Часть вторая. Фантазии...

Именно с этих 10- 18... лет, берут начало все мои мыслимые и немыслимые фантазии... Будучи уже пожилым человеком, я до сих пор не могу понять, откуда у меня с раннего детства огромная тяга к механике и способности буквально «чувствовать» нагрузки и поведения, испытываемые металлом?! При том, что в обозримом прошлом предков я не нахожу даже следов механиков, или хотя бы  чья работа была бы связана с механизмами…

В новом дворе я давно обжился, и он уже для меня перестал быть новым. Моё неизвестное прошлое открывало новые возможности для фантазии. То я рассказывал, что неизлечимо болен и скоро умру. То о том, что через военкомат я связан с секретными заводами и изобретаю для них новые снаряды, начиненные шариками. «Когда снаряд разрывается» – рассказывал я, - «шарики разлетаются в разные стороны с большой силой и поражают пехоту. От этих снарядов укрытия нет» - говорил я, - «Скоро приступят к испытаниям, а потом и в серийное производство запустят».
Странно, но мальчишки, то ли на самом деле мне верили, то ли делали вид что верят,  но ждали моих новых "изобретений". А в голове моей уже зрела новая идея. Я много раз видел, как в городском парке взрослые ребята прыгали на парашюте с вышки. Я даже не мог об этом мечтать. Но как-то я обратил внимание на две балки, торчащие из стены второго этажа нашего «нового»  дома. Когда-то они удерживали балкон, который, видимо, со временем либо обрушился, либо его демонтировали. Вход на оставшиеся балки закрыли деревянными перилами. Почему бы не прыгнуть, подумал я?
Наступило время, когда я решил осуществить задуманный прыжок. Когда никого не было дома, я взял мамин зонт и пошёл на второй этаж. Соседние ребята, Толик и Витька, пошли со мной.
- Что ты хочешь делать? – спросил Витька.
- Буду прыгать - сказал я.
- А можно? – продолжал он допытываться.
- Конечно - ответил я. - Я и с большей высоты прыгал. Правда, и зонтик был побольше, ну а здесь - нечего делать.
Я раскрыл зонтик, перелез через перила и стал ногами на балку.  «А может, не надо?» – спросил Толик. Я посмотрел на него и осторожно пошёл к краю балки. Взялся обеими руками за ручку зонтика, чуть присел и одновременно двумя ногами оттолкнулся в пространство.
Не помню, было ли ощущение полёта, но дыхание я забил крепко. Объяснить себе, почему упал, а не спустился – в то время я не мог. Была у меня ещё идея связать два зонтика через поперечную палку, но испытать её мне не довелось.
Потерпев неудачу в «парашютном» виде спорта, я снова принялся изобретать вооружения, начиная от винтовочных затворов до многоствольных артиллерийских установок.
Однажды в каком-то журнале я увидел летательный аппарат, у которого несущие плоскости были расположены в задней части сигарообразного тела. Особенность этих крыльев заключалась в том, что они поворачивались на девяносто градусов, и установленные на них реактивные двигатели обеспечивали аппарату вертикальный взлёт. О нём писали, как о самолёте будущего. (Впоследствии этот самолёт станет прототипом моего "космического корабля"). Мне понравилась идея вертикального взлёта, но не понравился поворот крыльев. Мне показалось это слишком громоздким и неуклюжим.
Сначала я отделил двигатели от крыльев и разместил их на фюзеляже, между передними и задними плоскостями. Теперь при подъёме поворачивались одни двигатели. Не буду утомлять подробностями. Меня это не удовлетворило. Я сделал крылья из пластинок, которые при подъёме отклонялись, пропуская воздух сквозь крыло (как птичье перо), при горизонтальном полёте создавалось давление снизу, и пластинки под давлением воздуха снизу закрывали щели, образуя сплошную плоскость. Это было интересно, но бессмысленно. И тогда я выбросил крылья вообще. Идея меня захватила, и я тут же нарисовал самолёт без крыльев. Я установил поворотные реактивные двигатели в передней и задней части фюзеляжа. В зависимости от угла наклона двигателей, самолёт мог создавать тяговое усилие в любом направлении.
Это было здорово, и я не замедлил показать моё «изобретение» своим пацанам. Правда, при этом сознался(!), что "в военкомат ещё не сообщал".
А в голове уже зрела новая идея. На кабине самолёта я установил огромный винт, на краях которого расположил реактивные двигатели, снятые с фюзеляжа. Теперь вообще ничего не надо наклонять. Меняя угол атаки плоскости винта, самолёт может либо подниматься, либо удерживаться на месте, либо опускаться. Поступательное движение самолёта обеспечивают два реактивных двигателя, установленные в хвостовой части фюзеляжа (тогда я еще не прочувствовал (не знал) что наклоном винта и сменой угла атаки плоскости винта можно обеспечить поступательное движение аппарата).
Сначала я, без всякой мысли, поместил в тетради рисунок, и хотя я уже был большим пацаном,  посмотрев на него, понял - никто не поверит, что  я додумался до этого и сочтут за плагиат...
 
Я искал связь между бесконечностью пространства и бесконечно повторяющимся изображением в двух зеркалах. Одно и другое вообразить невозможно, хотя оба они существуют. Их бесконечность обусловлена самим фактом их существования или расположения.
Желание познать мир было так велико, а существующие средства – так ничтожны, в планетарном масштабе, что я, примерно в 1956 году, «приступаю» к теоретическому созданию космического корабля.  На первом этапе я выдвинул три основных требования:
1) Двигатели должны обеспечить кораблю максимально допустимую скорость.               
2) Автономное обеспечение жизнедеятельности на протяжении нескольких десятилетий.
3) Средства защиты должны исключить попадание внутрь корабля проникающей радиации, предотвратить столкновения с метеоритами, препятствовать, по мере возможности, воздействию гравитационного поля.
Был у меня и рисунок, который изменялся по мере моей осведомленности и "образованности".
 
Ещё с детства я обратил внимание на то, что нет чёткой грани между живой и неживой материей. А в дальнейшем - и на то, что возможности живой материи неизмеримо выше искусственно созданных человеком машин. Поэтому при создании корабля я уже думал о нём, как о живом существе, или, по крайней мере - широком применении на нём биологических систем.
К примеру, каким бы гениальным ни был человек, он физически не в состоянии предусмотреть все возможные последствия от, скажем, избранного направления конструирования. В то время, как живая природа, несмотря  на ее встречающиеся ошибки, не перебирает возможные варианты, а развивается (вопреки Дарвину) СРАЗУ в оптимальном направлении! Это происходит потому, что природа реагирует на свои же «природные» вызовы!
В подобных случаях (если это возможно) я привожу пример эволюции жирафа,который питается листьями деревьев. По мере роста деревьев вверх (обильное естественное удобрение, климатические условия…), происходит почти синхронный рост этих животных. Почти так же конструируется и развивается вся живая природа. Я не принимаю теорию, по которой природа создает массу различных существ – выживают те, которым соответствует окружающая среда. С моей точки зрения это глупость.

Конструировать человек может учиться у природы — не ждать, пока природа выдвинет новые вызовы, а стимулировать их, заставляя природу реагировать на искусственно созданные, человеком, вызовы.
В таком тесном сотрудничестве я вижу будущее конструирование!