Любовь Миши Букина

(диплом конкурса Господин Ветер - 2021)
Это был город, и в городе была улица.
Ребенком Миша Букин недоумевал, почему вот эта конструкция называется «улица». Дома, двумя великанскими стенами выросшие с одной и другой ее стороны, у домов – зеленая полоска особой городской травы, на которую нельзя наступать. Дальше, по продвижению к центру пространства между стенами из домов, - тротуары, по ним ходят, катят коляски, ведут детей, собак и однажды пони. Еще ближе друг к другу – вторая зеленая полоска. И, наконец, самая середина – дорога. Несколько машин едут в одну сторону и несколько – в другую. И все это огромное, фырчащее, пахнущее выхлопами, чирикающее слабыми голосками птиц, бормочущее обрывками человеческих фраз, называется – улица. На картинках детских книжек улицами называли расстояние от одного маленького домика до другого, и это было странно. Жители книжных домиков, наверное, испугались бы, увидев дом, где он жил. А уж что они сказали бы про автомобили – ребенок Миша даже и не знал. Хотя мог сесть и сочинить продолжение любой прочитанной сказки и часто именно это и делал.
Ребенок Миша стал взрослым и полюбил гулять по городу. А книжки почти разлюбил, чего никто не мог предсказать в его детстве. Нашел работу настолько прозаическую, что я даже не буду ее упоминать – Миша был бы против. Потому что его мечтательность никуда не делась. Все выходные напролет он мог бродить по улицам и размышлять, о чем рассказал бы людям оживший фонтан, уставшая от сплетен досужих тетушек скамейка. А вот тот большой небоскреб – хотел бы он полежать на спине и посмотреть окнами на облака?
Город Миша ощущал равным себе. Часто думал о нем: каков он? Когда идешь по вымытым дождем переулкам и солнце светит как полоумное – хочется думать, что именно здесь, именно с теми, кто идет по асфальту, перепрыгивая через лужи, обязательно что-то произойдет. Придет в голову замысел эпохального романа. Свалится с небес большое наследство (один раз именно при таких размышлениях он увидел, как из окна какого-то этажа падает цветочный горшок). Вдруг подойдет человек и спросит, не хотел бы он, Миша, … - и дальше последует описание невероятных перспектив. Конечно, хотел бы, зачем спрашивать. А еще на улицах такого города можно встретить, например, прекрасную незнакомку. Вдалеке еще гремит гром, в небе солнечные фанфары, неловко и наспех сложенный изящный зонт и её рука в  руке Миши.
А может – город только притворяется городом наследств и незнакомок? Может, он ничего из себя и не представляет. Этакий Миша Букин среди городов. И можно остановиться и вернуться домой.
Да, Миша – Букин. В детском саду его дразнили, естественно, Букой – тем самым, который брат бабайки и ночью детей пугает.
В первом классе учительница подняла его авторитет, допустив ошибку при первом чтении списка учеников: «Миша… Буквин?» Ученику это очень понравилось, тем более что, даже исправившись, учительница объяснила детям, что фамилия Букин похожа на слово «буки», старинное название буквы «б», которое сохранилось в слове «азбука».
Почивание на лаврах буквенной фамилии длилось не так уж долго. Уже во втором классе он заигрался с одноклассниками на перемене и забыл переодеться на физкультуру, так и выбежал в зал – в футболке, но в форменном «низе». Увидев ученика Букина в брюках, учительница растерялась и крикнула, перекрыв голосом вопли целого класса:
 - Брюкин!!! А ну-ка иди сюда!
Прозвище, увы, прижилось. Букин, как на грех, был в самом начале списка в классном журнале, и каждый раз на учительское «Букин» кто-нибудь с задних парт да поминал Брюкина, и все смеялись. Реабилитировала его только новая классная руководительница аж в восьмом классе. К тому времени перед фамилией Миши в список нагло втерлись новенькие Адамова и Андрюхина. Каждый должен был встать, услышав свою фамилию, только что села на место Андрюхина, Миша обреченно ждал своей очереди и почему-то не надоевшего за годы «Брюкин» за спиной, как вдруг… «Бунин?» - неуверенно и настороженно произнесла Екатерина Михайловна.
Класс замолчал. 
 - Букин, - тихо подсказала староста Давыдова.
