Трава моего детства

Дедушка мой – Василий Семёнович, очень уважал три вещи: варёную колбасу, душистую махорку и книги. В разных ящиках и сундуках у него хранилось немало томов, в том числе старых, дореволюционных изданий. Были там и Толстой с Чеховым и книги по искусству и разные справочники с энциклопедиями. Особо ценные экземпляры стояли на этажерке в комнате. Время от времени он перечитывал их по вечерам, сидя за столом у большой с зелёным абажуром настольной лампы. Имея только начальное образование в виде трёх классов церковно-приходской школы, дед, тем не менее, мог поговорить о творчестве Шолохова и Горького и наизусть декламировал стихи Пушкина. Благодаря специальным пособиям, неплохо разбирался в марках стали, воронении и литье. Свою библиотеку он постоянно пополнял книгами, покупаемыми по случаю на базаре или найденными в разных местах на свалках.
 Однажды ему попалась книга «Лекарственные растения Донбасса». Дед так увлекся травами, что стал выращивать у себя на огороде отдельные виды, пить лично приготовленные отвары и, хотя был далеко не болезненным человеком, лечить ему было что: тяжелая работа, война, голод – давали о себе знать. Беспокоило простреленное махновцами колено. На старом велосипеде, полученным в виде премии на заводе, Василий Семёнович выезжал в окрестности города и привозил целые кошёлки пахучих целебных сборов, из которых добрая часть, провисев в коридоре или летнем сарае, потом просто выбрасывалась, либо шла в курятник несушкам на подстилку.
Как-то погожим июньским вечерком, прочитав о лечебных свойствах «пастушьей сумки» (bursae pastoris), он засобирался в дорогу. В этот раз удалось уговорить его взять меня с собой. Ехать решили на велосипеде, где мне – пассажиру в таких случаях отводилось место спереди, у руля. Для удобства на раму верёвками крепилась пуховая подушка, куда я усаживался и с комфортом путешествовал. За этими приготовлениями нас застал заглянувший в гости родной брат бабушки – машинист паровоза Василий Иванович. Был он в форме, галифе и хромовых сапогах, слегка потемневших от пыли дальних дорог. Узнав в чём дело, свояк предложил подбросить нас к месту «с ветерком», на своём паровозе. Как раз завтра он должен был гнать в ту сторону состав с грузом антрацита. «Менчугово», «Мандрыкино» – эти незнакомые мне названия станций, прозвучавшие в разговоре, уже будоражили детское воображение и разжигали желание прокатиться на настоящем паровозе! Какой мальчишка в то время не мечтал об этом!

Рано утром мы с дедом стояли в поле в условленном месте, за станцией, куда добрались на велосипеде ещё затемно и ждали паровоза. Он появился внезапно, из предрассветной, охваченной утренним туманом дали, грохоча и пыхтя, весь в клубах густого пара и тяжело затормозил у насыпи. Молодой парень – помощник машиниста, легко подхватил меня на руки и занес в кабинку. Дед тем временем сам забрался на высокие ступеньки и закрепил наш велосипед. Паровоз пару раз «фыркнул», вздрогнул и, медленно проворачивая громоздкие колеса, стал набирать скорость. Запахло машинным маслом и горячей золой, задвигались, поблескивая бронзовыми боками какие-то детальки, периодически открывалась и закрывалась топка, когда кочегар, ловко орудуя широкой блестящей лопатой, закидывал туда уголь. Василий Иванович в синем кителе и форменной фуражке внимательно посматривал на приборы, выглядывал вперёд на дорогу и при этом успевал ещё переброситься с дедом парой слов и весело подмигивать мне, робко притулившемуся на высокой деревянной скамеечке у окна кабины.
Жаль, путешествие наше продолжалось совсем недолго. Мелькнули мимо пшеничные поля, стадо коров на пригорке, ставок с густыми ивами и минут через двадцать состав остановился. Мы опять «оседлали» велосипед и поехали к небольшому лужку у заросшего камышами берега безымянной речки. Всякой растительности здесь было полно. Остро пахло чабрецом и полынью, а вот «пастушья сумка» попадалась редко. Эта трава, с сердцевидными стручочками, которую стал собирать дедушка, показалась очень знакомой, её я не раз видел, в зарослях между кустами в соседском дворе у моего дружка Петьки Репкина, где мы целыми днями играли «в войну», однако я не стал говорить об этом, просто промолчал.
Мне не хотелось огорчать своими подозрениями дедушку, ведь всё было так чудесно! Под ногами пружинила тёплая, прогретая щедрым летним солнцем земля, и мягкая шелковистая трава щекотала, босые подошвы и куда-то неслись облака в высоком небе и упоительно кричали над нами жаворонки! А каким вкусным был серый ломоть хлеба с корочкой натёртой чесноком, и так сладко хрустел посыпанный крупной солью огурец и такими заботливыми были дедушкины руки, укрывавшие меня сонного своим пиджаком…