Необычная история любви

Интересно, как бы сложилась моя жизнь, если бы я не пошла в этот декабрьский день на празднование дня рождения моей подруги, с которой три с половиной года проучилась в педагогическом училище? Не знаю, да, честно говоря, не хочу знать. Не смотря на все, через что мне пришлось пройти, я не хотела бы другой судьбы. Ну ладно, обо всем по порядку.

Звонок от Оли раздался неожиданно, в последнее время мы редко созванивались. Оля сразу после окончания училища выскочила замуж и ее закружила новая счастливая жизнь. А я? А что я … Работа, где мои первоклашки высасывают из меня все силы и треплют остатки моих нервов и дом, куда я доползаю из последних сил.  А ведь надо подготовиться к завтрашним урокам, все-таки это мой первый учебный год и надо не ударить в грязь лицом.

А главное, ведь это пустой дом, дом, где меня никто не ждет. Уже почти полтора года как я порвала с Юркой, хотя, если быть честной сама с собой, это он порвал со мной, а я просто, узнав о нем всю правду, зафиксировала это. С тех пор у меня не было никого, да и откуда ему взяться. В школе только женщины или пожилые мужчины, в количестве двух особей. А ходить в выходные по театрам, клубам или кафе нет никаких сил, да и желания.

Поэтому, получив приглашение, я, недолго думая, приняла его и уже через четыре дня сидела за праздничным столом. Вообще, приглашение было на двоих, но поскольку взять мне с собой было абсолютно некого, я пришла одна. И вот тут рядом со мной оказался он, как я потом узнала, младший Ольгин брат – Михаил, которого посадили рядом, чтобы он, в меру своих сил, поухаживал за мной.

Высокий, статный, красивый, с усиками, придающими ему мужественность. Да, было понятно, что  он несколько моложе меня, но насколько, я тогда не задумывалась. Он прекрасно танцевал, легко мог поддержать разговор на любую интересующую меня тему, галантно ухаживал, а когда я спросила:
- А чем ты занимаешься, односложно ответил «учусь» и мне не пришло в голову уточнить – где, естественно подумав, что в каком-то институте.

Вообще, он мне очень понравился и я не возражала когда он, в начале одиннадцатого,  вызвался проводить меня до дома. Мы шли по пустынному в эти часы предновогоднему городу, благо до моего дома было минут пятнадцать неторопливого хода, и разговаривали, разговаривали. Михаил осторожно поддерживал меня за локоток, а когда я все-таки поскользнулась на припорошенном снегом катке,  успел подхватить меня, крепко прижав к себе. От этого объятия по всему моему телу пролетела волна забытой за весь одинокий год дрожи и желания.

Его лицо, оказавшееся напротив моего, неожиданно приблизилось и наши губы слились в жарком поцелуе. Я сама не ожидала такого от себя, целоваться с парнем в первый день знакомства не в моих правилах, но полтора года воздержания сделали свое дело и я сама, подойдя к парадной, пригласила его подняться «погреться и выпить чаю».  И уже минут через пять мы оказались там, где мне очень хотелось оказаться – в постели. Любовник, как оказалось, Михаил был аховый, не умеющий практически ничего, но под моим чутким руководством все прошло так, как мне хотелось.

А около двенадцати раздался телефонный звонок, звонила встревоженная Оля:
- Марина, с тобой ничего не случилось?
- Нет, а что?
- А Миша где, уже скоро двенадцать, а его все нет и нет. Ты когда с ним рассталась?

- Ну, вообще говоря, я с ним не расставалась, он у меня.
- И что он у тебя делает так поздно ночью?
- Оля, зачем задавать такие вопросы. Что может делать молодой мужчина в квартире молодой женщины ночью?
- Чтооооо? Ты что с ума сошла, он же школьник, учится в десятом классе, ему семнадцать лет. Он что тебе этого не сказал?

Вот тут у меня все закружилось перед глазами и я со всего маху шлепнулась на рядом стоящий стул.
- Нет, не сказал, тихо проблеяла я. Я думала он студент.
После довольно долгого молчания Оля уже почти шёпотом сказала:
- Ладно, что сделано, то не вернешь. Я скажу родителям, что ты по дороге упала, подвернула ногу и он долго вел тебя до дома. Сейчас я возьму машину, подъеду к тебе и заберу этого оболтуса. Главное, чтобы предки ничего не узнали, а то не знаю, что будет.

Когда Оля повесила трубку, я растеряно посмотрела на Мишу, прислушивающемуся к нашему разговору.
- Ты что школьник, Оля не шутит?
- Да, я же тебе сказал, что учусь.
- Но я думала, что ты студент.

- Да нет, просто я пошел в школу почти на год позже сверстников. У меня был сложный перелом ноги, два с половиной месяца в гипсе, вот и пришлось начать обучаться на год позже остальных. Но разве это имеет значение? Я влюбился в тебя с первого взгляда, с первой минуты нашего знакомства. Шесть лет разницы в возрасте, разве это много, если мы полюбили друг друга?

