Часть шестая. Экспериментальная группа

Погостив в Виннице десять дней, я приехал домой и застал маму тяжело больной в постели. Она почти не говорила и не двигалась. Страшные мысли поползли в голову. Я никогда ранее не плакал ни от жалости, ни от боли. Сейчас, я, наверное, впервые почувствовал, как дорога мне мама. Я плакал, и не мог остановиться.
Я ещё не знал, на сколько мама слегла в постель. Не знал, чем это кончится. Помню, как на работе покупал для неё молоко, как соседи варили ей бульоны, как каждый день, а то и по несколько раз в день, я вызывал скорую помощь.

Котельно-сварочный завод полностью освоил выпуск теплогенераторов. Я продолжал конструировать и изготавливать самые различные приспособления. Приходилось делать и такие «инструменты», как удочки для подлёдного лова с автоматической подсечкой, или ножи с выбрасывающимся лезвием и другие «товары» широкого спроса руководителей самого различного ранга.
Премию за теплогенератор мне всё же начислили. Нет, не две тысячи, как обещали, а пятьдесят рублей. Это уж было слишком, и я немедленно написал заявление на расчёт.
Сотник - директор завода, порвал заявление, сказав, что мы найдём общий язык. Я не стал искать «общего языка», написал снова заявление и по истечению срока уволился.
 
Работу искал я не долго и поступил слесарем-инструментальщиком шестого разряда в экспериментальную группу треста Дзержинскстрой.
Начальник группы – Леонид, спивался к каждому концу смены. В функции группы входило изготовление опытных образцов, оснастки и инструмента для строительных работ, чем мы иногда занимались. В основном же, группа была занята изготовлением и ремонтом колхозного инвентаря, ремонтом машин, как колхозных, так и частных. Расчёт за работу шёл руководителям треста, что-то перепадало и нам. То привозили машину яблок, или картофель, или ещё чего-нибудь. Рабочие здесь пили регулярно. Коллектив формировался, как правило, из «своих». Я попал чисто случайно. Кто-то каким-то образом узнал, что я  специалист.
Пил я вместе с ними, но - свою норму – пятьдесят граммов и не больше. Сначала они недоумевали, но потом привыкли. Поскольку пьянка здесь была в законе, то закуска собиралась на высшем уровне. Приносили домашнюю квашеную капусту, огурцы, мясо, дефицитные консервы, лимоны и т.п.
Сам шеф – главный механик треста, любил прийти к нам после обеденного перерыва. Посмотрев, как и что мы делаем, он выносил стул во двор, снимал свою шляпу и под тенью фруктовых деревьев ждал, когда мы накроем свой длинный стол.
А накрывали его наши рабочие с особым усердием. Аккуратно, неторопливо, подчёркивая каждое движение. Резались салаты, наполнялись приправами мясные блюда и лишь после того, как всё было разложено и расставлено, Леня приносил бутылки с водочкой, как он любил говорить, ставил стул в торце стола и приглашал шефа.

Периодически маме становилось лучше, и я думал, что она уже выздоравливает. А мама снова переживала, что я один. Одна её знакомая, Берта Моисеевна, рассказала, что в Кривом Роге есть одна молодая, очень красивая девушка, свободная. Зовут её Клара. Мама взяла у Берты Моисеевны адрес и снова начала меня просить, чтобы я познакомился с этой девушкой. Это был август 1970 года. Я недолго колебался, поднял телефонную трубку и дозвонившись, договорился с ней о встрече.
Мама, наверное, и сама не ожидала такого разворота. – Поедь, сынок, может, она тебе понравится.
В первый же выходной я сел в электричку и поехал. Вот уже улица Семашко. Дом №7. Захожу в подъезд, на первом этаже справа дверь в квартиру №20. Звоню. Дверь открывает пожилой, полноватый, с лысой, круглой, как шар головой, мужчина. Он приглашает меня в квартиру.
Это был день выборов, и Клара как агитатор была на участке. Вскоре в дверях я увидел стройную, высокую, худенькую девушку, в сиреневом платьице с коротким рукавом. Большие тёмные глаза на  смуглом лице, короткая стрижка и длинные тонкие пальцы, - все это, каким-то невероятным образом очень было похожим на одну девушку легкого поведения живущую недалеко от Днепра за мостом на ул Советской. Умом понимаю, что я в другом городе, в квртире приличной семьи не имеющей никакого отношения к той девушке, но психологически не могу ничего с сбой поделать.
В руках у меня были солнцезащитные очки и тетрадь с конспектами, которую я просматривал в электричке.
Забыв очки в квартире, мы вышли с Кларой на улицу. На улице подошли к телефону-автомату, по которому я позвонил на автовокзал, узнав, во сколько идёт автобус. На автомате я забыл свою тетрадь с конспектами, и мы медленно пошли по городу. По дороге встретился тир. Мы что-то о нём заговорили, и я предложил Кларе попробовать свои возможности. Выяснилось, что Клара стреляет даже очень хорошо.
- А вы? - спросила она.
- И я попробую. Поразив все цели десятью выстрелами, я предложил ей выбрать следующую. Клара показала на спицу, висевшую на нитке. Я нажал курок и спица со звоном вонзилась в деревянную подкладку. Клара была приятно удивлена, и мы пошли дальше.
Я ещё раз посмотрел на Клару, на её чёрные смолянистые волосы, на большие темно-карие глаза. Она была жизнерадостна, но её задумчивый взгляд ускользал куда-то вдаль, мимо меня.
Увы, оторваться от мысли что Клара совсем другая девушка, оказалось выше моих способностей. Я заторопился домой и, сказав, что напишу письмо, уехал.
Ничего не говоря маме, она была разочарована моим решением «не морочить» девушке голову.

Сын нашего шефа – Виталий Дроздов, демобилизовался из армии и отец его пристроил к нам. Витька оказался хорошим парнем. Мы с ним подружили, несмотря на разницу в возрасте. Ходили по ресторанам, спорили на разные темы. Оба мы были до крайности отчаянными, и однажды, после очередного застолья на работе, разыграли цирк. Я стал перед школьной доской, которая висела на стене. Леня на этой доске мелом считал расходы на выпивку. Витька взял нож и бросил в доску рядом с моей головой. Потом стал Витька у доски, и нож бросил я. И хотя бросали ножи мы достаточно метко – было это очень глупо.
А однажды мы испытывали асфальтосушилку, которая работала на керосине. Внезапно шланг сорвался с форсунки. С горящим факелом пламени шланг заметался в разные стороны. В любую минуту ёмкость, от которой исходил горящий шланг, могла вспыхнуть, поскольку при заливке бак был облит керосином. Все разбежались по сторонам. Одни попрятались за деревья, другие - за угол здания.
Я быстро оценил обстановку и, подбежав к асфальтосушилке, левой рукой поймал мечущийся шланг, направив пламя огня от бака, а правой быстро завинтил кран. Пламя захлебнулось и исчезло. Все со смехом вышли из «укрытий».