49. Террор и Добродетель

   Три месяца в мрачных стенах Плесси без связи с внешним миром. То одиночная камера, грязный матрас на полу вместо кровати и допросы сутками, то Данжу возвращают обратно в общество не менее измученного Далле.
   Шарль не мог понять чему обязан такой "честью", почему за него взялись так активно, он не был, подобно Буонарроти и Дартэ, в узком кругу ближайших к Бабёфу людей.
   Особенно усердствовали двое - следователь Изабо...  Данжу помнил Изабо... человек Тальена, переметнувшийся к  Баррасу, как только прежний покровитель стал заметно терять влияние... и бывший коллега... агент Комитета Общественной Безопасности Доссонвиль, тот самый, который его арестовал и доставил в Плесси.
    Вчера, на неоднократную и постоянно остающуюся без ответа просьбу обеспечить ему свидание с женой Доссонвиль наконец отреагировал, насмешливо отозвался, что он не имеет права силой доставить сюда гражданку Данжу.
- Как сказать тебе мягче, Данжу... я не раз отправлял за ней... но она... наотрез отказывается тебя видеть и не желает иметь с тобой более ничего общего и  раскаивается в том, что поспешно связала свою жизнь с фанатиком-робеспьеристом... Не веришь? Зря...
   Шарль вспомнил тяжелый разговор с Мари, состоявшийся прямо перед арестом относительно письма и его собственной роли в судьбе ее брата...
   Как же больно... на секунды Шарль прикрыл глаза... как не хочется в это верить... но кажется ублюдок Доссонвиль не лжет...
   Жестокое удовлетворение мелькнуло в водянисто-голубых глазах Доссонвиля, когда он заметил, как при этих словах глаза арестованного превратились в два заиндевевших темных омута без признаков жизни...
- Должно быть обидно... якобинец... и замыслу вашему конец... выборы в новый Конвент, конституция 93 года... и уцелевшим робеспьеристам крышка...а тут еще и жена бросила - тон Доссонвиля сделался сочувственно-издевательским - поверь мне... всем вам... и Бабёфу с Буонарроти и Дартэ... и деятелям второго-третьего плана, вроде тебя... осталось недолго... ты выйдешь отсюда только ради суда... вполне предрешенного приговора и увлекательной поездки на площадь Революции... тьфу... Согласия...
... ... ...
  Серые стены камеры тюрьмы Плесси за долгие годы впитали в себя  много  человеческих страданий и  боли, одной смертью больше, одной меньше...
  На полу, неловко ткнувшись лицом в угол лежал молодой человек,  из под тела расплывалась темная лужа. 
  Неподалеку от него у стены, заляпанной кровавыми отпечатками ладоней, беззвучно корчась от боли и прижав колени к подбородку сидел мужчина, длинные темные волосы свешивались на лицо.
  Рядом на грязных плитках пола лежал нож, его лезвие было бурым от крови.
  Такой эту картину увидел охранник, возникший на пороге камеры ранним утром, на секунды он замер, затем смачно сплюнул на пол и зло выругался. Но тут же посторонился, уступая дорогу начальству.
  Из полумрака длинного коридора возник чиновник в строгом темном фраке и шляпе с трехцветным плюмажем, опоясанный национальным  шарфом, он на  секунды замер на пороге.
   На суровом неподвижном лице были живы только темно-серые глаза, неожиданно в них блеснули мстительные искорки, он будто наслаждался открывшимся зрелищем:
- Ну что... лейб-гвардия Робеспьера... передовые бойцы Террора... - слова он  выплевывал сквозь зубы -  смелые... отправлять других под нож... теперь вы не хотите на собственной шкуре опробовать  гильотину...из-за проклятого декрета Прериаля погиб мой брат...он был близок к "снисходительным" Дантона - приподняв голову раненого за подбородок, заглянул в расширенные, стекленеющие от боли зрачки -  а убить себя оно не всегда получается... это не так просто... как на сцене в театре... - выглянул за дверь и увидев вдали  коридора другого чиновника, производящего осмотр камер в сопровождении  охраны, резко крикнул:
    - Гражданин Изабо... двое из арестованных якобинцев пытались покончить с собой! Александр Далле и Шарль Данжу, первый всё-таки умер, попытка второго оказалась неудачной...Врача сюда, быстро!
... ... ...   
   
   Морозное утро 17 декабря 1796 года застало Лорана Лапьера на пороге кабинета начальника гражданина Турнеля.
  Тот встретил подчиненного хмуро, сдержанно кивнул и жестом указал на стул:
- Садитесь, Лоран. Мне доложили о происшествии в Плесси. Ведь вы явились ко мне именно по этому поводу? Дайте же мне сказать... не перебивайте...
  Выслушайте меня и поймите правильно. Я и так в течение двух лет делал все возможное для вас и некоторых ваших товарищей, включая злосчастного Данжу. Я и так навлекал этим на себя массу нелепейших и притом небезопасных подозрений... 
   Мне искренне очень жаль гражданку Данжу... за что ей всё это...
   Но над Данжу сейчас висит тяжкое подозрение в соучастии... и по какому делу?! Заговор Бабёфа...  - тут Турнель резко понизил голос - Директория  опасается взрыва возмущения в рабочих кварталах... поэтому главных обвиняемых... самого Бабёфа, Дартэ, Буонарроти перевели из Парижа в Вандом...
- А теперь послушайте вы меня... гражданин Турнель... - Лапьер сцепил пальцы в замок и откинулся на спинку кресла - в аресте Данжу и покойного Далле немало странностей. 
   Во-первых. Три месяца я не мог... при  всех немалых возможностях точно узнать, в какой именно тюрьме их содержат. Что за секретные узники в наше то время?
