Алое солнце - 3 глава

Дождь ободрил унылый лес, унылый и строгий, как всё в Эльтиноре. Влага осела везде, где можно, будто в засаде: на щетине кустов, на острых шапелях травинок, на раскидистых шевелюрах тополей. Все утопало в скорбном молчании: и звери, и птицы будто пропитались блуждающим по стране духом страха подобно набухшей кровью повязке и тряслись в ожидании мнимого вторжения. Даже растительность, которой, как правило, никакого дела не было до людских распрей, окаменела, боясь лишний раз колыхнуться от ветра, верно не желая привлекать к себе лишнего внимания... Усугубляли и без того наряженную атмосферу деревья-исполины, толстые и могучие часовые. Стоя неровной фалангой, закрывали они лес своими мощными стволами, точно не стволы это были вовсе, а сторожевые башни...
   Но два мальчика, Глерон и Вольфганг - отпрыски местных дворянских семей, чьи сердца еще не успели очерстветь в нравственных оковах своей страны, разрушили воцарившуюся "идилию" леса. Оба длинноволосые и русые, в потрёпанных сюртуках и высоких сапогах, крались они по кустам и зарослям - удрали с тренировки. Глерон, чуть пониже и покрепче, с большой родинкой на щеке и белым шрамом через глаз, немного неуклюже тащился за Вольфгангом с полуторным мечом на плече, почти в два раза превосходящим мальчика в размерах. Сам Вольфганг, длинный и гибкий, с врождённой проседью на пол головы, с большим взрослым луком, какой бывает уже у опытных стрелков, уверенно вёл друга по тропке с видом бывалого охотника.
-Стой! - едва слышно прошипел он, вытянув ладонь перед носом Глерона. -Слышишь?
Тот навострил уши: где-то неподалёку, еле-еле, пробивался сквозь заросли металлический хруст, точно кто-то грыз железную вафлю.
-Да, слышу... Погрохивает что-то... Марш?
-Да, точно, марш... Похож на рыцарский... Только чей?
-У нас здесь рыцарских монастырей вроде как нет...
-Да, нет... Ближайший через двадцать пять миль... Монастырь гаредонского ордена, - продемонстрировал свои знания Вольфганг.
-Так могли же прийти!
-У нас и так здесь войск много, зачем? - развел руками Вольфганг. -У орденов своих забот полно, что им делать здесь?
-А пойдём, поглядим! Чего догадки строить? - Глерон решил сразу рубить с плеча.
-Да... Нет, незачем... Давай лучше зайца выследим, как хотели...  - отказался Вольфганг, пряча взгляд уже не по-охотничьи. Несмотря на всю свою уверенность и опыт, мальчик не хотел попасться: с самых начал своей осознанной жизни он был чуть ли не иконой для сверстников и учителей как в военном деле, так и в науке. Вольфганг изо всех сил поддерживал свой статус и делал для этого почти всё, что можно, если это не преступало законы рыцарской чести. За отлучку с тренировки, ему, как лучшему ученику, и слова не скажут - тренер, из уважения к стараниям и достижениям Вольфганга, умалчивал про его редчайшие пропуски, но, если бы мальчик попался караульным, он был бы с позором отправлен в родовой замок со стражей как нарушитель дисциплины, и репутация Вольфганга как "лучшего из лучших" сильно бы подмочилась, как среди родных, которые требовали от юного лорда максимальной отдачи, так и среди мальчичьей среды, насмешливой и переменчивой по первому зову, и для неё, вдруг, в один момент, не так хорош окажетсяся Вольфганг, как о нём говорили - тоже с гнилушечкой! И уважение однолеток вмиг упорхет, как птица, освобожденная из клетки.