Букин встал, учительница смущенно улыбнулась. «Брюкин» после этого случая как-то забылся. А когда на урок литературы задавали прочесть что-нибудь из бессмертных творений Ивана Бунина, одноклассники шутили: «Ну и понаписал ты, а нам читай теперь, Бунин!» Мише это льстило, ему представлялось, что он и впрямь написал эти книги, о которых пишут в учебниках. Единственное, что омрачало мысли почти-что-тезки писателя –  настоящий Бунин писал все больше про любовь, а Миша с этим чувством знаком вовсе не был. Ни в восьмом классе, ни в одиннадцатом. И даже в те годы, когда он каждое утро, бежал по коридору офисного здания и бросал с порога коллегам невнятное «привет» - ничего похожего на то, о чем поведал нам Бунин, он рассказать бы не мог. А однажды девица, которую взяли к ним на испытательный срок, и вовсе заявила:
 - Михаил, вот сразу видно, что у вас девушки нет. Выходили б куда-нибудь, чем по вечерам дома над бумагами букой сидеть!
Фамилии человека, подошедшего указать ей на недочет в работе, она не знала и знать не могла, и такое возвращение из Буниных в буки стало для Миши мистическим событием. Как если бы из зеркала, перед которым он брился, вдруг вылетело привидение. Девицу, к его облегчению, уволили. Но теперь  прогулки по выходным стали дольше, он тоскливо вглядывался в людей на тротуарах в поисках прекрасной незнакомки и очень надеялся, что его город вовсе не окажется Букиным. Или букой.
… Была суббота. Погода стояла та самая, достойная настоящего города: только что прошедший-пробежавший дождь, везде капли и в каждой отражается солнце. Миша Букин неуклюже вышагивал по тротуару, стараясь не наступать в лужи, и думал, как ни странно,  о новом водоотталкивающем средстве для обуви из рекламы, как вдруг что-то яркое на другой стороне улицы – огромной, городской улицы, с переполненной автомобилями дорогой, с полосками зелени и деревьями – привлекло его внимание. Миша Букин протер очки.
Она будто плыла над землей, не касаясь асфальта. Ярко-алый плащ, водопад золотых волос. Туфельки на невысоких каблуках. Она всегда была здесь. Пролился дождь, вышло солнце, подул ветерок, идет незнакомка в алом плаще –  явления одного порядка. Если бы город опустел – она бы не исчезла. Миша застыл, не замечая коварной лужи под ногами.
А мимо Миши шли девушки. Много. Целое царство девушек. В плащиках, синих и серых, бежевых и даже ядовито-желтых. В куртках и в накидках по моде разных стран и времен. С сумками и рюкзачками, с зонтиками и без, на каблуках и без каблуков. Поодиночке и парами, под руку и за руку. Одна случайно коснулась его и прошептала «извините», другая нечаянно толкнула – и только улыбнулась, обнажив белые неровные зубы. В другое время Миша решил бы, что оказался в раю. Сейчас он видел только незнакомку. Девушек становилось слишком много, и он вытягивал шею то в одну, то в другую сторону, чтобы не потерять из виду хозяйку алого плаща. Одна девушка даже остановилась и посмотрела в ту же сторону: что там такое увидел этот растерянный прохожий? – но, не найдя ничего, достойного внимания, пожала плечиками под пестрым палантином и пошла дальше.
Незнакомка скрылась в переулке. Миша вздохнул и отправился домой. Дома он надел шерстяные носки и впал в тяжелые думы. В солнечных лучах игравшего с ним – во что? – города всё казалось сказочным и потому особенно реальным. Сейчас он говорил себе то, что говорил бы любой другой человек, будь он хоть Букин, хоть Иванов, хоть Забелинский. Незнакомка не сошла с книжных страниц: она была существом женского пола из плоти и крови. Ей могло быть пятнадцать лет. Ей могло быть пятьдесят. Ее могут ждать дома семеро детей и бородатый муж. Или, тут уж каждый в своем доме, - двое татуированных (причем далеко не в тату-салоне) любовников. Это, если на то пошло,  мог быть трансвестит, а к таким модным веяниям Миша Букин был совсем не готов. И даже если отбросить сомнения и предположить, что незнакомка все же существует в виде незамужней молодой дамы и грезит о таком принце, как Миша Букин – где ее теперь искать? Догнать ее у него не вышло бы: пока он добежал бы до подземного перехода, незнакомки бы и след простыл. Что же делать?
Миша Букин решил не сдаваться. И в следующие выходные, повыше подняв воротник, помчался на те же улицы.
