Две глыбы

 Виктор Матюк

Две глыбы

Сидят друг напротив друга две гранитные глыбы из созвездия Рыбы, обе Крысы,
Она рыжая, он – лысый, перед ними два огромных гранёных стеклянных стакана,
Кто из нас не без изъянов! Никто! Они обе живут в океане необъятного мироздания,
Живут во тьме, что-то просчитывают в уме, там нет ничего кроме грязи и хляби,
У молодой бабы – ямы и ухабы, а у мужика после двадцати капель коньяка
Стали путаться на языке слова, он опьянел слегка, или же валяет дурака!
У него рука крепка, душу заела тоска, за грудиной скопилось немало греха,
Они не удержатся на кончике солдатского штыка, по воле мозжечка или Творца
Он играет роль слабака, иногда его слова напоминают каменные жернова
Или же остриё наждака, перед ним сидит молодая вдова, она потеряла своего мужика,
Лишилась семейного очага и мужского тепла! Хотя она пьяна, но исподтишка
Наблюдает, как обладатель огромного кулака в её присутствии сходит с ума!
Он ищет для себя свободное место и с помощью жеста и слов играет незавидную роль
Падшей жертвы случая, его когда-то терзала боль жгучая, не болезнь падучая мешала спать,
Ему хотелось знать,   с кем идти и куда шагать, чтобы вместе спать и опорой друг другу стать?
Затаив внутренние обиды на неприятные и не всегда понятные изгибы судьбы,
Встали на дыбы перед тем, как дальше пройти, или всплыть на гребне волны,
Их нравы слабы, ведь страсти  порывы  направляли сухую речь в нужное русло,
Что-то подсказало женщине шестое чувство, странное безумство в грешное тело вошло,
Но в горле пересохло, одно ухо стремглав оглохло, уж вышло так, что непреложный факт
Взаимопонимания отвлёк обоюдное внимание от пройденного расстояния на краткий миг,
Замер мужик, ступор в его голове стремглав возник, начал трястись огромный кадык,   
Он едва ли не погиб, соседи услышали за стеной жуткий хрип, автор многих книг
Давно привык женщин ласкать и страстно любить! И  вот от слияния двух глыб
Огромный постамент возник, похожий на дробление двух рифм, когда с раннего утра
Бог весть, чем занята голова! Невдалеке шумит пожухлый прошлогодний камыш,
Жизнь мужика полна бытовых интриг, он не страшится дыб, у него постоянный недосып,
И вдруг взрыв страстей  заставляет язык мозгами шевелить в беспробудной тьме,
Но в обветшалом уме нет ничего, что изменить скучную жизнь на всеобщее веселье могло!
Стариковское время прошло, жизнь преодолела вершину иль пик, и ты сразу зашёл в тупик,
Там царит над духовным миром стыд, он глаза не застит, бог грехи простит, и ты будешь жить,
Как вурдалак в окружении статных и приятных баб,
Им не привыкать нравственные правила нарушать!
Движение планет затме6вает яркий солнечный свет,
Истина скрипит на кончике пира, она на вид остра,
Может жечь, как пламень костра,  не оставляя после себя ни следа!
Без суда и следствия две глыбы, родившиеся в созвездии Рыбы,
Пропустили момент изгиба доли и судьбы, ибо грешны все мы,
Нам бы денег где-то взять взаймы, и спрятаться за высокие холмы,
Они гасят обоюдный взгляд, впереди ещё много разных преград,
Нельзя отступать от поставленной цели, запах солдатской шинели
И шум весенней капели напоминают музыку детской колыбели,
И скрип белоснежной постели, куда скопом страсти налетели
Посредине рабочей недели! В ранний час петухи пропели,
Соловьи засвистели, наши чувства не заржавели, пытаюсь глубоко вздохнуть,
Замедлить речь и сбросить тяжесть с женских плеч, передохнув, плечи распрямив,
Вижу, как новый прилив мощи и сил былую страсть в слабеющем теле возродил!
