По окрестностям Томусы

     Более двадцати лет мерял Серёга километры тайги в окрестностях родного города. Многое повидал, блуждая по таёжным дебрям, гольцам, покрытым снегами уже в августе. «Черневая тайга» – что это такое, он испытал на своих ногах и на своей шкуре. Трава, выше роста человеческого, переплетённая хмелем, затянутая паутиной, которая налипала на лицо, вместе с громадными пауками.
    Ещё с юношеских лет, побывал он возле действующих в те года лагерей-зон, которые окружали город со всех сторон. Часто, из-за кустов, наблюдал как охранники, в основном азиаты, издевались над заключёнными.
    Подростком, в четырнадцать, уходил по старым узкоколейкам, которые приводили его в заброшенные лагпункты, где полусгнившие домики прорастали крапивой и чертополохом. Зачастую, сидя на развалинах, Серёга пытался представить, как жили зеки в этих гиблых, гнилых местах. Здесь и воздух был с каким-то болотисто-затхлым запахом. Серёга старался долго не задерживался в таких местах, но куда деваться, они были повсюду, по всей окружающей город тайге!
    Кроме заброшенных лагерей и лагпунктов, оставались ещё и действующие зоны.
Две из которых были зонами строгого режима – «полосатыми», как звались они в  в зека, да и в народе тоже. Оставалось так же несколько зон общего режима, из которых заключённых зачастую выводили на работы. В те года разрешён был молевой сплав леса по рекам, и заключённые всё лето стаскивали оставшийся на берегах лес, где вручную, а где и с помощью лошадей. Конвоиры, охранявшие их, зачастую, (особенно когда работа шла недалеко от города) напивались до соплей. Зеки на своих горбушках стаскивали их в палатку. Здесь же валялись их карабины, сброшенные в кучу. Побегов, как правило не было, да и какой резон было сбегать, если  им оставалось отбыть наказание по нескольку месяцев.
    Вечерами, когда охрана напивалась, к палаткам зеков зачастую прибегали распутные бабёнки, забывшие мужскую ласку, вдовые или брошенки. Они как могли, подкармливали мужичков, награждали своими женскими ласками.
    Днём наведывались пацаны – они уже знали, что здесь можно заработать на конфеты, гоняя в ближние магазины за чаем и папиросами для работающих зеков.
    К концу лета заканчивался сплавной сезон и зеков снова загоняли по зонам до начала холодов. Зимой начиналась заготовка леса и штабелевание его по берегам
рек. Намораживались по болотистым сограм и логам зимники, по которым трелёвочными тракторами доставлялись хлысты леса на плотбища. Вся эта работа продолжалась до самой весны, а потом уже по большой воде начинался сплав леса до места назначения. 
    Недалеко от города находилась женская зона. За колючкой стояло пять бараков, и по видимому заключённые были здесь с небольшими сроками, как решил Серёга.
Он много раз встречал их свободно собирающими ягоду, грибы, или заготавливающими кедровый орех. При встрече они одаривали ребятишек ягодой или орехами, обнимая и прижимая детей к себе, и на глазах у них появлялись слёзы. Видимо они вспоминали своих, оставшихся где-то далеко детей.
    Однажды, блукая по непроходимой тайге, Серёга забрёл в такую глушь, что казалось бы, здесь вообще никогда не ступала нога человека. Каково же было его удивление, когда в небольшом распадке, у говорливого ручейка, обнаружил целое поле старых крестов, заросших крапивой и лопухами.
   – Кладбище! – мелькнуло у него в голове. – Это сколько же лет назад здесь люди жили?
    По телу пробежал неприятный холодок. Послышались какие-то невнятные голоса из ниоткуда. Серёга обмер, волосы на голове зашевелились. Хотелось бежать от этого страшного места, но ноги отказывались слушаться. Сколько он так простоял, не помнит. Наконец пришёл в себя, задом, задом начал пятиться от этого неприятного места. При очередном шаге под ногой что-то хрустнуло. Глянул – оказалось, что наступил на выступающий из земли череп.
     Отойдя от этого жуткого места на приличное расстояние, присел на берегу ручейка.