К вечеру заметно похолодало, да и есть хотелось ужасно. Он, испустив несколько тяжелых вздохов, отправился к местному моллу, надеясь обнаружить на тамошнем фудкорте нечто съедобное.
И на лестнице молла, уже у самых стеклянных дверей, причудливо выгнутых  (не то по воле чьей-то до мозга костей урбанистической и потому смелой фантазии, не то, как дразнились в подобных случаях на Мишиной работе, на автора проекта повлиял перенесенный на пораньше дедлайн) так, что не должны бы были и открываться, – словом, у этих самых дверей стояла незнакомка в алом плаще. Миша Букин помчался к лестнице. Но девушка уже вошла в одну из невероятных дверей, и та закрылась за ней.
В три прыжка преодолев ступени, Миша ворвался в здание. Он заглянул везде, где продавались духи, золотые украшения и даже изысканное белье. Незнакомки не было. Тогда он стал заглядывать, куда только мог. Безрезультатно.
Оставался, конечно, супермаркет с продуктами и товарами для дома. Но Миша не мог себе представить её, эфемерную, в алом плаще и в невесомых туфельках, выходящую из магазина с пакетом, заполненным полуфабрикатами, средством для мытья посуды и туалетной бумагой. Собственно, если в пакете оказались бы мидии и шампанское – получилась бы еще большая пошлость. Букин вздохнул и отправился ублажать свой голодный желудок.
На следующий день он решил отправиться в другой район своего города. Автобус довез его на удивление быстро. Вот и хорошо. Можно неспешно пройтись. Посмотреть старые здания, отвлечься от мыслей о…
Она. Алый плащ, золотые волосы.
 - Девушка, постойте! – закричал Букин так, что на дереве встрепенулись и заорали мокрые вороны.
Она обернулась. На долю секунды он успел испугаться – что он сейчас увидит? – но зря. Красивый овал лица, точеные черты. Он даже остановился на бегу – перевести дыхание. И снова побежал. И вот он стоит рядом с ней. Если бы Миша Букин дал себе хоть минуту на размышление – то не вымолвил бы ни слова, но минуты не было, и он выложил ей все. Про прекрасную незнакомку, про то, как он смотрел на нее, бежал за ней, мечтал только о ней.
«Вот сейчас она как позовет полицию. Или охрану из вон того кафе. Маньяк! Преследуют!» - выплыла откуда-то мысль, очевидная и скучная, как поднос на фудкорте.
Но этого не случилось. Девушка слушала его так, как будто именно это и ожидала услышать, и молчала. И он замолчал. Вот незадача: а что теперь-то?
 - А давайте зайдем в кафе? – предложил он предательски дрогнувшим голосом. – А то дождь прошел, холодно.
Букин для убедительности потряс плечами, не то изображая озноб, не то по-собачьи стряхивая с себя дождевые капли.
Она улыбнулась и кивнула.
«Вот так просто?» - задал он мысленный вопрос городу. И из-за туч вышло солнце. Букин ощутил небывалую радость. Он вдохнул воздух этих чудесных, почти незнакомых улиц, ему показалось, что его легкие выросли в несколько раз. Ему хотелось кричать, как кто-то где-то в книжке: «Солнце мое! Любимая моя! Ураааа!»
В кафе они сидели у окна. Ждали кофе. Он до сих пор не спросил ее имени.
В полумраке помещения алый плащ казался не таким уж алым, и даже туфли таинственной девушки будто бы были не теми, что он рассмотрел на незнакомке накануне у молла. Букин разрывался, хотелось обратно, на солнечный свет, но это было бы сейчас совершенно неуместно.
 - Посмотрите, как играет свет на листьях, - сказал он для того, чтобы что-то сказать. Она с интересом посмотрела в окно.
И в этот момент он увидел. И вскочил со своего места.
Алый плащ. Те самые изящные, невесомые туфельки. Та самая походка. Те самые водопады волос. Она шла по заасфальтированной тропинке от ближайшего к ним тротуара – прочь. Она летела. Она была несома ветром. Она плыла, не касаясь земли. Она удалялась и удалялась, как будто тропинка была бесконечной.
Город дразнил его. Город обзывал его букой, Брюкиным и кем-то еще.
 - Что с вами? – удивилась девушка.  – Вам…плохо?
Букин рухнул на стул и посмотрел на нее самым несчастным взглядом, на который был способен. И изрек охрипшим голосом, голосом старика:
 - Ай-яй-яй.