Многие из творческих людей для совместной жизни ищут опытных ****ей,
Представители творческих глыб чужие мысли воспринимают навзрыд,
Слышен их совместный всхлип во всех углах семейного бытия,
Неприятные слова слетают с кончика языка, они бьют наверняка,
Зацыкают глаза,  а в момент куража прямо с кондачка в строках своего стиха
 Пытаются провозглашать, что естественная блажь, как Угрюм - река, то пенится,
То бесится, и никуда она не денется, от своей судьбы никак не отвертится,
Горячий пот будет капать с потного лица до самого утра! Время идёт, сил недостаёт
 Для большого жеста, страстная идея не находит приличного места, ей повсюду тесно,
Переубеждать автора идеи бесполезно, как и молодую, но озорную статную невесту
Отказаться от совместного секса, страсть не длится бесконечно, ничто не вечно на земле,
Детородный орган стремится стоять навытяжку в тепле, хотя ему нет покоя нигде!
Всё это рождает громогласное и жуткое эхо, головокружение от успехов
Характерно для дровосеков, у них жизнь без просвета, и толика яркого света
Возрождает уверенность в душе обездоленного человека! Он опрокинет два стакана,
И окажется на волнах бушующего океана, изъяны страстей и всех людей,
Окунувшись на самое дно, где жарко, зябко и темно, но за блуд не стыдно,
Ведь искромётный грех не видно, обидно тем, кому завидно
И они не могут избавиться от сексуальных проблем, а зачем?
Всё – тлен, всё – суета, простота мы, простота, мы готовы лобзать чужие уста
С утра и допоздна, плоть довольна, что лепота закрывает на блуд и грех глаза!
Бывают тяжкие моменты, ты не успеваешь заплатить огромные дивиденды,
Многие из творческих людей ищут тогда на стороне статных и молоденьких ****ей,
Чтобы не кануть в Лету на грешной земле или не утонуть в дерме! Во все времена
Женщина была в сильных и мужественных мужчин по уши влюблена,
Потом она в кусты уползала, и жить с другим неучем начинала,
Страсть уже горела вполнакала, тогда за дела принимались радикалы!
Включая волю и твердь души, они смело в холодные воды страстей вошли,
Вокруг них голубая небесная высь, трепетная жизнь ещё не потеряла смысл,
Ей мешала досужая мысль тут же встать на кривые ноги во времена тревоги!
Ты ходишь по зелёной траве и пожухлой ботве, твоя поступь слаба, пот катится со лба,
Неужто, тебе уже труда? Всему виной излишняя трезвость, она поражает резкость
Слов и движений, от горячих изречений и заумных умозаключений без сожалений
Отлетают корабельные щепки, под ногами трещат сущие ветки, и только голые ноги соседки
Прельщают обнаглевший взгляд, кто из нас новому общению с приятной женщиной не рад?
Коль страсть есть, она всплывёт на поверхность и оставит на жизненной стезе яркий след,
Включая земную твердь и одноразовую смерть! Хватит бабе задницей вертеть,
Перед ней не мужчина, а огромная глыба из созвездия Рыбы! Он не качает от порыва ветра,
Он сидит в кожаном кресле, отрешившись от мирских запретов, не приемлет монашеских советов!
Весну сменяет лето, на тебе шляпа из синего фетра, а на бабе розовые гетры, судьба нелепа
У двух огромных глыб, их не отвлекают ни мельтешение, ни зыбь набегающей волны,
Пусть от злости трясётся кадык, к нему страсть подошла впритык, и вот взрыв оргазма
Вызвал чреду ора и спазма, смерть будет ужасна и страшна. Но мужик стоит, как скала
На краю обрыва, глядит спесиво, как порывы студёного ветра снимают с женщины трусы и гетры!
