Ну что ж

 Виктор Матюк

Ну что ж

Душу грешнику ты не тревожь, быть может, хотя бы подушку ему найдёшь?
Что посеешь, то пожнёшь, подушка для знати и вельмож, ты – не ангел и не бог,
Для тебя найдём мы мягкое ложе, быть может, оно твою страсть растревожит!
День прожит и хорошо, был хлеб, и было в достатке коровьего молока,
За спиной осталась крепостная стена, её не ценят людские взоры,
Того гляди резные кирпичи растащат воды, они спят под забором в ночи,
Попробуй их других резных камней отличи, если они оставили позади свои грехи,
И теперь застыли в ожидании новых потерь! Что ни день, то новая хрень,
Очередная дребедень  напоминает тебе, что ты не принадлежишь самому себе,
На себя со стороны взгляни и резину не тяни из-за мышиной возни, смотрю на жилище,
Оно без воды, хлеба и прочей пищи, в доме то холод, то жара, только с раннего утра
Можно осознать себя сполна, я же присел на резное крыльцо, было вымыто оно, но давно,
Грешник стал с пути, никто не предлагает ему подушку принести, подостлав солому и траву,
Как нищий будут жить, как нищий странник в хлеву, над головой ветхий кров,
Там когда-то было стойбище для быков, нынче отрадою дыша, живу без гроша в кармане,
Однако есть осознание того, что больше никто, кроме бога не укажет праведную дорогу!
Никто не подскажет, как ярким светом бытия затмить повседневный мрак?
Ну что ж, быть может, через страдания ты к истине придёшь, отвергнув ложь,
В святые пенаты спокойно войдёшь! Терпя страдания,
Найдёшь покой и средства для пропитания,
Через годы, через расстояния к тебе вернётся осознание, что после свальной драки
В тюремном бараке ты поймёшь, что гласность таит в себе скрытую опасность!
Всё, что было не со мной, плохо помню, хожу, будто чумной, немощный и больной
Бегу без оглядки по городской мостовой! В спор с душой вступает природа,
Она в любое время года мутит воду в  ведре, пытается чем-то насолить безвольной душе,
На войне, как на войне, ты видишь цветущие сады и черпаешь из глубокого колодца
Горсть кристально чистой воды! У судьбы не отнять первозданной красоты,
Не напрасны были труды, и вот уже ты взираешь с непостижимой высоты
На заснеженные горные хребты, но кроме глыб из пакового льда,
Сознание поражает безмолвная пустота, на мне фуфайка с заплаткою,
В кармане нет ни горькой, ни сладкой, строю догадки, отвергаю нападки,
Пытаюсь избежать посадки деревянный барак, чувствую слабость в руках,
Отгоняю лагерных собак, но не получается никак сделать первый шаг туда,
 Где ещё1 никогда не ступала человеческая нога! Перед глазами полумрак,
Трудно соображать впотьмах, путы и кандалы на руках и ногах, цепи дребезжат,
Ты был бы рад куда-то из тюремных стен сбежать, нет пути назад, работает Гулаг,
Здесь настоящая зона, не слышно колокольного перезвона из-за  крика и стона толпы,
Увы, все мы глухи и слепы к чужой беде, живём, будто в летаргическом сне,
Только бы был кусок сырого хлеба и глоток воды, потом и ты забудешь мигом
Все распри судьбы и её интриги! Уж небо осенью дышала, резко похолодало,
Пора уныния настала, в лесу воют волки и скулят шакалы, а рядом сидят упыри и вандалы,
Люди бывалые сумрачным взглядом провожают воды талые, что творится у них в душе,
Можно представить только во сне, если в ночной тишине ты остаёшься наедине
В стареньком гараже, есть время подумать о роке, судьбе и оставленной семье
На произвол судьбы! Вот если бы все мы были горьким опытом удручены,
Все проблемы были бы скопом решены, но не сразу, а опосля, когда чуть свет, чуть заря,
А тебя уже берут менты за тощий зад и возвращают назад в старенький автозак, бежать поздно,