   – Это сколько же здесь народу похоронено? – мелькнуло у него в голове. – Однако где-то рядом должно быть какое-то поселение.
    Серёга развёл небольшой костерок, решив остаться переночевать на этом месте. Солнце уже скатилось к горизонту, и бродить искать что-то лучше для ночёвки, было уже поздно. Глядя на догорающий закат, залюбовался видом засыпающей тайги. Верхушки пихт и кедров окрасились  каким-то колдовским кроваво-алым цветом. Словно кровь погребённых здесь людей выступила на кронах этих зелёных лесных исполинов. Сонно перекликались меж собой, готовясь ко сну, лесные, дневные пичуги. На смену им, приготовились встречать темноту, ночные, нарушая лесной покой своими перекличками. Сипло, словно простуженно проухал филин, следом за ним коростель, проскрипел и потерялся где-то невдалеке.
    Серёга сидел у разгоревшегося костерка и вслушивался в эту лесную симфонию звуков, такую знакомую ему и родную.
    Утро разбудило его росной свежестью и гомоном птиц. Он открыл глаза, потянулся:
   – Хорошо-то как, надо, пожалуй, чайку вскипятить, да дальше топать, по дому соскучился, да и то пора, пятый день по тайге шастаю.
    Не первое лето уже ходит он по родной тайге, каждый раз забираясь всё дальше и дальше. Находит и отмечает на старинной карте заброшенные, забытые людьми поселения.
    Не успел он отойти и пятидесяти метров от места ночёвки, как оказался на окраине заброшенной, по-видимому, шорской деревушки. От небольших домишек остались только сгнившие стены, и кое-где разваленные печные трубы. Всё это мёртвое царство затянуло крапивой и чертополохом. Видимо люди ушли из этих мест очень давно. Что же побудило их бросить обжитые, родные стены, остаётся загадкой.
    Пройдя с полкилометра от деревни по ручью, Серёга нечаянно сделал для себя неожиданный вывод – в ручье этом когда-то потрудились старатели! Он обнаружил небольшие плотинки, которые через определённое расстояние перегораживали ручей, образуя омуточки со стоячей водой. В одном месте присмотревшись, увидел заросшее отверстие, темнеющее у основания горы. Серёга заинтересовавшись, перебрёл ручей и заглянул внутрь – темно. Он включил фонарик, который был всегда при нём, и согнувшись протиснулся внутрь.
   – Опа, – вырвалось у Серёги, – да это же оказывается бывший когда-то прииск!
Он посветил под ноги – под небольшим слоем воды, всё дно блестело и переливалось золотыми блёстками.
   – Пирит, – понял он, – и сколько же его здесь много!
Серёга прошёлся по выработке, – она тянулась метров на сто вдоль подножия горы. Кровлю поддерживали толстые, в полметра кедровые стойки.
   – Да, надёжно сделано. – пробормотал он. – Сколько же лет этому прииску, скорей всего ещё с Екатериновских времён!
     Выбравшись наружу, Серёга достал карту и скрупулёзно отметил на ней место поселения и прииска. Ручей, как и эта небольшая деревушка, на его карте не значились.
   – Надо бы у кого-то из старых зеков поспрашивать, что это за селение. – Пробормотал он, складывая карту.
    У Серёги были такие знакомые, отбывшие наказание в близлежащих лагерях. Они не разъехались по местам прежнего проживания, чтобы не ворошить прошлого, предпочли остаться здесь. Создали семьи, устроились работать – рабочие руки в молодом строящемся городе были как нельзя кстати. Один из таких знакомых Серёги, жил в тайге, на берегу реки, предпочитая чистый воздух пыльным улицам города.
   – Надо бы к Сашке заглянуть, подумал Серёга, – он-то наверняка знает эти места, не зря же во многих зонах побывал.
    Серёга уложил карту в непромокаемый пакет, сунул в рюкзак и, удобно пристроив его, двинул в сторону дома.
   – Надо бы грибочков домой набрать, да черники хоть немного, – рассуждал он, – а то моя благоверная скажет, что опять впустую по тайге шастаю.