Одного яркого светила не хватает для двух обездоленных грешных тел,
Тот, кто смел, успел влезть в половую щель, он вошёл через запертую дверь,
Хотя оконный проём был пуст, его закрывал огромный зелёный куст,
Он качался на ветру то в одну сторону, то в другую, с той стороны сидели чёрные вороны,
Приготовившись к обороне, а в тихом речном затоне слышались ахи, вздохи, крики и стоны!
Мужчина, изощрённый в утехах любви, остановился посреди проторённого много раз пути,
И на краткий миг застыл, чем же он бабе на этот раз не угодил? Неужто не туда всадил? Ан, нет,
Она сама согласилась на миньет, в нём ощутила твердь огромной глыбы, но член – не вещь,
Но баба как клещ вопьётся губами в лысое чело, он – бодр и свеж, как выловленный из реки лещ!
Его хоть зарежь, он будет держать перед женщиной речь, пока голова не покатится с плеч!
Дуэль продолжалась несколько дней с перерывом на краткий сон,
Их будил колокольный перезвон, этот сказочный эльф
Оставил молоденькой бабе на память свой барельеф!
В свалке текущих дней он услышал: «Эй! Не забывай о соратнице своей
 До скончания дней! Жизнь не бесконечна, любовь не длится вечно!
Всё скоротечно в мире земном, только страстная и нежная любовь,
Как каменная глыба останется в сердце моём, когда тьма сгустится за окном!»
В состоянии хмельной дуракам не писан закон, немедля подле тебя
Холмами вздыбится горемычная и страждущая земля, а длинноногая краля,
Прикрывшись тончайшей белоснежной вуалью с наигранной печалью на лице
Заведёт с каменной глыбой непростой разговор о всемогущем Творце,
Зажав нательный крест в руке, она будет вертеться на одном каблуке,
Вы будете строить сказочный домик на зыбучем песке,
Потом ты пойдёшь на коротком поводке за грешницей той,
Что пленила тебя умом и внеземной красотой, в голове полный застой!
В момент любой зашатается земная твердь, голову обелит белый снег,
Время ускорит собственный бег, а простой никчёмный человек укоротит своей жизни век!
Ты будешь прорываться дамки, но внезапно выйдешь за рамки взаимного общения,
И даже камень преткновения не вызовет в горемычной душе толику сомнения,
Что ты давишь на своём пути яркие цветы внеземной красоты, оставляешь мечты
На откуп времени, поджав колени, с пеной у рта ищешь свободные места
Вблизи тонущего челна! Вокруг беготня, сутолока и теснота, дрожит от холода моя строка,
Только заросший паутиной пятый угол немного хищным взглядом женщины напуган,
Но не испуган он, найдя в святости опору, устремляет взгляд в неприступную гору!
Если смотреть на неё в профиль, слегка нахмурив густые брови, можно решать до бесконечности
Вопросы грешной жизни и бесконечной вечности, всё проходит, кто-то мосты разводит
На реке любви, путеводная звезда всё также  сияет вдали, а в груди бог весть, что творится,
Предстоит своими глазами в силе небес убедиться, Господи, благослови и все грехи прости!
Неисповедимы Твои пути! Снявши пробу с грешной и нежной женской утробы,
Пришлось разойтись, у одной глыбы жизнь стремглав покатилась вниз,
А у другой жизнь шла своей чередой, она сквозь мрак ночи и видела воочию
Средоточие несчастий и зол, бес над грешным миром  творил произвол,
Сам трудился, как вол, распух его очаровательный ствол, он до ручки уже дошёл,
Едва не сдох, но вовремя заметил судьбы подвох, оглох на одно ухо,
Один его поступок помог собраться с духом, дабы все те, кто слабы на передок,
Вспомнили «совок» в разговоре между строк! Член с незавидным тельцем
В прятки играет, женщина задом виляет и при встрече детородный орган обвиняет член
Во множестве семейных измен! Этот лабух почти, что потерял музыкальный слух,
Напряжён его слух,  скоро ему придёт каюк!  Вдруг он резко  издал шум всплеска,
Вынырнул резко из воды и слизи в намокшей золотистой и искристой ризе,
Сверху и снизу на него наседает толпа, бабы не от великого ума хотят вторгнуться в его закрома,
Но там сумрак и тьма, а он бог весть на кого стал похож после бессонной ночи,
Едва переставляет сомлевшие ноги после тяжкой и бессонной дороги!