Да и нельзя, завязаны скотчем глаза, на руках цепи звенят, в душе страх,
Будто в мраморном склепе, случай нелепый за себя не ответит,
Он в исполины судьбы и рока метит, вот приедет барин, барин нас рассудит,
Но он уедет и сразу о твоих просьбах напрочь забудет! То ли ещё будет,
Когда враг предпримет истребленье, таёжное поселенье наполнится криком,
В обществе безликом своя интрига, из-под её копыта искры летят и летят,
Рок ничего не желает в бренной жизни менять! Время бежит, дни летят,
Некому пару задушевных слов сказать, ты слушаешь, как сосны шумят и пожухлые травы шуршат,
Ты – не раб и не бедняк, у тебя талант, однако даже захудалый дилетант пытается тебя унизить,
Чтобы себя возвысить, бывший вождь неоднократно с каторги бежал, ты не сумел и своё отсидел,
В тюремном бараке долго просидел, там поседел, и теперь редкая проседь
Напоминает про холодную и зябкую осень! Мужик благородный вошёл в воду холодную,
Он дописал последнюю главу жизненной повести, его не тревожат местные новости,
Ему плевать на аромат пожухлых трав, быть может, он был когда-то в чём-то не прав,
Жестокий рок набросился на него, как удав, заново из пепла восстав, он достал
Из кармана старого пиджака три скомканных пожелтевших от времени листка,
И среди тех исписанных мелким почерком бумаг нашёл намётанный глаз
Несколько старинных фраз, но глаз – не алмаз, а грешнику никто не указ!
Вот и весь сказ, сейчас во всей округи ему не найти преданной супруги,
Былого времени странные звуки напомнили о долгой разлуке, скука и муки
Вот-вот отшумят и дальше полетят в кромешный и сумеречный ад, трудно им противостоять,
Ещё труднее ход их мыслей понять!  Пуст и мрачен холодный барак,
Он не для гостей предназначен, старик озадачен, ему иной путь был назначен,
Однако бог и его сподвижник рок преподнесли его таланту гибельный урок!
Менялся его слог, был запах от ног, а из сапог сверху голенищ сыпался наземь песок,
Как там мой чертог? Кто вхож в отчий дом? Холодно или жарко в нём? Там нет вблизи
Ни дождя, ни грозы, только одинокие бабы и жалкие старики возятся в грязи,
Сбившись со стези, и продолжают брюзжать на тлен и кромешный ад,
Им уже не понять, как и когда с коленей можно на дыбы слегка привстать?
Когда наверх сторонников свистать? Кто из них духом не слаб, и как понять
Тот судьбоносный знак, что позволяет боль сострадания в груди унять?
Грешник был упрям, хотя сам предавался неуёмным страстям, отъявленный гуляка и хам
Тихо подходил к любым дверям, резко открывал их и не без улыбки вступал в конфликты,
Этот скандалист мог растревожить чувства других, не заботясь о своих, он бы много достиг,
Если бы дух свободы не иссох, но он не смог сделать последний глубокий глоток!
Был вздох, был окрик, был постриг в монахи, но в этом шаге он не проявил должной отваги,
И потому что померещилось в тот злосчастный миг ему, небо в дыму,
Нет дела никому, что тебя враждебная среда постоянно гонит туда,
Где не было  порядочности никогда! Его забросили далёко от отчего порога,
Кто в этой стране без порока? На всё воля Бога, если ты праведно ты живёшь,
То злато пожнёшь, грех давит тяжело на твоё сгорбленное от тяжести плечо,
Его число почти  до Абсолюта дошло, он жизнь влачил в глуши, неведомой для живой души,
Там вдали от людской доброты, ни крохи судьбе, не даря,
Он ни в ком не признавал своего царя! Нет лучших истин,
Если этот мир бескорыстен,  нательный крест зажат в кисти,
Не без корысти для будущей жизни он жил, будто нищий,
Хотя пил шотландское виски, читал Агату Кристи, пытался очистить себя,
Принимал сто граммов конька на коня, когда взгляд затмевала кромешная тьма!
