Имитация Величия

                Имитация величия.

             Начну издалека и чуточку похабно.
           Вот стоят жених и невеста, всё как положено, жених в костюме с бабочкой, невеста в белом платье с такой же белоснежной фатой, они красивы и счастливы. Всё прекрасно, но в глаза бросается округлившийся живот невесты, и возникает мысль, что символ девственности и чистоты и наличие беременности как-то не слишком гармонируют между собой.
           Я отнюдь не ханжа, и понимаю, что нормальные молодые люди начинают жить задолго до свадьбы, и сохранение девственности до брака не гарантирует ни счастья в семье, ни верности партнёров, но тогда не стоило бы и надевать символ девственности как демонстрацию непорочности невесты перед родственниками и гостями на свадьбе.
           Во времена моей молодости было не редкостью услышать, как пропитая и прокуренная баба заявляла, что она собирается выйти замуж «девочкой», хотя по-хорошему надо было бы установить, в каком именно месте она сохранила свою непорочность. Но это было частью установившихся в обществе представлений о морали, хотя носители этих представлений редко им соответствовали.
           В конечном итоге проблемы девственности отроковиц и симуляции оргазмов, казалось бы, весьма далеки от серьёзной политики. Но не спешите плеваться и метать тапки в автора.
           Вспомним уже такие далёкие от нас семидесятые - восьмидесятые годы. Картинки из того времени, отложившиеся в памяти.
           Большой начальник использовал не им писаную диссертацию для того, чтобы доказать свои умственные способности, хотя практика его руководства свидетельствовала об их отсутствии. Процветали кумовство, блат и хищения на рабочем месте, но на партийных бюро клеймили коммунистов не за эти отрицательные явления, а за адюльтеры, и то при наличии заявлений от уязвлённой супруги. На собраниях коллективов все дружно поддерживали очередные изменения курса партии и правительства, в перерывах травя антисоветские анекдоты и делясь новостями, услышанными при прослушивании «зарубежных голосов».
           Система казалась незыблемой, вожди вечными, а жизнь простой и понятной, поскольку были «мы» - масса простых советских граждан, и «они» - «начальство», номенклатура, имеющие доступ в распределители и магазины «Берёзка», имеющие возможность выезжать за границу и по звонку устраивать своих детей в престижные институты, а жён и любовниц – на должности, считавшиеся синекурой.
Мы тогда не знали, что такое философия постмодернизма и кто такие Жорж Батай и Жан Бодрийар, которые ввели в оборот понятие «симулякра», но прекрасно понимали, что заявляемые с высоких трибун идеи о скором построении коммунизма и всеобщем благосостоянии не слишком совпадали с наблюдаемой нами реальностью.
           Примеров имитации каких-либо явлений в нашей жизни можно найти много. Имитации дружбы и благорасположения, трудолюбия и учёности, величия и простоты.
В отношениях между людьми имитация играет важную роль. Невозможно жить в мире, где все говорят только чистую правду. Это не хорошо и не плохо, просто констатация факта. Проблемы возникают тогда, когда вполне позволительная имитация перерастает в нечто большее. Имитирующий глубокие знания учёный фальсифицирует результаты исследований, имитирующий профессионализм рабочий допускает брак, и таких примеров каждый может привести великое множество.
           Хуже же всего, когда имитация становится сутью государства. От имитации до трагедии дорога достаточно близкая.
           Пожалуй, первым симптомом замены привычной имитации суровой действительностью стал ввод советских войск в Афганистан. Первые цинковые гробы, которые начали развозить по городам и сёлам, не вязались с бодрой картиной, показываемой по телевизору, где радостные афганцы с цветами встречали наших воинов, а последние занимались посадкой деревьев в садах дружбы.
           Затем был короткий период «андроповского наведения порядка», когда проверяющие начали ходить по кинотеатрам и интересоваться у присутствующих на дневных сеансах, почему они не на работе или учёбе, в Узбекистане началась кампания по разоблачению приписок и воровства из бюджета, и в целом люди ждали то ли повторения сталинских репрессий, то ли дружного движения к коммунизму под руководством партии и под присмотром органов.