В борьбе и тревоги прошли и его молодые годы, распри и склоки
Обнажили все человеческие пороки, они обивают пороги временного жилья,
Я же не имею понятия, почему  любое число остаётся в уме, а скорбь излучает восторг,
Когда небосвод берёт в оборот укор простой, связанный единой бороздой с роком и судьбой!
Много лет покоя мужчине от женщин нет, много прекрасных существ смотрит на него,
Как на желаемую вещь!  Он же витает в облаках, у него справка на руках,
Что уже не мужчина и жена тому причина, она не потерпела в доме дедовщину,
Нашла другого мужчину и, не простившись, ушла, не убрав даже крошки хлеба со стола!
Закусив удила, мужчина не стал права женщины ущемлять и всю округу оповещать,
Что молодая стерва, сука и ****ь продолжает стенать на всю округу, что с испугу
Может ослабить подпругу пожилому супругу, он же говорил соседу на ухо,
Что все эти сплетни и слухи ведут к долгой разлуке, приморили суки, приморили,
Погубили молодость мою, я же с болью в сердце терплю в захудалом краю! Я живу я той поры,
Отбиваясь от гнуса и мошкары, наседаю комары, особенно в ночи, когда догорают костры,
Им хрен с горы, мне бы как-то выбраться из своей конуры, отдалившись от хандры!
Я многого в жизни не понимал, был беспомощен и мал, немыслимо от слабости страдал,
Но пахал, как вол и чинил произвол! Увы, все мы через мирские дебри прошли,
Немощные и богатые, бритые и косматые, страстями в тиски зажатые решают за нас,
Что делать в свой час с гулом слов, не желающих вылезть из тёмных углов!
Закон общения тел двух требует от творения господних рук, что если не намекнуть,
Что надо пережить факт предстоящих разлук, тогда хилая грудь одной из глыб
Не проявит былую прыть, и будет плыть по течению, меняя свои убеждения
Прямо на ходу, падая в бездну, жизнь исчезнет, а потом через краткий миг воскреснет!
Вновь сгустится мрак, он будет пятиться назад, будто старый рак, его будут толкать взад
Слова, что люди говорят как-то невпопад, можно приличным стать в толпе дегенератов,
Но в миг азарта в ответ могут услышать от многомандатных депутатов, что все затраты
На теледебаты требуют  громадной зарплаты!  Каждый инородец ведёт себя, как полководец,
Он смотрит в глубокий колодец и видит только  своё искажённое состарившееся лицо,
Там полно чистой и холодной воды, она искрится под сиянием ущербной Луны,
Дождь и ветер по лицу хлещут, круги на воде трепещут, им досужие мысли рукоплещут,
Они не сочтут, что за напрасный Сизифов труд  тоже приличную оплату берут,
Инородец Фальконе изобразил Петра на вороном и молодом скакуне,
Что-то привиделось мне в кромешной тьме, когда тень сомнения проскользнула в душе,
Она возникла только потому, что нет дела никому  к шороху набрякших пожухлых листьев,
От досужих мыслей нет проку, тихий ропот несносен, приблизилась осень впритык,
Вновь затрясся огромный кадык, а язык к мягкому нёбу прилип, голос скрипит,
Как не смазанная телега, она едва едет по грязи и снегу, пытаясь догнать убегающую негу!