    Сориентировавшись, выбрал кратчайшее направление в сторону дома,  собирая попутно дары леса для жены. Уже начало темнеть, когда наконец-то добрался до дома. Отдал жене грибы и ягоды, даже не поужинав, бухнулся в кровать и тут же провалился в глубокий сон.
    Отдохнув дома пару дней, побрёл к другу Сашке.
   – Хоть бы дома оказался, – мелькнуло у него в голове, – а то упорет куда-нибудь неизвестно на какое время, жди потом, когда заявится.
    Серёге повезло – Сашка оказался дома. Они устроились за столом, опрокинули по паре рюмок принесённой Серёгой водочки, потом вышли, присели на крыльце.
Сашка искоса глянул на Серёгу:
   – Ну, рассказывай, чую, не просто так ты ко мне забрёл, – что-то опять интересное в тайге накопал?
    Серёга достал из-за пазухи карту:
   – Вот, посмотри, куда меня последний раз занесло. Не знаешь случайно, как это место называется?
Сашка внимательно всмотрелся в помеченные места на карте:
   – Ого, да ты забрёл к чёрту на кулички, – на его смуглом лице появилось неподдельное удивление. – Да, место интересное, пришлось побывать там лет сорок назад. Ты случайно шахту не обнаружил, жива ли?
    Серёга рассказал другу во всех подробностях о своём походе, не забыв упомянуть и о кладбище. После Серёгиного рассказа Сашка долго молчал, видимо вспоминая то далёкое прошлое. Потом, словно опомнившись, начал свой рассказ:
   – Было дело, знал я эту деревушку, когда в ней оставалось ещё с десяток домов.
Местные, шорцы и человек пять русских, занимались, кто, чем мог. Добывали зверя, в ручье, в то время ещё многоводном, ловили в загородки рыбу. За мукой и солью ходили в город раз в три месяца. Некоторые, в основном русаки, втихаря мыли золотишко в верховьях ручья и притоках. Но куда и кому сбывали – оставалось загадкой.
    В бегах я тогда был, Серёга, хотелось вольной жизни, вот и рванули мы с друганом из полосатки. Дружок мой подался дальше, а я решил здесь тормознуть. Думал  место глухое, не скоро найдут. Да, чуть не забыл, деревушку эту шорцы называли Терсу, а ручей – Урсу. Приняли меня местные, уж больно отощал я за время блуждания по тайге – почитай месяц толком ничего не ел. Когда немного очухался, начал помогать им, чем мог. Там заприметил я девку, молодую шорочку.
Симпатичная такая, и всё глазки мне строила, видно пообщаться была не против. Ведь я один в той деревне оказался молодым, да и рожей смазливый. В общем дальше больше, стали мы с ней встречаться, а потом и жить вместе. Выбрали брошенный домик получше, подшаманили и зажили в нём. Вскоре она забеременела. Когда оставалось до родов меньше месяца, появились в деревне вертухаи, сграбастали, избили и уволокли обратно на зону. Так закончилась моя женатая эпопея. Больше я никогда эту женщину не видел, и не знаю, кого она родила. А в деревню эту после освобождения так и не собрался сходить. Так говоришь пустая она?
   – Даже и признаков жизни нет. – Серёга глянул на друга. – А куда же могли жители уйти?
   – Да возможно в нашем городе и живут, даже могут сын или дочь мои рядом ходить, как знать.
   – А как же вертухаи-то узнали, что ты в этой деревне находишься? – поинтересовался Серёга.
   – Да кто-то из жителей проболтался, когда за продуктами ходили. Но я знаю, что сделали они это не преднамеренно, а по глупости.
   – Ну, спасибо Саша за рассказ, вот ещё в моей карте один объект добавился благодаря тебе.
   – Хорошее дело ты делаешь, Серёга, – похлопал Сашка друга по плечу, – Люди должны знать историю наших мест, которая со временем может совсем уйти в небытие.
    Уходя от друга, Серёга задумался:
   – Как же коротка всё-таки память человеческая. И почему люди так быстро забывают своё родное, и близкое сердцу, прошлое? Но ответа на возникающие вопросы так и не находил!