          Правда, правление Юрия Владимировича оказалось недолгим, время правления Константина Устиновича Черненко пролетело вообще незаметно, и на трибуну бодрым шагом взошёл новый Генеральный Секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачёв. По началу он был правовернее своих престарелых предшественников, требуя «больше социализма», потом появилось «Ускорение», но из-за отсутствия видимых позитивных перемен постепенно сменившаяся «Гласностью» и «Перестройкой», местами начавшую превращаться в перестрелки.
          Казалось, «мы будем жить теперь по-новому», отказавшись от имитации как основы нашего существования, и наконец-то сделаем широкий шаг в реальность. Но не тут-то было.
          Гласность превратилась в выворачивание на головы неподготовленных граждан целых чанов с негативной информацией, и казалось, что вся наша история – это сплошные репрессии, ложь, страх, изгнание лучших творческих личностей за границу и всевластие «Шариковых». Всё позитивное, созданное предшественниками Михаила Сергеевича, превратилось в свою противоположность, как будто и не строились новые предприятия и города, люди не получали новые квартиры, и в целом за счёт общественных фондов всему населению страны был обеспечен достаточно высокий по мировым меркам уровень жизни, хотя и не такой высокий, как в развитых капиталистических странах, но явно намного выше, чем в странах Латинской Америки или Азии, не говоря уж об Африке. Появились первые кооперативы, с помощью которых директора предприятий начали торговать дефицитными товарами, и нам объяснили, что семьдесят лет Советский Союз был оторван от мира Прогресса, но вот теперь мы перейдём к капитализму, и при наших богатствах мы скоро догоним США по уровню жизни, а то и переплюнем этих «тупых америкосов».
          Мы тогда не понимали, что происходит смена одного симулякра, замшелого и неповоротливого, новым симулякром – «российским капитализмом». А чтобы население меньше думало и легче верило, пустили по телевидению бесконечные латиноамериканские «мыльные оперы» и Чумака с Кашпировским, быстро усилившим гипнабельность среднего советского гражданина. Теперь его больше занимали, поженятся ли Педро и Хуанита и рассосутся ли рубцы после операции
          Но смена имитаций произошла, а мы это сразу и не заметили.
          Фактически само начало письменной русской истории связано с имитацией, когда благоверный равноапостольный князь Владимир имитировал принятие христианства для заключения брака с сестрой императора Византии, а затем заставил своих подданных также имитировать принятие новой религии, утопив в Днепре богов из созданного им же пантеона, которым недавно так же заставлял их поклоняться. Времена были простые, неисполнение приказа князя каралось смертью, так что имитация приверженности к новой религии была жизненно важной.
          В результате родилось русское православие, настолько слившееся с язычеством и приобретшее настолько своеобразные черты, что в Европе задавались вопросом, являются ли московиты христианами. Впрочем, все западные авторы, включая шведа Иоанна Ботвида, в 1620 году защитившего диссертацию на тему «Христиане ли московиты», австрийца Иоганна Фабри, написавшего трактат с названием «Религия московитов», и Георг Андреас Шлейзиг, также написавший довольно обширное сочинение на ту же тему, пришли к выводу, что жители Московского царства всё же являются христианами, хотя и имеющими в своей вере существенные отличия от католицизма и греческого православия.
          Имитация преданности государю или хозяину на протяжении многих веков русской истории оставалась единственно возможной стратегией выживания.