Нет горя от ума, богу и ангелам хвала, и пока солнце ещё не погасло,
Не делай из себя человека несчастного, глаза вселенной ловят ветер дерзновенный,
А если тот ветер ослаб, значит, ты – слуга и раб похотливых баб! Нас голодом морят,
На всех каналах позорят, во многих грехах корят, и заставляют признать чужие грехи,
Каждый порок видит всемогущий бог, если ты – остолоп, подставь под удар судьбы свой лоб,
И чтоб покинуть навсегда холодный острог, он занемог, болезнь, как осьминог вцепилась в пах,
Искры сыпались из глаз в тот злополучный час, что-то в жизни складывается не так,
Тьму сменяет мрак, выглянешь из-за угла, невдалеке стоит толпа, а рядом автозак,
В нём кипа бумаг, их надо заполнять, когда придёт твой звёздный час!
Быть может, не праву я что-то делаю, принимаю решения слишком  смелые,
И упрямо выхожу из рамок общепринятого бытия, не люблю беспорядок я,
В чём вина моя? Грудь томлением скована, не могу смотреть на жизнь расковано,
Душа бурными страстями очарована, резкая боль упала на сердце, как на рану соль!
Господи, уволь от мирских утрат, дым и чад хуже, чем дождь и град
По крыше дырявой барака постоянно стучат, хочется сбежать, но некуда,
Везде тайга, есть только одна более-менее приличная тропа, её охраняют войска!
Скудная трапеза с небес на землю сошла в звёздный час, черёмуха уже отцвела,
На прежнем месте стоит бандитская Москва, долу капает слеза гаранта
Бывшего Казанского ханства, там много пространства для лжи и хамства,
И за гранью дружеских штыков прячется толпа увальней и дураков,
Их удел таков, что без лишних слов там возвеличивают большевиков,
Предоставляют им кров, некоторых отсылают в Ростов на Дону,
Будто бы пересыльную тюрьму, мою пыльную тропу до белизны,
Но нет там былой чистоты, надо ждать следующей весны,
Когда проливные дожди смоют пыль и грязь, в которой отродясь
Кувыркался даже местный князь, пыльный иконостас, стеная и скорбя,
Коробит себя, но ничего поделать не может, его совесть давно уже не гложет!
Ты здесь никому давно уже не нужен, ты и болен, и простужен,
Борешься с недугом неуклюже, но тебе всё хуже и хуже! Замёрзшие лужи
Вместо зеркала узникам совести служат, никто из них не тужит, не  горюет,
Каждый мысленно рисует собственный автопортрет! По истечении лет
Исчезнет твой след среди голубых небес, останется в памяти тюремный браслет,
С ним каждый узник встречал холодный рассвет! Рядом погасшее кострище,
Нет ни воды, ни пищи, только огромное топорище в углу барака торчит,
Звон топора нельзя забыть, там люди живут без цели, всё, что имели,
Замели холодные метели, отзвенели весенние ручьи, замолкли соловьи,
Остались недомолвки одни! Что не возьми, везде между людьми раздор,
И даже честный вор  не встрянет в тот разговор, который вызовет спор!
Был уговор не встревать в чужой спор, слёзы кулаком вытирая,
И вспоминая, как колыбель вторая из поля зрения ушла,
Не убрав за собой жалкие крохи с тюремного стола!
Нахмурились густые брови, капнули долу слёзы цвета крови,
Здесь, в столетней и дремучей тайге, я стал скрягой, во благо себе
Прикрываю лицо писчей бумагой, выгляжу варягом в чужой стороне,
И вот на этой бурной волне без особых проблем забываю про суету и тлен,
Мне один хрен, где, когда и с кем, но зачем мечтать в кромешной тьме
О роке и приличной судьбе? Душа томлением скована, говорить правду рискованно,
Не слагаю пришлым людям гимны я, эта пустая болтовня не вдохновляет на творчество меня!
