У каждого свой священный Грааль

С ним я обычно пью кофе по утрам. Нет, он не эклер и не бутерброд с рыбой. Да и речь не о том, что вприкуску, а за компанию. Точнее, кофе пью я — он только смотрит. На меня или, быть может, в окно. Говорят, когда полное взаимопонимание, двое устремлены в одну сторону, а не пялятся друг на друга. Но как по мне, полное взаимопонимание — когда вы оба чуточку психи и никто вам не указ.

Ну, он-то точно не псих. Хотя и матерится, как сапожник, если его довести. К счастью, довожу его не я, а окружающие. Меня он любит. Я единственная, кто не поджимает губы куриной гузкой, когда он выражается, и одна из немногих, кто не пресмыкается перед ним.

Впрочем, со мной тоже нелегко. Сколько себя помню, никогда никому не верила и чуть что — требовала доказательств.

У него доказательств хоть отбавляй, но он хитрый. Улыбается: «Сама ищи». Я вздыхаю: «Пардон, некогда. Работы навалом». Смеётся: «Я, что ли, тебя завалил?» Нет, не он. Иногда мне неясно, к чему он ведёт.

И вот мы сидим, я пью кофе и набираю очередной текст, а он подглядывает. Укоризненно качает головой и усмехается:
— Ты в курсе, что это не от меня, а от лукавого?
— Угу, — киваю я. — Деньги тоже от лукавого, прикинь. Скажешь, что растрачиваю себя по пустякам и всё такое прочее? И что лучше уехать в Тибет и питаться бабочками, чтобы они порхали в животе?
— Забей, — машет он рукой. — Всё в порядке. Тибет — та ещё дыра. Вдобавок многолюдная.

«Забей», — его любимое слово. Самый частый совет, который он мне даёт. Он знает, что я всё принимаю близко к сердцу и ранюсь о чужие эмоции. Когда их слишком много, душа покрывается волдырями, как кожа после солнечного ожога. Поэтому я избегаю толпы. Он тоже её сторонится, хотя и не афиширует этого. И уже давно ни на что не обращает внимания.
— Театр абсурда, — задумчиво говорит он. — К тому идиотизму, что творится вокруг, я не имею никакого отношения. Не я сделал их такими. Я создал им мозг, а они…
— А они обменяли его на телевизор, — отвечаю я.
— П…ц.
— Забей, — теперь мой черёд советовать. — Хочешь эклер?
— Да я ж не ем, — вяло отмахивается он.
— Хорошо, мне больше достанется.
— Тебе, пожалуй, хватит.

Как же я рада, что он — не тот напыщенный болван, каким его изображают. Перед ним не нужно унижаться, и это здорово. Никогда не могла понять, зачем льстиво славословить его, ругая себя последними словами. Кому это может понравиться? Долбаному извращенцу?!
— «Яко свинья в калу лежит, тако и аз греху служу», — с едва заметной горечью цитирует он.
— Вот! — с жаром восклицаю я. — А я не свинья! И не служу никакому греху. Обычный человек. Не дурак, не подлец, не жертва и уж тем более не чьё-то орудие. Нормальная женщина с адекватным взглядом на мир. Которая мило беседует с тобой по утрам.
— Хорошая компания, — подмигивает он. — Заметь, и я не извращенец.
— Здорово, что мы нашли друг друга.

Мне действительно повезло. Как и остальным, кто не утратил надежды отыскать его. В буквах и знаках, красках и оттенках, мифах и верованиях, звуках и образах, формулах и числах — за гранью повседневной реальности, в альтернативных мирах, не узнанных нами. А кто-то ищет его в справедливости и добре, в рассуждениях и доказательствах, в исследованиях — во всём, что можно измерить, вычислить, ощутить, понять, угадать, спрогнозировать… Бесконечная спираль, в которой каждый из нас, точно нуклеотид, стремится постичь божественный смысл, являясь его носителем и проводником.

Омар Хайям вкушал с ним вино. Я пью с ним кофе.

У каждого свой священный Грааль.