  Он в тюрьме три месяца, обвинение до сих пор не предъявлено, это как?
   И какое к черту соучастиев заговоре, МЫ ОБА были в апреле-мае в командировке в Майенне, но упрятали его одного...
   И кто мутит воду с этими подозрениями? Если это его давний враг агент Доссонвиль, то я уже объяснил вам причину его личной ненависти к Данжу, возникшей еще до Термидора. Я прошу вашего содействия... кажется, Данжу имеет право рассчитывать на вас...
- Да... у меня личный долг перед Данжу... если бы не его участие... осталась бы моя Мадлен вдовой и дети сиротами... и пришлось бы мне прогуляться до площади Революции с билетом в один конец в  октябре 93-го... Я помню об этом... - сдержанно отозвался Фредерик Турнель и поправил высокий кисейный галстук - кстати, вы в курсе, что вас разыскивали граждане Энжубо и Дельбёф из Майенна? И чего этих двоих принесло в Париж в такое время?
- Это хорошо...что они здесь... - не считая нужным ничего объяснять Лапьер вздохнул с облегчением, значит они освобождены из местной тюрьмы.
  Бывший председатель майеннских якобинцев и бывший же общественный обвинитель искали поддержки и защиты у своих парижских товарищей и могли на это рассчитывать.
  Лоран перегнулся к Турнелю через стол:
- В освобождении Данжу нам может хорошо помочь Робер Вольф... бывший секретарь Фукье-Тенвиля... Именно он помог мне установить, что Данжу держат именно в Плесси...
  Турнель вхдохнул и слегка пожал плечами:
- Вольф? Он сам робеспьерист...а значит его и самого могут притянуть к делу Бабёфа... а участвовал он в чем реально или нет... для НИХ - Турнель поднял палец вверх - сейчас без разницы.  Но не расстраивайтесь раньше времени, Лоран... я сделаю все возможное, чтобы ко времени рождения ребенка Данжу был свободен...
   Если даже его сумеют привлечь к суду, максимум, что ему грозит это ссылка... но не тюремный срок... тем более не казнь...   
  А сейчас... я организовал для мадам... то есть... для гражданки Данжу посещение мужа в тюремном госпитале.  Кстати, она вообще в курсе, что произошло?
  Лапьер отрицательно и мрачно качнул головой:
- О самоубийстве Далле она знает... очень расстроилась, он был приятелем Шарля и нередко бывал в их доме... о попытке Шарля нет... думает, что он просто болен...
- Хорошо, такая правда ей сейчас совсем не нужна...гражданин Лапьер...сами проводите её к нему... И да... в помещении он будет один, ненужных глаз и ушей рядом им не нужно...
... .... ....
  Серые стены, серые плитки пола, высоко под потолком зарешеченное окно, пропускающее мало света. Узкая кровать у стены...
  При виде неподвижно вытянувшегося под грубым серым одеялом тела, сердце Мари больно стукнуло, она невольно остановилась, прижав руки к груди.
   Послышался тихий стон, тело вздрогнуло, длинноволосая голова медленно повернулась в ее сторону. Живой...
  Мари на секунды подняла руки к лицу, пряча подступившие к глазам горячие слезы.
   Его смуглое лицо приняло восковой оттенок, распущенные черные волосы в беспорядке разметались по плечам и грязной, некогда голубой подушке. Взгляд темных глаз с покрасневшими белками был безжизненно-равнодушным.
  Присела рядом, схватила его руку и зашептала часто-часто:
- Шарль...Долгих три месяца я не знала, где тебя держат...жив ли ты... Я в вечном долгу перед Лораном... смелый человек и верный друг... если бы не он...и его старые связи среди депутатов, судейских чиновников и охраны... Мы только два дня назад узнали, что тебя держат в Плесси!
- Ты не знала, что я ЗДЕСЬ и действительно искала меня?  - в голосе прозвучало легкое недоверие и растерянность - Но зачем?  Хочешь присутствовать на суде?  Хочешь увидеть возмездие? - бледные губы дрогнули в горькой усмешке.
  Мари зажмурилась, сдерживая слезы. Но через секунды уже прижималась к его груди, целовала , крепко обхватив руками за шею.
- Я... всё еще нужен тебе?... Ты... что же... простила мне... судьбу брата? Это невозможно... так не бывает...
- Я... наверное, отвратительная... скверная сестра... но... когда тебя забрали...мне стало очень больно и страшно... я только тогда поняла, что без тебя мне ничего не нужно...Брат на днях приснился мне, но не озлобленным, а просто грустным... во сне мы помирились...После этого злосчастное письмо я сожгла...
 От Лорана я узнала, что Александр... наш "красавчик Далле", любимец женщин и юморист, добрый друг, с которым мы так часто проводили время,  убил себя... Как он мог... как же так...
  Тихая боль, как огонек, метнулась в усталых глазах и потухла:
- Мари... человек живет либо ВО ИМЯ Чего-То, Цели, Идеи... ИЛИ ДЛЯ КОГО-ТО, в тот момент он разом потерял ВСЁ... его можно понять...
  Неожиданно он вздрогнул и осторожно убрал ее руку со своей груди, пепельно-серые губы болезненно дернулись:
- Извини... очень больно...
  Из-под распахнутого воротника рубашки стала  видна повязка, пропитавшаяся кровью.
  Мари побледнела, слегка отстранилась и особенно внимательно вгляделась в восковую маску похудевшего лица, в усталые  покрасневшие глаза:
- Значит и ты... тоже...как Александр...  так вот что у тебя за "болезнь"... ах, Лоран...вот что он скрыл... Ты мне нужен, я люблю тебя, ты нужен НАМ... - она взяла руку Шарля и положила себе на живот  - Лоран... и твои товарищи... мы сделаем всё возможное...