Счастье опоздало

Когда я понял, что моей пенсии не хватает на необходимые лекарства, то решил попроситься в дом престарелых. А что, мне уже хорошо за семьдесят. Никаких близких у меня нет, детьми не обзавелся, так что переживать за меня некому. Разве что кроме меня самого. А к одиночеству я привык. Не то чтобы люблю его, но приспособился, выхода другого не было – жить-то надо. Кстати, вся моя жизнь прошла под этим девизом: что бы ни происходило, сцепи зубы и живи дальше.
Ничего страшного в пансионате не оказалось. Это его щадящее, официальное название: «Дом-пансионат для пожилых людей». Молодцы, догадались не добавить «одиноких», чтобы не потревожить чьи-то чувства. Впрочем, мне все равно. Оформил, как и полагается, все бумаги-договора, и устроился.
– Медицинское обслуживание будете брать? – спросила меня женщина-администратор.
– Пока только лекарства. Я еще на ногах.
– Может, согласитесь помогать нашим инвалидам? Это несложно: коляску подкатить или еду отнести в комнату. И вам веселее.
– Почему бы и нет, – кивнул я.
Утром следующего дня девушка из персонала показала мне женщину в инвалидном кресле.
– Вон, видите? Возле клумбы остановилась. Она всегда к цветам подъезжает после завтрака. Закрепляю ее за вами, если не возражаете.
– А что мне делать?
– Ничего особенного. По аллеям с ней прогуляться, потом в комнату отвезти. А если дождь, то ничего и не надо.
Я пожал плечами. Так просто! А я уж вообразил себя матерью Терезой. Усмехнулся своим мыслям и направился к клумбе.
– Здравствуйте, – сказал еще издалека. – Меня зовут Николай, и я буду вам помогать.
Старушка повернула ко мне лицо, и я поперхнулся. Бледная сухая кожа, изрезанное морщинами лицо, седые волосы. Но эти глаза! Их невозможно было не узнать.
– Спасибо, – ответила она. – Прокатимся по аллее. В чем дело? Что вы на меня так смотрите?
Я не мог сразу ответить. Скамеек рядом не было, и я просто опустился перед ней на колени. Это же она! Наташа, моя первая любовь!
У нее сделались испуганные глаза.
– Вам плохо? Я сейчас вызову. – Она протянула руку к телефону, лежавшему у нее на коленях.
Я смог выдавить из перехваченного спазмом горла:
– Наташа. Ты не узнаешь меня?
Она помолчала, всматриваясь. Достала откуда-то сбоку очки, надела, посмотрела строгим взглядом.
– Нет, не узнаю. А должна?
– Это же я, Коля! Неужели не помнишь? Студия, этюды, я тебя провожал.
На мгновение мне стало страшно, что моя юность, все эти ослепительно яркие, дорогие мне воспоминания – всего лишь сон.
– Кажется, что-то такое было, – сказала она растерянно.
Ее лицо смягчилось и стало лицом просто усталой пожилой женщины. Я спохватился, взял коляску и покатил ее по дорожке.
– Будем гулять, и я тебе напомню.
Стоял теплый солнечный денек, облака изредка милосердно заслоняли солнце, и было нежарко. Именно такая погода была в тот день много лет назад, когда я решился признаться Наташе в любви. Мы стояли у дверей ее дома. Она покачала головой, сказала с сочувствием, что любит другого, и у нас ничего не получится. Я убежал куда-то. Вечером не помнил, где был. Мир из цветного стал черно-белым.
Сначала я не верил, но потом узнал, что Наташа вышла замуж. «Я подожду, – сказал я себе. – Она разочаруется и вспомнит обо мне». Мне казалось, что на такую сильную любовь нельзя не ответить. Однако шли годы, ждать становилось все труднее и, главное, бесполезнее. Если она счастлива, нет смысла. Но я должен за нее радоваться, если люблю. И я старался радоваться. И жил.
– Коленька, я не знала, – тихо сказала Наташа. – Ты так и не женился?
– Женился. Но через пять лет развелся. Детей нет.
Я не стал рассказывать, что не выдержал этой пытки: говорить с одной, обнимать ее, а видеть перед собой другую.
– А у меня есть дети, – вздохнула она. – Это они меня сюда сдали. Избавились!
– Не говори так.
Потом она призналась, что устала, я отвез Наташу в ее комнату, зашел к себе. Сердце стучало с такой силой, как будто вернулась юность. Я понял, что по-прежнему люблю ее, и прошедшие пятьдесят с лишним лет не имеют никакого значения.
Ночь прошла без сна, я все вспоминал, думал. Любовь... Почему она приходит как будто ниоткуда, из космоса, как вирус? Поражает внезапно, и ты желаешь только одного человека, и никого тебе не надо, кроме него. На что это похоже – на внезапное сумасшествие? На маниакальную болезнь? Наверное, на любовь. Лекарств от нее нет, противоядия не найдено, переносится она тяжело, и не передается никаким путем, если не хочет. А если хочет – бесконтактно длится годами. Вот как у меня.
Нет, я видел, что моя любимая изменилась. Одряхлела, стала карикатурой на себя прежнюю. Но я ее все равно люблю! Почему – не знаю. Знаю только, что это мне подарок напоследок, и я ни за что от него не откажусь.
– Это ты говоришь из жалости, – растерянно сказала Наташа.
Я признался ей во всем: что всю жизнь любил ее одну, что женился лишь из желания вытеснить ее образ из памяти, но ничего не получилось.
– Нет, я говорю правду.
– Коля, ну посмотри на меня! Я же чудовище.
Она заплакала, я взял ее руки в свои.
– Ты самая красивая женщина на свете. И ничего не понимаешь в красоте.
– Наверное, я ничего не понимаю в любви, – вздохнула Наташа.
Теперь каждое утро я шел к клумбе, срывал одну розу, потом заходил к Наташе и вручал ей.
– Тебя выгонят, – смеялась она, приближая цветок к лицу и вдыхая аромат.
– Пусть. На наш век этих роз хватит.
– Сумасшедший! Знаешь, что о тебе говорит персонал нашего пансиона?
– Могу представить.
– Что ты престарелый Ромео.
– Что ж, они правы.
Мы гуляли, а я думал, что дождался, пережил Наташиного мужа, ее невзаимность – ведь она меня тоже любит, я знаю, хоть и не говорит прямо. И в итоге я получил то, что хотел. Да, на старости лет.
Счастье сильно опоздало.
Но не перестало быть счастьем.