          Вторым существенным моментом попытки внедрения имитации в жизнь стал Великий раскол. Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович, понимая, что за века, минувшие с момента Крещения Руси русское православие весьма удалилось в каноническом смысле от православия греческого, решили привести церковные обряды к общему знаменателю. Для Алексея Михайловича это было важно, поскольку он мыслил себя не просто Царем Московским, но и защитником вселенского православия, что позволило бы ему значительно повысить престиж и сделать заявку на руководство иными православными народами, включая грузин, сербов, болгар, македонцев, да и над греками и валахами, став фактически равновеликим императорам Священной Римской империи Германской нации и Османским султанам, а патриарх Никон видел себя своеобразным «русским Папой Римским», патриархом над патриархами, имеющим, как и католический Папа, власть над земными правителями. В результате состоялось приведение обрядов и богослужебных книг к соответствию с греческими, но это вызвало раскол в Православной Церкви. Многие священники и миряне не смирились, кто-то бежал за границу или на окраинные земли, где мог спокойно отправлять свои обряды «по старой вере», но царь пытался бороться с ними огнём и мечом. В результате многие из старообрядцев предпочитали  сгореть в огне, но не поступиться старой верой (так называемые «гари»), хотя невольно закрадывается сомнение, а не были ли эти «гари» стремлением скрыть грабёж и насилие посылаемых царём воинских команд в отношении этих людей. «Нет тела – нет дела», некому было бы писать доносы на самоуправство этих царских слуг. Зато смирившиеся чётко понимали, что только создавая видимость правильной, одобряемой властью, веры позволит им жить более или менее спокойно
         Следующим великим имитатором стал Пётр Первый. С одной стороны, он попытался рывком превратить Россию в подобие немецкого княжества, с другой – имитация стала вновь основой русской жизни. Хочешь жить хорошо, оденься как немец, веди себя, как немец, и будешь у царя в почёте и уважении. Нет – плати за бороду и русское платье, если есть чем, а нет, пойдёшь строить верфи в Воронеже или Санкт-Петербург в болотистом устье Невы. И Петру эта «Великая симуляция» удалась, да настолько, что до сих пор всплывают сомнения что в личности самого Петра Алексеевича (не подменили ли его во время Великого посольства), что в возникновении вместо единого русского народа сразу двух – обычных русских, преимущественно крестьян и мещан, и «онемеченных русских» - дворянства, к которому примыкали безродные чиновники, иностранные специалисты и просто искатели приключений и богатств со всей Европы. Только в отличие от европейского дворянства до издания Петром Третьим «Жалованной грамоты благородному российскому дворянству» они были такими же винтиками военной и бюрократической системы, неся своеобразное «тягло», что и крестьяне, содержавшие это сословие за счёт своего труда.
        Что же удивляться, что в такой стране, где симуляция и имитация  стали основой для более или менее обеспеченной жизни, такой же симуляцией оказалась и правящая династия (последним настоящим Романовым был Пётр Второй, слишком рано умерший), непонятно, чьим сыном был Павел Первый, сомнения в отцовстве возникали по поводу Николая Первого, но при этом все подданные делали вид, что ничего не происходит и все дружно отметили 300-летие династии Романовых в 1913 году.
        А до этого были Крымская война, где имитацией оказалась русская военная и морская мощь, незадолго до этого подавившая восстание венгров, Русско-Японская война, в немалой степени поспособствовавшая Первой Русской революции 1905-1907 годов, а через год после пышного празднования началась Первая Мировая война, подведшая черту сразу под Российской, Германской, Австро-Венгерской и Османской империями.
        Как бы кто не относился к большевикам, но они совершили прорыв из царства имитации в реальную жизнь. Ни Гражданская война, ни индустриализация, ни коллективизация не были имитацией. Однако параллельно создавать новую Великую Имитацию начал партийный аппарат. Непродуманные решения, лозунги вместо реальных достижений, сокрытие реальных проблем – всё шло в ход для того, чтобы сохранить себя во власти. Надо отдать должное И.В. Сталину: он, прошедший тяжёлую жизненную школу, понимал эту опасность. Шла постоянная чистка партаппарата, иногда принимавшая форму массовых репрессий, не на жизнь, а на смерть он схлестнулся с Львом Троцким и его последователями, фактически удалось покончить с переродившимися «старыми большевиками».
        Именно прорыв в реальность обеспечил Победу СССР и его союзников во Второй Мировой войне и обеспечил быстрое послевоенное восстановление и создание надёжного ракетного и термоядерного щита.