- Ты что ничего не понимаешь, вскричала я. Я же учительница, а ты школьник. Если кто-либо об этом узнает, меня же со света сживут, с работы уволят, а что сделает твоя мама, если узнает, я вообще не представляю.
- Не беспокойся, никто не узнает. Олю я уговорю и она будет молчать о наших отношениях.
- Каких отношениях! Почти закричала я. Ты что думаешь, что у нас будут какие-то отношения. Я что сумасшедшая, связываться со школьником.

- Но, но я же люблю тебя, пробормотал Михаил. Так же не должно и может кончится.
- Все уже кончилось, как можно тверже произнесла я. Одевайся и дуй на лестницу и жди пока подъедет Оля. Давай, давай живо!
Он молча оделся, посмотрел на меня так жалобно, что у меня заныло сердце и вышел, тихонько прикрыв за собой дверь. Как только щелкнул французский замок, я упала в кресло и … Видимо у меня началась истерика – я, то хохотала, то плакала, то снова хохотала. Потом, немного успокоившись, налила бокал вина, выпила одним махом и без сил рухнула в постель.

Несмотря на выпитое вино, сна не было ни в одном глазу. Какими только словами я не ругала себя. Нет, правда, докатилась, бросаюсь на первого встречного парня, даже не расспросив его как следует, кто он. Хотя, если честно, то будь Мише на годик побольше, что-нибудь могло и получиться, ведь понравился он мне, точно понравился. А какими глазами он смотрел на меня, да и в постели совсем не плох, чуть-чуть подучить и вообще будет классным любовником.

Ну уж нет, хватит с меня одной интрижки со школьником, больше я близко его к себе не подпущу. Приняв это окончательное и бесповоротное решение, я, наконец, успокоилась и заснула. Но принять решение и выполнить его, как оказалось, две большие разницы. С этой ночи моя спокойная жизнь закончилась. Михаил был повсюду. Ждал меня у дома, когда я возвращалась из школы, присылал цветы с любовными записками, дежурил на детской площадке под моими окнами. И при каждой встрече говорил мне о любви, о том, что как только он окончит школу и поступит в институт, то сразу придет просить моей руки.

Сначала я просто проходила мимо, делая вид, что не вижу его. Потом мне стало это надоедать и я стала шугать его, гнать подальше. Прошло несколько недель, приближалась весна, но ничего не изменилось. И тогда я позвонила Ольге, в конце концов, это ее брат, пусть хоть она воздействует на него.  А в ответ получила:
- Маринка, ты сама заварила всю эту кашу, сама и разбирайся. Я портить отношения с закусившим удила братом не собираюсь.
Подруга называется.

Вот тогда я и решилась поговорить с Мишей по-взрослому. При следующей встрече я взяла его за руку и отвела в близ лежащий скверик, где за кустами была уединенная скамейка, знакомая мне еще с  Юркиных времен. Сев, я попыталась объяснить ему всю неправильность наших отношений, что я старше  его, что он школьник, а я учительница. А этот обормот, вместо того, чтобы выслушать и наконец, что-нибудь понять, попытался обнять меня и полез целоваться. Я вырвалась, дала ему пощечину и, не разбирая дороги, побежала прочь, через проезжую часть. Последнее, что я запомнила тогда это визг тормозов, приближающуюся тень какой-то большой машины и удар, погасивший сознание.

Сознание возвращалось медленно. Сначала пришла боль, которая, постепенно разрастаясь, затопила все тело, особенно его нижнюю часть, от пояса и ниже. С трудом разлепив глаза, я увидела высокий потолок помещения, едва-едва освещенный источником света, расположенным где-то справа от меня. Повернув  голову по направлению к свету,  я увидела столик и сидящего за ним человека в белом халате, опустившего голову на него. За столиком было большое окно, а в окне … в окне ничего не было, кроме темноты.

Я попыталась пошевелиться и резкая боль, мгновенно пронзившая все тело, заставила меня громко застонать. Человек, сидящий за столом, поднял голову и я его узнала … Михаил. Он подбежал ко мне, радостно чмокнул меня в лоб и молча выскочил из палаты. Через пару минут в палату вошли очень пожилой врач и молоденькая медсестра, которая сразу сделала мне укол, видимо чего-то обезболивающего, поскольку уже через минуту боль стала притупляться и я смогла адекватно воспринимать окружающее.

Врач, представившийся Петром Михайловичем, долго осматривал меня, задавал вопросы о моем самочувствии, а потом, покачав головой, сказал:
- Мариночка, ну разве можно нестись через дорогу не смотря по сторонам. То, что вы остались в живых после такого удара грузовика вообще чудо. Хотя, конечно, досталось вам знатно.
- Так что со мной? С трудом шевеля распухшим и сухим языком, спросила я.

- Перелом костей таза, перелом шейки бедра, ну и на сладкое, сильнейшее сотрясение мозга, с большой гематомой, которую пришлось удалять хирургическим путем. Так что, то, что вы вышли из комы через неделю без видимых последствий тоже почти чудо, впрочем, рукотворное.
- Так я неделю была  без сознания?
- Были и очень хорошо, что вышли из комы достаточно быстро.