Этот заброшенный небом край был когда-то похож на рай, сейчас здесь Ад,
Если истину не признать, значит, надо уезжать или продолжать лажу скопом гнать!
Сидельцы тонут в разговорах, дрязгах и спорах, окна без створок настежь не открыты,
Они наглухо досками закрыты, ведь там сидят бандиты, они затаили на Родину обиды,
Сейчас плюют в потолок, а на свободе деньги прятали в капроновый чулок,
Теперь рок суровым жестом  направляет их взгляд к скалам отвесным,
В мире окрестном грех творится повсеместно, здесь ворам тесно,
Каждый ждёт нового всплытия, но не торопит события, действуя по наитию,
Приближается к поверхности двух пустот, авось, и на этот раз его пронесёт
Мимо наковальни и молота, когда мы были молоды, не отходили от житейской формулы,
Экономили силы, плакали и выли втихаря, пока не вздыбилась родимая земля!
Плыли на тихой волне, во всём отказывали самим себе, и вдруг чужая рука
Направила в чудесный край грозовые облака, они, как досужие мысли
Над поникшими долу седыми головами повисли, ползут отвесно,
Пытаясь найти свободное место, неужто там тесно всем?
Едва ль, серая вуаль едва краями шевеля, пытается встать у руля,
Но лай молодого кобеля смывает пришлый люд с палубы корабля!
Их глаза источают крик, их грех воистину велик, никто не защитит собратьев своих,
Каждый спасается, как может, кто-то белые крылья в молодые годы сложит,
А кто-то зря душу собеседнику растревожит, во тьме ночной всех скитальцев смывает волной,
Кто-то плывёт, как топор без топорища, будет пища для беседы у выжившего соседа!
Этот непоседа оголил свои предплечья, сумел избежать увечий, расправил плечи
И поплыл по стремнине речной, но исчезая в пене речной, то вновь блистая головой,
Я же сидел на проплывающей коряге и не знал, что мне делать, как мне быть?
Дальше плыть или болт на жизнь забить и в глубокий омут угодить?
Если волю мыслям дать, можно сходу помирать, ежели промолчать,
Тогда любая ****ь начнёт тебя матерным словами ругать, от реалий бытия не сбежать!
Вдруг вода оставила столетний лес, протестный дух взлетел до небес, честь превыше всего,
Но есть же ещё Божество, а без него и не туда и не сюда, смерть холодна, а земля везде одна
И та! Плещется о пристань холодная вода, печаль осталась у степного ручья, как и песня соловья,
Дальше молчать нельзя, можно прогадать, если долго ждать! Свободу надо уважать!
Она пуще, чем мужская благодать, стоит её только раз увидать,
И баба тут же соглашалась ей свою честь отдать, почто время зря терять!
Что делать, как мне быть? Кто сможет одинокой бабе подсобить?
Карта бита - нечем крыть, можно рядом место с бабой застолбить,
И вдруг тонкий музыкальный слух услышал на берегу странный хруст,
Дрогнул куст, послышался лай собак, ты вновь угодил в охотничий капкан!
Ты – вечный сиделец, немощный в теле и сильный в душе, кому как не тебе
Скользить на коряге по крутой волне? Авось, волны корягу к другому берегу прибьют,
Значит, есть смысл последний раз рискнуть! Жизнь, достигшая уст,
Вспомнила пару молитв наизусть, упал в воду тяжкий груз с души,
Над головой вновь гудят назойливые комары, а новые гребни высокой волны
Вновь омывают крутой берег чужой земли! Они грешника от погибели спасли,
Избавили плоть ото лжи, ему деньги для побега не нужны, но где их взять?
Если хочешь свободным стать, прекрати, как птах щебетать! Переходи на мат,
Речь ломая, язык, обжигая, он выжить грешникам помогает, немного движения стесняет,
Но дух силу и мощь обретает, воспоминание останется в сердце моём,
Если мы помрём, то вместе с ним, то есть вдвоём в сырую землю уйдём!

г. Ржищев
22 августа 2021г.
12:04