Пленник жизни

  Глава 1 Амбивалентность
    1. 1. Как убежать не двигаясь
                Morgan Page - In The Dark.mp3
Колючая земля догоняла его то в спину, то в щеку. И он сосредоточенно, как киборг, сканировал себя на повреждения. Ведь в ней могло крыться что угодно.
Он уже был знаком с ощущением осколка в мышце, или ударной волны, отбрасывающей на несколько метров. Но он всё ещё не знал ощущение разрывающейся своей головы, или рвущейся плоти,
как некоторые его друзья.
Убегая от грохота, подстерегавшего со всех сторон, и всецело ощущая ничтожность человеческих возможностей перед Физикой, Природой и Технологиями, он понимал, что может узнать это ощущение в каждую минуту. И даже не успеть осознать этого.
Он действовал собранно: эмоции словно покинули его. Он прежде видел смерть и знал, что часто она приходит так внезапно,
что даже не больно. Просто очень неожиданно, отнимая красоту жизни. Даже если там и не было красоты особо, но потом вдруг понимаешь, что она там — была… Была.
Он видел её и сегодня, но думать об этом
пока было не время. Его хорошо научили справляться с паникой и «выключаться» из  «сотрясающей сознание» ситуации: наблюдать, будто за событиями на экране,
но хваленое его самообладание уже втихоря дезертировало обходными путями, как ещё - недавно его командование. И потому он пробовал сосредоточиться на том, как грязно и пыльно, и старался думать о воде. Которая смоет все это, принесет свежесть и облегчение.
Вода. Где-то есть вода. Много воды. Он доберется до неё. Обязательно.
Все эти отвлекающие от разрывов вокруг и повсюду, мысли имели лишь кратковременный эффект, и когда постыдная для солдата паника начинала захлестывать, а мысли-отвлекалки просто не успевали генерироваться, когда он наступил на нечто ещё недавно бывшее живым, и дым, смог паники стремительно заволакивал разум…
...он вдруг вскакивал. В полной тишине.
Именно в этот момент он успевал очнуться. Каждый раз.
Ocean Jet - Beat Me.mp3
Просыпался, произнося свое имя, как молитву. Стараясь осознать, что он — всё ещё он. И стараясь уговорить себя,
того, который он,
успокоиться, и взять себя в руки. Будто лучший друг, и единственный.
Он уже избавился от неловкости, что кричит по ночам: тут все такие. В этой казарме кто всхлипывал во сне, кто орал — каждому свое. Остальные уж даже не просыпались. А если и да, то делали вид, что ничего не заметили.
После пробуждения в ночи и нового знакомства со своей новой реальностью всегда приходили мысли. Непрошеные.
MICHAEL CRETU - PAGE OF CUPS.mp3
Чаял ли он, что попадя в плен, в унизительное для каждого достойного воина состояние, он обретет подобие Мира. Своего собственного. Он знал, что подъем и обед тут будет по расписанию, сердитые на него и #емуподобных вражеские офицеры — будут ворчать недружественно, коситься, но не унижать,
и ничто не упадет на голову. Чудовищное для профессионального солдата, сделавшего свой сознательный выбор, порочное...
облегчение от нахождения в безопасности - такое предательское по отношению ко всему, что окружало прежде, и протекало сквозь него потоком. Такое двойственное. Амбивалентное.
Это слово он зацепил у психолога, который теперь занимается их, пленных, экспертизой и психологическим состоянием, оценивает потенциал их угрозы для окружающих и этой системы. Седовласый дедуля в затертом сером песочном костюме в таких встречах обычно чопорно качал головой: напротив него сидел в свои почти 22 — уже почти военный псих: идейный младший офицер боевого штурмового отряда, взятый по обвинению в терроризме.
Хотя в его стране он выполнял свой Долг вполне законно. Исполненный достоинства.
Лечили и помогали им, таким как он, взятым при боевых операциях противобортствующей стороной, неохотно…
Но исправно. Честно и служиво. И очень спокойно. С мыслью «противник»,
но не побуждением «враг». В этом смысле «они», «ихние» отличались от тех самых «наших», которых, как он теперь ясно видел разницу, просто захлестывали эмоции. Побуждающие к действию, хаотичные, «вирусные» эмоции. Знакомые ему ребята либо глушили их веществами, либо вымещали на «ненаших», не в силах усидеть на месте. Не в силах справиться с ураганной силой побудительных однозначных мыслей, не оставлявших пространства для вариаций, или  времени для раздумий.
А теперь ему говорят, что в них специально культивировали ненависть. Стравливали народы ради интересов 3й стороны. А ему — стараются помочь.
Он совершенно перестал понимать, кому ему верить. И на каком основании.
* * *
Но через пару недель сытый и выкупанный не по таймеру, впервые за почти полгода съевший конфету, он послушно, с тупой скрупулезностью и безо всяких эмоций рассказывал неприглядную правду на допросах: как вывел всего 4х человек, включая себя, оставшихся от нескольких десятков боевой команды, из настоящей бойни — окружного артиллерийского обстрела, брошенных после дезертирства руководства батальона. Обезличенно подмахивал протоколы высказанного, и, успокоенный нейтральностью противников, да временным затишьем, эмоциональным и физическим, даже странно спокойно кивнул на предложение, чтоб на нем поставили какие-то опыты.
Не медицинские конечно, психологические. А что, он согласился даже на полиграф, так что пускай развлекаются. Фигле, лишь бы его только физически не трогали, он покивает. Ему ли привыкать кивать — Святое Дело в любом подчинении.
Не этому ли его учили почтенные начальники последние полгода, опасаясь переходить на тумаки только из-за «жирного» родства. А до того — в военном училище. А до того — отец. Которого он видел так редко, и который считал верным наверстывать утраченное - упущенную семейность и авторитет - наставлениями и муштрой.
Видя все нестыковки и нелогичности распоряжений, перегибы застаревших ортодоксальных взглядов и убеждений и токсичные «издержки настроений», и всегда имея что возразить перечисленным, всем без исключения, он скоро научился понимать, где грамотно «гавкнуть» а где промолчать. Где сыграть в чужую игру, а где — вести свою собственную. Не просто так он пошел в разведку. Он знал об этом всё или почти всё. С самого детства. Когда «Лавировал-Лавировал, да (!) вылавировал». Никогда не мог этого выговорить, но зато понял «на подкорке» до самых глубоких слоев сознания.
...Где воспользоваться тем, что тебя считают «породистым псом» в этой «волчьей стае», а где - сойти за «своего». Где иметь волю противостоять, а где - кивать, и тем решать множество проблем. Ценная армейская наука, что ни говори.
Так что такой тактике — ведения ли открытого или скрытого боя, или тактического перемирия — он был обучен не меньше, чем рукопашке или стрельбе, в которых всегда был отличником. Умелое локальное согласие (договоренности) — всегда было наготове в его арсенале. Кивал он и здесь, видя и трезво расценивая бессмысленность прочего. На войне — как на войне. В плену — как в плену.
На сообщение, что в таком случае по его согласию его передают в ведение Нины Григорьевны Никольской, даже усмехнулся. Всего год назад с облегчением думал, что наконец-то завершил образование, и с училками наконец-то покончено.


 1/6 написанного:
остальное - тут: https://litmarket.ru/talis-toria-p68617/