Кто-то бы струсил, а женщина в юбочке из синего плюша кушает и слушает бездарную речь,
Ей бы добраться до оргазма, от соблазна не сбежать, остаётся надеяться и ждать,
Когда же небесная благодать  начнёт масло в огонь страстей подливать?!
Возник вариант проявить как-то собственный талант, страсть, как проказа,
Не моргнув даже глазом, согласилась с чёрного входа в грешное тело войти,
Не задумываясь о конечном пути! Господи, прости и на ратный труд благослови!
От похоти  не уйти, от неё не сбежать, её трудно между стройных ног зажать,
Вокруг неописуемая благодать, здесь всё давно знакомо, ты говоришь женщине весомо,
Что она – тебе не родня, и у тебя есть полноценная семья, из искры возродится пламя,
В явь воплотятся желанья, и море счастья разольётся у женских ног, чтоб ы память толпы
Убрала все следы людской хулы! Снег в виде крупы обелил придорожные столбы,
Нет ни суеты, не видно проторённой намедни тропы, от женской мольбы остались жалкие следы
 В виде борьбы яркого света и кромешной темноты! Япона мать, закоренелый враг
Хотел бы две глыбы сломать и тотчас отправить обоих в ад, он отродясь,
В миротворца рядясь, действовал затаясь: хрясь, стеная и глумясь,
Он продолжал пенять и во всех бедах грешников обвинять, ему подстать
Действовала местная знать! Она на белом покрывале слишком долго лежала,
Спрятав под одеяло змеиное жало, и вот толпа открыла широко глаза,
Взвесила всё против и за и тут такая игра пошла, что гнус и мошкара
Отстраняют суету сует от ратных дел! Ты же крутишься вокруг оси,
Ешь селёдку-иваси, пьёшь водку, снимаешь с баб капроновые колготки,
За короткий период делаешь опрометчивый вывод, что выход там, где вход,
И вот время истекло, кресало или огниво не освещают ночное чтиво,
Там будущее отражено правдиво, описано красиво грядущее диво!
Темнота внемлет богу, автор слога выходит один на безлюдную дорогу,
Там одинокая глыба  едва от людской похоти не погибла, она и статна, и приятна и красива,
Хотя чрезмерно строптива, она по воле авторского стиха прикована к устам одного чудака,
Его поступь тверда, он работает от звонка и до звонка, пока не начнут греметь золотые колокола!
У огромной полноводной реки прыгают сурки, над ними летают мотыльки, догорают костры,
Ты делаешь глоток Виагры, достав пузырёк из-под полы плаща, он, как топор палача
Сваливается с широкого плеча  на грешную плоть,  чтоб сжать правый или левый пах,
Удовлетворяя страсть! Огромная глыба нашла выход и смогла выжить,
Темнота извинила отсутствие лиц палачей и самоубийц! Мелькание женских ягодиц
Приводит в движение мужской язык, представитель одной из глыб, издаёт жуткий крик,
Переходящий в рык! Страсти мстя, успевает сесть на удалого коня, растягивает на груди рубашку,
Снимает с себя иностранные подтяжки, он оголяет ляжки одинокой бездомной бедняжки!
Пустившись во все тяжкие, без нательной  рубашки, но в солдатских галифе на пустынном пляже,
Не моргнув глазом, блеснул оргазмом, а жизнь прочла чередом, глухомань мелькнула за окном,
Но здесь мой отчий дом, я в нём, пардон, раздуваю огонь собственных страстей,
Тружусь для людей, быть может, ****ей и не гоню их взашей! Потом всё исчезает из виду,
Рядом вижу собственную придурь, и вновь бреду у судьбы на поводу, и нетерпеливо жду,
Когда судьба соблаговолит затмить одним порывом холодного ветра слащавый стыд?