        Но со смертью Сталина и отстранением от власти Л.П. Берия время реалистов во власти закончилось. Никита Сергеевич Хрущёв ради укрепления личной власти отстранил от власти наиболее сильных руководителей из «сталинской когорты», и началось построение новой Великой Имитации, в которой он стал выдающимся партийным и советским деятелем, покончившим со сталинскими репрессиями и стремящимся «догнать и перегнать Америку».
        Кончилось это плохо, мир чуть было не оказался на грани ядерной войны во время Карибского кризиса, целинная эпопея привела к деградации земель Казахстана, попытка произвольно изменить экономический механизм привела к развалу управления как в политической, так и в экономической сфере. Именно в эти годы по стране прокатились массовые выступления, самым известным из которых стала забастовка рабочих Новочеркасского электровозостроительного завода, закончившаяся расстрелом мирной демонстрации.
        И вновь пришлось преодолевать Великую Имитацию. Надо отметить, что команде относительно молодого тогда Леонида Ильича Брежнева это во многом удалось. К концу шестидесятых годов в целом удалось ликвидировать последствия «Никитина царства». Сохранялся мощный задел сталинских времён, постепенно выстраивались хозяйственные механизмы. Но случившийся в 1975 году инсульт привёл к снижению работоспособности Леонида Ильича. Старел вождь, а с ним старела и его команда. А молодые бюрократы в ожидании своего часа начали активно создавать новую Великую Имитацию – развитой социализм как замена отодвинувшегося куда-то вдаль от 1980 года коммунизма.
        Мы до сих пор не до конца можем оценить и роль таких партийных деятелей, как Михаил Суслов, ставший главным идеологом партии и страны, и Юрий Андропов, который во многом способствовал будущей Перестройке, ведя сложные аппаратные и спецслужбистские игры для своего прихода к власти. Возможно, если бы удалось их сменить хотя бы в конце 70-ых годов, история СССР пошла бы по другому пути, но, к сожалению, переиграть её возможно только в наших мечтах или в компьютерных симуляциях.
        В начале 90-ых наша страна попыталась вырваться из плена старой Великой Имитации, поверив в новую – русский капитализм. Вместо нормальной экономической системы мы создали что-то весьма непотребное, напоминающее классический капитализм начала 19-го века в Англии при огромной роли государства в распределении активов. Получился некий симбиоз номенклатурно-государственного и откровенно криминального передела собственности в пользу узкого круга лиц. Но в то же время среди бандитского беспредела эпохи первоначального накопления капиталов появлялись и вполне крепкие ростки нового уклада, который мог бы привести к нормализации ситуации. К концу 90-ых после кризиса 1998 года экономическая система вроде бы начала приходить в норму, но тут произошла смена Президентов.
       Первые шаги В.В. Путина вселяли оптимизм. Продолжался экономический рост как следствие антикризисных мер правительства Примакова-Маслюкова. Виктор Геращенко образцово управлялся с Центральным Банком России. Благодаря созданию федеральных округов на нет сошёл региональный сепаратизм. Удалось навести порядок на Северном Кавказе. Улучшились отношения с Западом.
       Казалось бы, всё идёт замечательно. Но тут возникает новая идея – Россия как Великая углеводородная держава. За счёт постоянно растущих цен на энергоносители наполнился и переполнился федеральный бюджет. Тут бы заняться техническим перевооружением, реиндустриализацией, восстановлением утраченного породного и семенного хозяйства. Но быстрый рост доходов создал иллюзию, что выгоднее приобретать за рубежом всё, чем заниматься производством дома.
       Очевидно, возросшие доходы бюджета и установление полного контроля над наиболее перспективными отраслями народного хозяйства членами «команды Путина» привели, с одной стороны, к росту внешнеполитических амбиций, наложившихся на сожаление «о самой большой геополитической катастрофе», перераспределение средств в пользу ВПК и имиджевых мероприятий. Именно тогда, примерно в 2005-2006 годах были актуализированы те проблемы, которые выльются в «Мюнхенскую речь» Владимира Владимировича, августовскую войну 2008 года, Сочинскую Олимпиаду, возвращение Крыма в «родную гавань» и формирование очага нестабильности на Донбассе в 2014 году.