- И надолго я здесь? А то там мои первоклашки без меня остались.
Петр Михайлович, тяжело вздохнул.
- Вы видимо плохо меня слушали, у вас раздроблены кости таза, сложный перелом шейки бедра, вам предстоят как минимум две операции, а потом длинный, очень длинный период реабилитации, который займет не один месяц, а может не один год. Вам  ведь придется снова научиться ходить и процесс этот будет очень болезненным. Как долго он будет продолжаться, зависит только от вашей воли, вашего желания ходить.


Пока врач все это говорил, во мне закипал гнев, гнев на Мишку. Ведь это из-за него все это произошло, не будь его я сейчас сидела в классе со своими любимыми ребятишками.
- У меня будет одна просьба, тихо произнесла я. Пожалуйста, не пускайте ко мне того человека, который был до этого в моей палате.

Врач с удивлением долго смотрел на меня, видимо обдумывая свое решение, а потом наклонился ко мне:
- Нет уж, решайте все между собой сами. Этот молодой человек неделю не отходил от вашей постели, он любит вас всей душой. Это видно любому незаинтересованному человеку.
- Но он же мальчик, а я учительница.
- Да нет, он уже не мальчик, убежденно сказал врач, он мужчина. А вы, кстати, сейчас, и надолго потом, не учительница, а просто молодая женщина, нуждающаяся в его любви и  помощи. Подумайте об этом, прежде чем примите какое-нибудь решение.

Хотя слова врача зародили в моей душе червячок сомнения, но едва Миша вошел в палату, едва я взглянула на него, как единственным моим желанием стало выгнать его из нее.
- Немедленно уйди, я не хочу тебя видеть, прошептала я.
- Никуда я не уйду, после недолгого молчания произнес он. Да несчастье с тобой произошло из-за меня, поэтому пока мы с тобой не преодолеем все  обрушившиеся на тебя беды, я буду с тобой и буду помогать тебе, хочешь ты этого или не хочешь. Пусть ты не любишь меня, моей любви хватит на нас обоих. А потом, когда все останется позади, можешь выгнать меня ко всем чертям и я уйду, как бы мне это было не больно.

- Да и, кстати, продолжил он, ведь все начала ты, это по твоему желанию я оказался в твоем доме, в твоей постели, так что не я один виноват в том, что случилось. 
Пока он говорил что-то перевернулось у меня внутри. Я вдруг поняла, что это не просто юношеская влюбленность в первую ставшей близкой ему женщину, а настоящая любовь. Ведь  что было проще всего – уйти и забыть об этой искалеченной женщине, тем более, что она сама просит об этом. И снова перед ним свободная и счастливая жизнь, а он тут со мной. А честно говоря, его помощь мне совсем не помешает. Родители давно погибли в авиакатастрофе, бабушка у которой я жила с тех пор, умерла год назад … и я начала сдаваться.

- Миша, а как относятся твои родители к тому, что ты проводишь все последнее время здесь со мной?
Он улыбнулся какой-то странной улыбкой.
- А они все знают о нас, я все  сам рассказал им.
- И что они? Со страхом спросила я, живо представив себе все последствия их жалобы в школу о моем безответственном поведении.

- Да ничего, еще раз улыбнулся он, сначала был, конечно, грандиозный скандал, но после того, как я объяснил им, что единственным способом сохранения моей любви к ним является признание и принятие всего, что случилось, они подумали и успокоились. Единственным их требованием было, чтобы я успешно окончил школу и поступил в институт. После этого они не будут возражать против легализации наших отношений, какими бы они не стали потом.
Пути к отступлению были отрезаны и я сдалась. И никогда в жизни не пожалела об этом.

Все свободное время в течение трех с половиной месяцев, пока я лежала в больнице, он был со мной. Здесь в палате, благо она была хозрасчетной, на что денег у меня хватило, он готовился к выпускным экзаменам в школе, к вступительным экзаменам в институт, кстати, и те и другие, он сдал на отлично. Он в меру своих сил заботился обо мне, приносил фрукты, взбивал подушки, развлекал, рассказывая интересные истории.

И потом, в самое трудное в моей жизни время, когда я заново училась ходить, когда каждое движение ногами вызывало у меня жуткую боль, когда я сдавалась и не хотела ничего кроме покоя, он и только он был моим наставником, поводырем, иногда злым цербером, иногда добрым и ласковым мальчиком, заставляющим и помогающим мне преодолеть все невзгоды. Я уже не представляла, как я могла бы дальше жить без него, да что говорить, я по уши влюбилась в этого мальчика, да нет не мальчика, прав был доктор, в настоящего самого доброго на свете мужчину.

В день, когда я смогла самостоятельно дойти до поликлиники, он, к этому моменту студент второго курса института, попросил выйти за него замуж, на что я с радостью согласилась. С тех пор прошло пятнадцать лет. Я по-прежнему учу моих младшеклассников, Миша работает программистом и мы вместе воспитываем нашу дочурку, Веронику, появившуюся на свет вопреки всем прогнозам врачей, твердившим, что после такой травмы родить ребенка невозможно.