,
Пусть в душе и плоти воцарится равновесье, спит опустевшее предместье,
Шум только в одном месте, там влажность и плесень, этот мир тесен,
В нём выжить нельзя без песен, я был весел, теперь всё пошло наоборот,
Пришёл срок мыслить себя статуей,  под фиговым листком спрятанной
От непристойных людей, судьба их гонит взашей, они из местных алкашей,
У них везде полно подруг и друзей, нет покоя в страждущей душе моей!
Ольхи простой наряд радует мужской взгляд, пусть люди что угодно о нём говорят,
Ему на всё плевать, а по ольхе дятлы весь день стучат, у них носы торчат,
Как в подсвечниках свеча,  или у вокзала пожарная каланча, истина стара,
Что жизнь однообразна и скучна, пока её не разбавит капля красного вина!
Не жди добра от повседневного бытия, судьба-проказница с раннего утра
Боится звона острого топора, здесь такая дыра, что с языка легко слетают матерные слова,
И никто тебе не выразит протест, лишь поправит на груди нательный крест, даст отповедь опосля,
Когда остынет грешная душа от явного греха, а плоть взамен покажет непривлекательный жест
Из трёх пальцев, и ты в один присест уедешь из насиженных мест, чтобы отныне и впредь
Головой по сторонам постоянно не вертеть! Уже отцвела сирень в городском саду,
Ольхе ни к чему стоять на промозглом ветру, провожая темноту в туманную даль,
С плеч грешницы долу сползла распушившаяся шаль, ушла печаль, сбежала тоска,
После догоревшего костра у подгнившего ствола лежит только чёрная зола,
Уходят лета, душу пронизывает безысходность и пустота, и предстоящая тьма!
Без них никуда не уйти от себя, думы приходят и уходят, страх наводят,
Побузят, погалдят и стремглав сбегут, подставив промозглому ветру хилую грудь!
Глаза пристально глядят то вперёд, то назад, везде одно и то же,
Только редкий прохожий появится немного позже на скользкой тропе,
Зажав нательный крест в одной руке! Ольха стоит, как глухонемая,
Ветвями качает, но до конца она не понимает, что и как, всё вокруг превращается в прах,
Хочется из этих мест сбежать, но куда и как, если ей суждено на одном месте торчать,
Как пень-колода в любую погоду и на вопросы толпы отвечать сходу!
Страстный ропот кроны переходит в тихий скрип и стоны,
Ветер убрал все препоны на пути природы, ольха оплакала молодые годы,
Они прошли, исчезли вдали, не затронув краем руки ни сердца, ни души!
Слышен шелест зелёной листвы, неужто все мы не видим местной красоты?
Боль земли деля, злимся зря на самих себя, а опосля, стеная и скорбя,
Свою крону ветвями теребя, пытаемся жизнь  вновь начать с нуля!
Нет дыма без огня, полыхает стезя, песня соловья уже давно не слышна!
Никогда не жалуйся на самого себя, ничего не объясняй, своим путём ступай,
И чётко знай, что Рай есть только на небесах и в радужных снах!
На земле всё тлен и прах, хотя мы жизнь сверяем по чужим часам,
Нам не хватает ни радости, ни тоски, у каждого проблемы свои!
Нервы на пределе, общая слабость в теле, отзвенели весенние ручьи,
Они подмыли  корни старой ольхи, от избытка воды опали листья,
Не успев появиться, теперь пожухлая листва без устали  кружится,
А сосна боится лишний раз долу наклониться, чтобы не зашибиться!
Едва от порывов ветра шатаясь, стеная и с ветром пререкаясь,
Она битый час ожидает, когда же вездесущий Парнас соизволит в душу постучать?
Вдоль исполинского ствола огромная трещина прошла, будто от молнии стрела,
А кровь моя, как вода из протекающего мимо ручья, была холодна, это не её вина,
Дождь лил как из ведра с раннего утра, ольха была глуха к порывам ветра,
Пока не задрожала авторская строка, и не поперхнулись слова от удушья,
Боль в области подбрюшья напомнила душе и плоти, что она не против
Сути жития, просто у каждого из нас своя стезя! Игнорировать её нельзя!
В терпеливых сучьях слышны прекрасные созвучья  мироздания,
Боль и душевные терзания улетели на другие деревья, вместе с ним поверья
Ушли без сожаления в безвестные края, оставив после себя симптомы похмелья,
Дождевая вода толстым слоем покрыла коренья, первые впечатления требуют осмысления!
Вся сердцевина ольхи впитала в себя ахи и вздохи, как дождевые ручейки,
Они глухи к любви, в них не разбираются выходцы от сохи,
Природа сделала жалкие мазки рока и судьбы внутри ольхи
И отложила весной за слоем слой, окрепла её сила, природа дерево мо0щью одарила!
Ольха себя возомнила всех деревьев нужней, и предалась похоти своей, ушла от людей
Вглубь полыхающих лучей заходящего солнца, его яркие кольца отражаются в глубине колодца!
Отвердевает древа кора,  ей сила и мощь нужна, они неотделимы от ствола,
Как воды ручья от бурной и привольной реки, там замирают шаги, гуторят злые языки,
Что логике вопреки здесь в ночи развлекаются жуки – светлячки! Их не сложно найти,
Надо ближе к траве подойти, они на помине легки, пролетают мимо каждой щеки,
Издают жужжащие звуки, там ползают букашки, автор пишет строки на промокашке,
Что-то прячется в седой башке и под рубашкой, что-то остаётся на треснувшем потолке,
В суете, да не в обиде! Многое нельзя в своей судьбе предвидеть,
Надо было видеть, как дрозды по старой ольхе стучат,
Как по ней движется светлый сок, а рок сворачивает ольху в бараний рог!
Местный народ ищет повод, чтоб прошёл весенний потоп,
А природа расширила свой зелёный гардероб, но бог вновь приготовил подвох,
С корней, как с дырявых кирзовых сапог в укромное место сползает зло,
И всё, что быльём давно уже заросло, вновь проросло, а бытия смычок
Забросил в реку жизни огромный крючок, теперь он смотрит через прорезь окна,
Куда судьба стремглав ушла, и как шумит на старой ольхе пожухлая листва!
В памяти остался ложный слепок со счастливого, но безрадостного детства,
Нет ни кокетства, ни наследства, только гора лекарства напоминает о душевных мытарствах!
Их описать в двух словах никак нельзя, нет ни прыти, ни прежнего куража,
Над головой сомкнулись небесные купола, под ними пролетела людская молва!
С кем хотите я поспорю, что природу объединять общее горе, нам море по колено,
Нет места красивее во всей вселенной, чем чистый и беззаботный ручей в судьбах людей!
Он только тем и знаменит, что по нему ходил известный поэт, артист и бандит,
Каждый из них хотел заполучить под ольхой в момент любой долгожданный кредит
Людского доверия, его проглотили дикие прерии, там никогда не пахали, не жали, не сеяли,
Старинные мифы над степью развеяли, оставаясь в тени благодатной и прекрасной земли!

г. Ржищев
15 июня2021г.
17:33