       Но при этом случился кризис 2008 года, после которого таких больших поступлений от торговли углеводородами в федеральный бюджет уже на было. Больше стали экспортировать необработанного леса и минеральных удобрений. Принимались долговременные программы на период до 2020-2030 годов, исполнение которых оставляло желать лучшего.
       Но при этом руководство страны начало чувствовать себя настолько мощным, что его уже не пугали конфликты с Западом. Всё более тесные отношения с Китаем, ухудшающиеся отношения с Западом, выход на Ближний Восток и в Латинскую Америку создали иллюзию «Нового Величия России». Плоды этой иллюзии мы пожинаем сегодня в ходе специальной военной операции на Украине.
       Не зря говорится, что если Бог желает покарать кого-то, то он вначале ослепляет его. Военные парады, демонстрация небывалых достижений военной техники, воссоздание дивизий и армий – всё это породило ощущение небывалой мощи. Отсюда и ультиматум НАТО, и ввод войск на Украину «для поддержки республик Донбасса».
       Пробила полночь, и вместо «Армат» мы видим снимаемую с хранения военную технику конца 60-ых – середины 80-ых годов. Армия сражается храбро, но никогда мужество солдат не сможет перекрыть провалы в организации планирования и управления войсками. Конечно, можно сказать, что благодаря широкому применению ракетного вооружения мы уже провели «демилитаризацию» Украины, а заняв Херсонскую область, отдельные районы Запорожской и Харьковской областей закрыли и вопрос с «денацификацией», создали сухопутный коридор в Крым  и пустили вновь воду по Крымскому каналу.
       Но за это время произошёл качественный перелом. Украинскую армию весь Запад интенсивно снабжает вполне современными и качественными вооружениями. Эффект от их применения мы уже видим и на море, и на сущее, и в воздухе. Да, идут тяжёлые бои в Донбассе, сегодня сообщили, что доблестный «Оркестр», исполняющий музыку Вагнера, овладел Попасной. Это серьёзное достижение, но носит оно исключительно тактический характер.
       Для серьёзного прорыва нужны свежие силы, дать которые может только мобилизация. И вряд ли удастся ограничиться частичной мобилизацией недавно отслуживших срочную службу солдат и сержантов. У войны своя логика, и потребуется призывать и более старшие возрастные группы, хотя бы для того, чтобы заменить молодёжь в пунктах постоянной дислокации на территории России. Но мобилизация – это  не только военная, но и экономическая проблема. Кем менять убывших мужчин на производстве и в сфере услуг, какие категории необходимо будет бронировать для работы на производстве, перевод экономики на военные рельсы, решение проблем импортозамещения  – судя по всему, ответов на эти вопросы пока ещё нет, хотя продумывать их надо было задолго до 24 февраля 2022 года. Есть и социальный аспект: поддержит ли население в едином порыве стремление нашей верховной власти победить, и если не поддержит, то не закончится ли мобилизация традиционным русским развлечением – революцией? Или такие события у нас не предусматриваются, а всегда случаются неожиданно? Такова цена имитации величия неподготовленной к серьезной войне страны.
       Война всегда приводит к разрушению симулякров и к прорыву в реальность.Трупы не пахнут розами. Это очень болезненный процесс. Но вопрос сегодня стоит предельно остро. Или мы возвращаемся в реальность и начинаем действовать в её логике, или мы пытаемся и дальше заниматься имитациями великих побед, ставя Россию как единое государство на грань распада в случае неожиданного поражения в этой специальной военной операции. Я не хочу поражения своей стране, но другого пути вернуть нашу власть в реальный мир не вижу.
       А вообще самая лучшая война – это та, которую выигрывают, не прибегая к грубой военной силе и сохраняя жизни как своих граждан, так и потенциальных противников. Но это так не вяжется с имитацией Величия.