-Ты как хочешь, а я гляну! - Глерона ничуть не смутил отказ друга - в отличие от Вольфганга, он делал все так, как само шло, без излишнего внимания и трепета. Лихость в характере, свойственная больше головорезам, нежели рыцарям, тяжёлые взаимоотношения в семье и тяжёлые устои страны сильно повлияли на мировоззрение Глерона. Уже в таком юном возрасте у него сложилась своя правда - своё особое отношение к миру, которому он следовал и верил больше, чем навязанным кем-то правилам. Мальчик не боялся прослыть прогульщиком и тунеядцом - общественное признание не шибко интересовало его, тем более, что он не раз заслуживал эти ярлыки и легко с ними мирился. Цель Глерона была другой - борьба с эльтинорскими устоями с целью обрести свободу, которой ему так не хватало. Начиная с семьи и заканчивая землями, которые достанутся ему наследством, будущий лорд, точно плугом, мечтал разрыхлить черствые устои суровой страны хотя бы на своей вотчине, чтобы хоть немного приукрасить неприметную и унылую эльтинорскую жизнь. Но пока, в силу юного возраста и отсутствию власти, бороться он пока мог только внутри себя, и делал это вполне успешно.
    Мальчик спустил с плеча меч, чтобы сильно не выделяться в кустах и, схватив его двумя руками, как копье, шмыгнул мимо Вольфганга в сторону приглушенного грохота.
-Я здесь подожду! Может, кого-нибудь выслежу! - крикнул ему в спину Вольфганг слегка неуверенным, виноватым голосом - его терзали разногласия: с одной стороны, поступок был верен - лучше не идти на риск, если его можно избежать, но другая часть Вольфганга навязчиво нашептывала ему о другом: в какой-то степени, он предал друга, хоть не серьёзно, в мелочи, но все-таки... Отправить товарища, совсем одного, на встречу неизвестности, тем более, громыхающей доспехами, уж точно не было делом чести...
   Совесть больно укусила за ранимую детскую душу, и Вольфганг было бросился по следам друга, как вдруг замер на месте, поражённый стрелою страха. Холодными острыми лапками пробежала по его спине и рукам дрожь: в высокой траве, затемненной шапкой многолетнего древа, блестели чистым янтарём два огонька. Присмотревшись повнимательнее, мальчик опознал и жёлтые острые зубы с остатками жертв, и грязную серую шерсть -  волк...
-Как мы могли его не заметить? - только и успел подумать Вольфганг.
Он умело, как делал тысячи раз, поднес руку к колчану, но не сумел вытянуть стрелу - мальчик застыл от ужаса, стоило ему встретиться взглядом с опасным зверем - глаза волка будто вылетели из орбит и в ту же секунду, двумя молниями, ударили в Вольфганга и почти полностью затмили для него мир.
Беспомощный и дрожащий, забывший совсем, где находятся его руки вместе с оружием, Вольфганг смотрел в два огромных глаза, парализующих и затягивающих в какую-то невиданную бездну, точно не зверь глядел на него, а неведомое существо из другого мира. Такого злобного, такого въедливого взгляда ему видеть никогда не приходилось. Даже жуткие чудища из кошмаров Вольфганга, заставляющие его просыпаться в холодном поту посреди ночи, и то смотрели намного приветливей...
   Волк неторопливо сделал несколько шагов к остолбеневшему от ужаса мальчику, роняя на землю копны вонючей слюны, дыхнул ему в лицо тошнотворным запахом гнили и как будто усмехнулся, скорчив на морде подобие человеческой улыбки. Несколько мгновений, часами тянувшимися для мальчика, зверь стоял, вглядываясь в глубину юных глаз, толком не видящих жизнь. У Вольфганга страшно кружилась голова, тошнило от мерзкого запаха и необъяснимой фантомной боли - будто бы все его мысли и чувства, весь его жизненный опыт вдруг обрёл плоть и начал кровоточить. Мальчику казалось, что не в глаза смотрит ему хищник, а прямо в душу: как будто копается в его голове, читает мысли, пролазиет в потаённые уголки сознания, самые личные и самые глубокие, будто узнаёт о нём всё: всё что было, что будет... Мальчик медленно и верно погружался в какой-то водоворот, который, капля за каплей, высасывал из несчастного его существо, и Вольфганг чувствовал, что чем дольше он пребывает в этом непонятном состоянии, тем больше он теряет себя... В маленьких островках его сознания, ещё не тронутых этим водоворотом, длинным караваном потянулись мысли о смерти, которая, как думал Вольфганг, была неизбежна...