Душа болит, а сердце плачет, рок все мои слова переиначит и новыми вехами мой путь обозначит,
Где же он черпает вдохновенье? В короткое мгновенье новое увлеченье входит в заповедный круг
Бывших друзей и подруг, оставляя в стороне испуг, грешнику недосуг вникать в суть бытия,
Он – раб, а не судья для самого себя! Он – христианин, свободный гражданин
Православной страны, там все люди по закону равны, когда-то этот примерный семьянин
Рогом землю рыл, едва не лишился белоснежных крыл, когда один вышел на лоснящийся пустырь
Посреди привольных равнин в приазовской степи, блестят пуговицы на белоснежной рубашке,
Расстёгнутой груди, там седые волосы видны, он на кирпичной башне
Провожает день вчерашний! Ему не страшно поимённо называть всех баб,
 С кем он открыто вступал в интимную связь, греха не боясь, инстинктивно молясь,
Слегка трясясь, он много раз говорил себе: «Засть! Грешу в последний раз,
Следующую бабу поведу в ЗАГС!» резвясь, две глыбы поговорили об общежитии,
Действовали по наитию, когда дело дошло до всплытия на глазах многострадальной толпы,
Рыба гниёт с головы! Увы,  от страстной и нежной любви не остались даже жалкие следы,
Только жалкие тени примятой травы в самом заде городского сада и трещины в изгороди,
Тут же закончились силы и речи, прекратились пылкие и долгие встречи,
Всё это случилось в конце зябкого лета, первое дуновение студёного ветра
Ничего не оставила от обоюдного обета, осталась только шляпа из синего фетра,
Её убрали из глаз незаметно, последней эти глыбы покинула искромётная надежда!
На кончике языка не осталось лакомого куска, началась жизнь у окна, за тяжёлой шторой
Страсть пряталась с утра от явного греха и шла тяжба между святостью и влечением,
Потом на помощь пришло проведение и в одно мгновение у судьбы лопнуло терпение!
Они расстались на меже, когда снег уже покрыл деревья и поля, а след солнечного луча
Согревал немощного старика, бывшего скрипача, его судьба тяжела, доля нелегка,
Он повторяет одни и те же слова: ча-ча-ча, а в ответ слушает журчание степного ручья!
Лёгкий ветер шевелит пожухлую траву, опал лист в дубовом бору, пришлось и мужику
Оставить грешную вдову, будто корову в хлеву, одну наяву, а не во сне, чтобы жить в тишине!
Две глыбы стали трескаться сверху и снизу, их нельзя отправить на экспертизу,
Их судьба подвержена внезапному капризу бытия, грешны мы оба, а не только я!
После стриптиза свою любовницу ненавижу, смотрю на неё, как на прыгающую крысу!
Голову к небу запрокинув, молюсь за молодую подлизу, она лезет под священную ризу
И тщательно ищет бесподобную страсть в широких мужских штанах, сковывая шаг,
Девица вызывает напряг в грешных мужских телесах, у него в штанах лающая собака,
Однако она не ведает страха, она вылетает из тёмной подворотни, как измятая бумага
Или из ушей белая вата! Я же роюсь в мыслях своих, ищу внутри них неуловимый штрих
От совместного жития, тогда молодо выглядел я, теперь только рыскаю страждущим взглядом,
Когда вижу рядом статную и приятную бабу, но не сразу вступаю в словесный контакт,
Это подтверждённый временем факт! При стуке её каблука, страсть на помине легка,
Скрашивая грозовые облака, к ширинке тянется дрожащая рука, приготовившись к поединку
Опытная блондинка  поглядела окрест и поняла, что перемене мест сумма не меняется,
Она с иноходи в карьер тотчас срывается и, не разжимая уст, утоляет свою тоску и грусть!
Пусть акт возмездия длится несколько минут, облака над кроватью плывут и плывут,
Но не меняется суть происходящего, до настоящего рукой подать, и некого в грехе упрекать!
Дать или не дать? Женщине решать, это общепринятый стандарт, от него не отойдёшь никак!

г. Ржищев
3 сентября 2021 г.
10:07