Повышение

Если во время диалога пристально смотреть в глаза собеседнику, то вскоре он может расценить это как проявление агрессии. С домашними животными дело обстоит иначе. Сколько не вглядывайся в глаза питомцу, ответом будет только преданность и любовь. Лёня вспомнил своего пса Мотю. Его по праву можно считать близким родственником, прожившим в семье без малого пять лет. Не то, чтобы он выглядел старым и ленивым, лучше сказать, повидавшим виды. Пёс не торопился с признанием, какие именно виды на своём веку повидал, однако выражение карих глаз выдавало если не все его тайны, то большую их часть. Как всякий сентиментальный гуманитарий, Мотя был склонен подвергать обыденный уклад жизни философским сомнениям:
— Спешка - вот чего я больше всего не люблю при ловле блох. - Зачем торопиться? - Можно подумать, блохи куда-то сбегут.
Подобно греческому патрицию, раскинувшись у камина, задумчиво размышлял Мотя, иногда для порядка имитируя лапой почёсывание за ухом. Блохи его за это уважали. По идее, за такой просветлённый ум благодарные паразиты должны были носить Мотю на вытянутых руках, куда он пожелает, отплясывая при этом сиртаки. В отличие от Моти, Лёня давно уже собирался заняться собой, но всё не мог понять, где найти время? В понедельник выпало слишком много дел, и вторник оказался днём хлопотным, а в среду он поссорился с начальницей, и было совсем не до того. В четверг скандальные слухи расползлись по всем этажам акционерного общества с ограниченной ответственностью, волоча за собой срамные подробности, и окончательно потеряв покой, Лёня тем более забыл о личной гигиене. Так или иначе, к вечеру страсти улеглись, но осадок угрюмой тучей всё ещё висел в деловой атмосфере. Тихая пятница проплывала за окнами офиса своим чередом, почти незаметно, и у Лёни появилась возможность вспомнить о себе. Он глянул на ногти и поморщился. Они отросли, нехорошо искривились, и, кажется под ними кто-то завёлся. Смотреть в окно было приятнее, к тому же разум его сейчас тяготился иными печалями.
Невозможно допустить, чтобы мужчиной командовала женщина и вот какое дело, должность начальника заняла супруга, Ирина Петровна, как её не поверни. Откровенно говоря, и вертеть там было особо нечего. Именно об этом он сообщил ей в присутствии большинства служащих, отчего, собственно, и вспыхнул конфликт. После произнесённых Лёней слов у Ирины Петровны заблестели глаза, как это бывает в момент случайного наплыва счастья, но в тот пасмурный день блеск имел обратную природу. Если разобраться, конфликт созрел раньше, и корни его уходили глубоко. Ирина сильно изменилась, получив высокую должность, что позволило ей официально командовать мужем. Перемены наблюдались во многом. Дом она разделила на две почему-то неравные половины. К Лёне отошли сущие крохи: часть земли, где были установлены электрощитовая с котельной, чуть поодаль - гараж на два автомобиля и комната для прислуги. В его-то собственном доме. Вот что случается, когда власть переходит в руки женщины. К переменам в худшую сторону нельзя привыкнуть, с ними можно только смириться. Перед сном Леонид долго водил пальцами по щетине, с тенью безразличия разглядывая себя в зеркало. Оказавшись в подчинении у жены, Лёня слушал командный голос Ирины и не мог взять в толк, когда нежный, ласковый мотылёк, порхающий по дому в домашнем халате успел превратиться в чужую равнодушную тётю, каких можно встретить разве что в комитете по пересмотру семейных ценностей. Первые недобрые ростки грядущей бури пробились из тьмы, когда он получил задание от комитета по пересмотру семейных ценностей - нарисовать к большому празднику плакат с голубем мира, дабы украсить им новый кабинет председателя того самого комитета. В награду был обещан целомудренный поцелуй. Такая награда больше походила на брошенную собаке кость, но это лучше, чем ничего. Гнев сменился милостью, угрюмая пелена спала, и всё вокруг как будто ожило. Лёня рисовал неплохо, а во время прилива вдохновения он почувствовал, как волны таланта хлынули в стороны, неся на гребнях кипучую пену первобытного восторга. Перед ним стояла задача сложная, но интересная. Мысленно забегая вперёд, Лёня уже обнимал за талию свой приз, и голубь летел в небе, и губ касались губы. Тот случай, когда река оставила прежнее сухое русло и, сделав крутой поворот, собралась обрести новые цветущие берега. Леонид рос и воспитывался в среде, где принято было показывать результат. В целом настрой верный, но результат оставался рабом инициативы, без которой, как известно в этом мире не происходит ничего. Инициатива же сама по себе не спешила являть милость, и результат где-то по дороге часто терялся, если не сказать по-другому.
Человека наивного, забывшего, что инициатива бывает наказуема, ждала своя награда, и в этом заключалась основа диалектики противоречий. Но, ухватившись за идею с голубем, Лёня чувствовал, что на этот раз будет результат. Слишком значимой по своей ценности казалась ему обещанная награда. Все революционные протесты с их прожженными в пламени восстаний знамёнами уже не требовали площадей, как не требовали и многих жертв. Теперь его сила бунтарская собралась взмыть мощным творческим фонтаном в небо, оповестив мир о приближении мира.
— Голубь, небо, облака. - Облака, небо, голубь.