   Мальчик уже был готов потерять сознание от непонятной и оттого ещё более страшной муки, либо же отправиться в мир иной, как вдруг к нему вмиг вернулось зрение: вокруг вновь зазеленела суровая эльтинорская растительность, а в кустах неподалёку показались задние лапы и хвост скрывающегося волка. Когда оробевший и едва живой Вольфганг глянул в сторону, где исчез таинственный хищник, то отчётливо услышал в голове голос, хриплый и громкий:
-Придёт день, станешь таким, как я!
Весь потный и изможденный Вольфганг выронил лук и упал на землю, не в силах устоять на ногах, точно все соки его жизни почти полностью выпили, оставив только последнюю толику, необходимую для выживания...
  Тем временем Глерон почти добрался до непонятного грохота. По мере приближения хруст доспехов утих, на смену ему пришли звуки стоянки. Мальчик отчётливо услышал несколько приглушенных голосов и тяжёлое дыхание лошадей, почуял, как тянется по воздуху запах костра, смешанного с ароматом жареного мяса. Глерон хотел было воротиться, решив, что наткнулся на обыкновенный солдатский разъезд, однако развеяла его сомнения и разожгла интерес резкая фраза на неизвестном языке, выпаленная в полную силу голоса, после которой что-то загромыхало железом и застонало по-деревянному.
-Повозка, - понял без труда мальчик. -Разворачиваются, видимо...
Во второй раз взбудоражила тишину неизвестная речь, и мальчик, подстегиваемый желанием узнать, с чем он столкнулся, бросился на разведку. Трава у поляны, где остановился отряд, не славилась своей высотой, поэтому Глерону пришлось оставить слишком заметный меч и пробираться ползком. С трепещущим от волнения сердцем мальчик подполз почти впритык к лагерю и осторожно, чтобы не выдать себя, прираздвинул растительность - в спину его ударила холодная дрожь, раздулся в груди колкий комочек - долго не мог он поверить своим глазам. У крохотного костра, недалеко от запряжённой повозки, сидело десять человек в серых плащах: трое из них аппетитно добивали трапезу, остальные молчали. Только один странник не скрывал лица: светловолосый, с бледной, чуть ли не белой кожей, с небесного цвета ясными глазами и тонкими изящными чертами лица, он без страха вглядывался в лесную чащу, смотрел по сторонам, видимо, в поисках более-менее ровной дороги.
   С детства пугали эльтинорских ребят белокожими и голубоглазыми захватчиками из далекой империи - рыцарями в серых доспехах с демоническими гербами - источником всех бед, виновниками жёстких правил и законов королевства. Доспехов и гербов, правда, ни на ком из отряда не было, однако признаков с лихвой хватало, чтобы определить принадлежность неизвестного к Орисумбийской империи. Более того, в матери мальчика текла южная кровь, и тот с ужасом замечал всё больше сходств своей маменьки с путником: в его движениях, в чертах лица, в изгибе губ, во взгляде - почти во всем... До последнего Глерон не хотел верить, что перед ним отряд имперцев, надеялся, что человек без капюшона - эльтинорец, просто-напросто обладатель орисумбийских корней, но когда другие путники поднялись, все сомнения с грохотом рухнули: из-под капюшонов странников блеснули сапфирами глаза, у нескольких выпали на свет белёсые пряди...
  Глерону стало не по-себе: неужто война? То, к чему судорожно готовятся все, то, чего до дрожи боятся, осуществилось? Неужели имперцы вторглись в Эльтинор? Разволнованный мальчик хотел было ползти назад, туда, где бросил свой меч, и бежать со всех ног обратно, чтоб рассказать об увиденном Вольфгангу, как вдруг крепкая рука схватила его за шиворот и подняла с земли.
Два голубых глаза на изящном, как у статуи, лице, уставились Глерона.
-Шпионишь?! - с хорошо слышимым акцентом спросил рыцарь.
-Вот дерьмо... - пробежала в голове Глерона мысль, вполне отчётливо отражающая его нынешнее положение... -И как он так тихо подкрался?