Художник взволнованно ходил по офису, соображая, какой ещё добавить элемент на полотно, дабы сохранить общую гармонию. В голове вышла путаница, пока он  перебирал атрибуты, способные оказаться кстати в канун торжества. Леонид сейчас не искал ответ: чем отличается сороконожка от двадцати бодрых болванов, несущих на субботнике бревно куда-то в утоптанное вековым навозом счастливое будущее. Он знал, что любое массовое мероприятие, пробивающее себе путь сквозь податливую православную почву, имеет давние языческие корни. Лёня хотел обнаружить среди тонких материй едва уловимую связь между вымыслом и реальностью, где многое оставалось непостижимым. Глядя в телевизор, он искал там искренность, но с экрана таращились размалёванные чумные паяцы и насмешливо говорили:
— Искренность, зачем напрасно дразнить плебея ароматом этой острой приправы, специально приготовленной в меню элиты для тех изысканных блюд, которые всегда будут ему не по карману.
— Голубь, небо, облака. - Облака, небо, голубь. - Наконец-то вспомнил!
Настало время официальной приёмки. Будучи заказчиком, Ирина Петровна первой подошла к произведению и, по-армейски широко расставив ноги, замерла напротив плаката, как это делают офицеры штаба, изучая военную карту. Дома так широко ноги она не расставляла, застенчиво изучая картины в спальне. Надо запомнить. Лёня с интересом отметил для себя эту деталь, глядя на супругу со спины. Неужели всё дело в военных картах?
— Лёня, что у голубя во рту? - После недолгой паузы обратилась Ирина к супругу, таким образом отвлекая мужчину от мечтательных созерцаний.
— Это не рот, а клюв. - Обиженно уточнил Леонид, неохотно переведя взгляд с её фигуры на своё художество.
Набравшись терпения, Ирина Петровна поставила вопрос иначе:
— Потрудись, пожалуйста, ответить, что у голубя в клюве?
На том плакате среди белоснежных кружевных облаков в синем небе летел красивый голубь. Солнце приветливо ласкало своим теплом его крылья, спину и хвост, а в клюве он нёс вместо традиционной оливковой ветви белую, под цвет облаков, изящную косточку. Следует отметить, что, оставаясь частью пиратской символики на полотне Леонида, кость не казалась чем-то враждебным, готовым повергнуть мир в смуту, панику и скорую погибель. Ирина Петровна пригласила других членов комитета по пересмотру семейных ценностей поглазеть на уже законченное изделие. Те послушно собрались и притихли в сторонке, не зная, что сказать. Немного помедлив, Лёня сам согласился объяснить собравшимся, в чём тут соль.
— У меня живёт пёс Мотя, а это животное, как известно, друг человека. - Когда я вижу счастливую морду друга человека с костью во рту, вернее, в пасти, то и сам становлюсь чуть-чуть счастливее. - Каждому по белой косточке, и пусть наступит мир во всём мире. - Такова идеологическая тенденция, заложенная в концептуальный фундамент современного мироустройства.
Кто-то из членов комитета тут же болезненно закашлялся, стоявший рядом присоединился к нему, но Лёне показалось, что это был не кашель, а скорее смех. Ирину Петровну слова автора плаката тоже некоторым образом смутили. Это случилось, вероятно, потому, что Ирина любила Мотю не меньше, чем Лёня, и умилялись они семейными вечерами вместе, глядя в преданные глаза друга человека. До повышения, когда Ирина ещё была человеком.
— Вы с Мотей не многим отличаетесь, а иногда мне вас обоих просто жаль.
Довольно странными сейчас показались художнику фальшивые ноты сочувствия от женщины, давно ему знакомой, и вытерпеть подобное едва хватило сил. Тем более в присутствии посторонних лиц. Леонид поднялся с кресла и, нахмурив брови, медленно двинулся в сторону супруги. Лицо Ирины мгновенно побледнело, а широко расставленные ноги быстро собрались вместе, однако высокая должность заставила её вернуться к обсуждению картины:
— Пойми, ведь косточка - это скорее признак печали, скорби и тлена, но ни как не символ мира. - И почему на твоём плакате с косточкой летит голубь?
— А ты хотела, чтобы по небу летел Мотя? - Уже не скрывая гнев, спросил Лёня.
Отступая назад с той же скоростью, с какой приближался муж, Ирина упёрлась спиной в плакат. Их разговор забрёл в глухой тёмный тупик, из которого поначалу стали вылетать первые робкие взаимные упрёки, но затем их сменили фразы, способные вызвать обиду надолго, а завершилась дуэль тяжёлыми личными оскорблениями. После сказанных Лёней слов - было бы что вертеть, его лицо обожгла пощёчина, а чуть погодя прозвучал приговор:
— Домой можешь не возвращаться.
При знакомстве с будущей невесткой мама Леонида отнеслась к выбору сына отрицательно, назвав девушку карьеристкой. Леонид вспомнил, что юридически: загородный дом, а так же всё городское недвижимое имущество были оформлены на его маму задолго до знакомства с Ириной, и сейчас тихо торжествовал. Он решил для себя: если по задумке свыше, ответственный пост начальника в его жизни должна занять непременно женщина, то пусть ей станет мама. Свои соображения на эту тему он вкратце изложил супруге, после чего покинул офис. Лёня возвращался домой бодрым шагом, где его ждал любящий патриций Мотя во главе непоседливой армии пусть мелких, зато преданных поклонников.